— Нет у него ракет! — торжествующе заявил механик. — Если бы были, он уже их выпустил.
— Сам вижу, что он пустой. Приготовится к входу в атмосферу! Вы двое, марш в пассажирский отсек и пристегнуться не забудьте, не хочу при выходе ноги промочить в том, что натечет из ваших тушек.
Первый пилот и механик убрались из рубки. Челнок начал чуть заметно подрагивать.
— У вас теплозащита не демонтирована? — вспомнил интересное обстоятельство Дескин.
— Да кому она нужна? Кто ее отдирать будет? Как висела, так и висит.
Мелкая дрожь сменилась основательной тряской, челнок начал входить в плотные слои атмосферы. Изображение с обзорного экрана исчезло, автоматика закрыла камеры переднего обзора. Исчез и вражеский истребитель с экрана радара. Вольдемар вел челнок по приборам.
Вольдемар бросил взгляд на приборы, скорость семь и шесть десятых километра в секунду высота сто десять. Пока аэродинамическое торможение шло нормально. Когда высота уменьшилась до шестидесяти километров, а скорость до значения чуть больше четырех километров в секунду, Дескин начал плавно уменьшать угол атаки. Второй пилот с тревогой следил за температурой внешней обшивки.
— Тысяча, тысяча сто, тысяча двести, тысяча двести, больше не растет.
На высоте двадцати километров скорость снизилась до девяти десятых километра в секунду, температура начала снижаться, изображение вернулось на обзорный экран. Челнок находился над огромным водным пространством.
— Включай локатор, ищи ближайшую сушу.
— По курсу триста десять, удаление сто двадцать километров, — доложил второй пилот.
Вольдемар осторожно заложил вираж и вывел челнок на нужный курс.
— Топливо?
— Хватит. С большим запасом, — успокоил Вольдемара сержант.
Выдержать горизонтальный полет оказалось невозможно, челнок очень медленно, но все-таки терял высоту. Вольдемар уже начал волноваться, когда на линии горизонта обзорного экрана что-то появилось.
— Суша!!!
— Спокойно, сержант, мы еще не сели. Скорость?
— Девятьсот.
У таких челноков, насколько помнил Вольдемар, посадочная скорость около трехсот километров в час. Запас по высоте еще был. Когда скорость уменьшилась до пятисот, он скомандовал.
— Закрылки в посадочное положение.
— Закрылки — двадцать, больше не идут, — доложил второй пилот. Э-э-э-э, ты куда?!
Посадочная глиссада вела челнок прямо в центр небольшого залива.
— А ты мне посадочную полосу уже построил? Вот и заткнись.
Дескин рассчитывал, что герметичный челнок не утонет, по крайней мере, какое-то время продержится на поверхности. К тому же мягкая вода может простить некоторые ошибки неопытному пилоту, не то, что твердая и неровная суша. На скорости триста тридцать километров в час челнок выровнялся над поверхностью воды. Вольдемар убрал тягу двигателей и взял штурвал на себя, задирая нос челнока. Он не учел того, что скорость вода гасит намного хуже, чем суша и длина посадочного пробега здесь будет больше. Береговая полоса стремительно летела на встречу. Обзорный экран передавал грядущую катастрофу во всех красках. Спасло отсутствие волн и пологий песчаный берег. Челнок сначала поднял тучу брызг, а затем мелкого песка. Пропахал двести метров пляжа и, почти потеряв скорость, ткнулся носом в песчаную дюну, покрытую чахлой растительностью. Оба пилота повисли на привязных ремнях, больно впившихся в тело, но остались в сознании.
Щелкнули застежки ремней, и Вольдемар со стоном оторвал тело от кресла, напрягая отвыкшие от работы мышцы. По ощущениям сила тяжести была чуть больше чем на Астгартусе, а может, просто долго был в невесомости. Второй пилот, тихо ругаясь, пытался справиться с ремнями кресла.
— Помочь?
— Не надо, сам справлюсь.
Дескин пошатываясь добрался до двери, ведущей в пассажирский отсек. Потянул ручку и просунул голову в образовавшуюся щель. Подозрительно повел носом и спросил.
— Ну, что? Никто не обделался?
— За своими штанами следи, — огрызнулся спасенный механик.
— Значит посадка прошла успешно, — сделал вывод Вольдемар, — по крайней мере, никто не умер. А нет ли у вас на борту какого-нибудь аппаратика для анализа атмосферы?
— Открывай не бойся, народ здесь уже высаживался. Дышать можно.
Самостоятельно справиться с наружным люком шлюза не удалось. Первый пилот принес кувалду, после четвертого удара люк распахнулся. Вольдемар принюхался, только запах близкого моря. Или океана? Карты все равно не было. Участившееся дыхание указывало на повышенное содержание углекислого газа, кислорода, видимо, тоже меньше. Подать трап никто не догадался, пришлось прыгать, благо невысоко, передняя часть корпуса челнока довольно глубоко ушла в песок. Постепенно весь экипаж собрался на мягком желтом песке. Местное светило только оторвалось от горизонта, песок еще не успел нагреться.
— Днем будет жарко, — ни к кому не обращаясь, произнес второй пилот. — Бак, Бак Кемп.
— Сержант Яров, — представился первый пилот спасателя.
— Вольдемар Дескин.
— Римель, механик.
Вольдемар так и не понял, это имя или фамилия. Наверно все-таки фамилия.
— Что дальше делