— Но Крылов, как же так, Авнер Световидович, он же писал, и Лира….
— Дмитрий Андреевич покончил с собой полчаса назад. — Гривасов закончил осмотр комнаты, и, усмехнувшись, занял одно из кресел напротив меня.
— Ккак? — я ничего не понимал, что вообще происходит?
— Повесился. — пожал плечами капитан. — В предсмертной записке он сознался в покушении на обер-офицера Турова, сказал, что больше так не может существовать, и свёл счёты с жизнью.
— Он сознался в покушениях на меня? — моё удивление росло с каждым словом.
— Нет, на твоего деда.
— Что? — вырвалось у меня громко. — Дед здесь при чём?
— О, это очень старая история. — капитан устроился поудобнее и продолжил. — Ещё, будучи студентом исторического факультета, Крылов влюбился в свою сокурсницу с факультета химии и биологии, как я понял, не особо взаимными были те чувства, но он не сдавался, плотно окопался, как это называется у молодёжи, во фрэнд зоне. После колледжа их дороги должны были разойтись, девушка стала работать по профессии, а Андрей Дмитриевич пошёл в армию, но связи с возлюбленной терять не хотел. Потому, почти сразу же, в две тысячи девятьсот шестьдесят седьмом году добился перевода на один из кораблей, который должен был охранять промышленный комплекс в системе «Белый дельфин», в надежде, что его форма морпеха поможет завоевать сердце красавицы. Но опоздал. Девушка уже отдала своё сердце другому мужчине, пусть и старше неё на много лет.
— Бабушка? — свёл я воедино все ниточки.
— Да, Ася Марковна Турова, в девичестве Хромова, именно её тогда захватили Бриты, и твой дед пошёл её спасать, а другой участник любовного треугольника струсил, но замыслил подлость. Как он написал, — Гривасов достал из кармана какую-то распечатку, — дабы не досталась она ему, раз не хочет быть со мной. Это цитата была, если что. — капитан криво ухмыльнулся. — Это он устроил те взрывы, из-за которых твой дед стал инвалидом, напал со спины. Но у него ничего не вышло, как видишь, и он все эти годы жил страдая от неразделённой любви и своей совести, которая жгла его нутро раскалённым прутом из-за того, что он совершил. — Авнер Световидович снова сверился с листком. — Тонкой душевной организации человек оказался, а тут ты, напоминание из прошлого, ещё и на дуэли ему кричал, что бабушка тебе всё рассказала, и ты предашь это огласке. Она же единственная, кто знал о его поступке, поняла ещё тогда, но пожалела дурака, промолчала. А после начались странности, то его офицеры поколотили, то на Тау Метам напали, и убить хотели. Он и не выдержал.
— Ээ, — я вспоминал нашу с ним дуэль, — я тогда Лиру имел в виду, что она мне всё написала.
— Но он же не знал об этом. — на усталом лице Гривасова улыбка выходила очень кривой и страшной. — Вот и боялся, что сможешь доказать.
— Но…, - я пытался сложить паззл в одно целое. — Получается, он знал, что у нас нет улик связанных с делами нынешними, но я мог связать его с очень давним преступлением, и что? Его нервы не выдержали? И это тот самый крутой киллер Юдиных? Допустим, он испугался, что за эту ниточку мы размотаем все его дела, узнаем о его связи с Юдиным, и тогда получится, что он подставил господина, потому и решил обрубить все концы? — в голове не укладывалось, как-то всё противоречиво. — А кто тогда писал Лире? Зачем? — Я посмотрел на капитана, и меня озарила дикая, безумная догадка. — Вы писали, взломали его инфопланшет, и назначили встречу, Вы хотите её обвинить в грехах отца, и закрыть дело! — и в этот момент открылась межкомнатная дверь, и моя любимая вошла к нам в комнату.
Мы вскочили на ноги одновременно.
— Не сметь! — зарычал я, мои руки засветились синим, я не думал, в голове стучала только одна мысль. — Не позволю!
Но я не успел ничего сделать, всё произошло очень быстро, в тот миг, когда моя сила только двинулась, что бы их разделить, Гривасов упал вниз.
— Госпожа. — прошептал он стоя на одном колене, склонив голову к груди.
* * *
— И Гусева тоже Вы…? — слова мне с трудом давались. Мной владело ощущение какой-то детской, всепоглощающей обиды, будто меня обманули в чем-то фундаментальном, таком, что перевернуло всю мою жизнь. Как в детстве, когда я узнал, что деда Мороза не существует, а тем весёлым мужиком в шубе у ёлки, которому мы с сёстрами рассказывали стишки были: папа, Дед, или наёмный аниматор. Верить в это не хотелось, но жизнь преподнесла сюрприз, стала менее яркой и волшебной, и по опыту знаю, надо было скорее это принять, что бы было не так мучительно, но как же это трудно, особенно, когда причина в людях, которым ты доверял, за которых беспокоился.
— Я. — кивнул Авнер Световидович. — Он предполагал, что это я взорвал тот десантный бот на учениях, поэтому было не трудно заманить его на борт. Пётр думал, что делает засаду на меня, но всё было наоборот, зачем подкладывать бомбу, когда можно было просто поменять программу посадки, но как же трудно мне дался тот бой. — лицо капитана впервые на моей памяти выражало печаль и скорбь. — Я сожалею о том, что пришлось его убить, но он не оставил мне выбора.
Мы всё так же находились в нашей комнате, только теперь втроём. Лира, бледная, как полотно, сидела рядом со мной, взяв меня за руку и молча, плотно сжав губы, слушала нашу беседу. После того момента, когда я чуть не напал на Гривасова, она попросила его подождать с новостями, и сначала ответить на мои вопросы. Именно тогда начался этот очень странный разговор.
— Но…, я…, Крылов….
— Да забудь ты уже о Крылове. — вздохнул капитан. — Он вообще здесь ни при чём, просто случайно под руку подвернулся, но, как удачно, я и повесил на него всех собак, чтобы отвлечь твоё внимание. После неудавшихся двух покушений, я решил, что надо держать тебя к себе очень близко, войти в доверие, помогать во всём, а там подвернётся шанс на ликвидацию.
— Трёх. — уточнил я.
— Нет, Ростислав, двух. — покачала головой Авнер Световидович. — Тот взрыв на учениях не на моей совести, и его до сих пор расследуют. Вот граната на складе, и атака на полигоне — это я. Я вообще старался избегать сопутствующих жертв, я же не кровожадный изверг. Даже на станции ГРДСП-28 я пытался отправить к контейнеру тебя, а не твоего сапёра, да, да, — он грустно улыбнулся, — именно я заминировал тот красный бокс, и вёл тебя на заклание, но ты, как всегда, разрушил все мои планы, и я сам же подорвался на своей ловушке.
— Но…, - я помотал головой, в неё просто не укладывался весь этот поток информации. — Тогда ведь Крылов на нас напал на складе, я за ним ещё гнался, а Вы….
— Ты никогда не задавался вопросом, почему он от тебя убегал? — Гривасов горько усмехнулся. — Ты был с ним один на один, а он отступал, почему? — я покачал головой, а, ведь, правда, почему? — Потому что это Гусев был тогда, и нападал он на меня, пытаясь тебя спасти.
— Пётр Фадеевич? — изумился я.
— Да, ты же ему давно рассказал о графе Юдине, а он как-то видел меня с ним, ещё, когда был унтером, а я мичманом. Петя всегда был умным малым, он быстро сложил всё в голове, и с тех пор охотился на меня.
— Теперь я понимаю, как же стыдно….
— Да, именно поэтому он и не оказывал Крылову должного внимания, а тебе со стороны казалось, что каплею нет до тебя дела, когда, на самом деле, он сорвал мне столько планов, а я не понимал, что происходит, и осторожничал. Ирония в том, что ты же мне и помог, когда рассказал о вашем разговоре, тогда всё встало на свои места, и…. — Авнер Световидович махнул рукой. — Эх, Петя, Петя, столько лет дружбы.
Я молчал, опустив голову. Сказать мне было нечего. То, что я узнал сейчас, надо было переварить. Как я уже говорил, это был крайне странный разговор, у меня даже гнева и злости не было, возможно, где-то там, на задворках сознания они и бушевали, но я их не ощущал. Состояние было, будто мешком пыльным по голове огрели, одно сплошное изумление и ошеломление. Если бы не ладошка Лиры, которая крепко держала меня за руку, я бы совсем расклеился и потерялся в этих, в этом….
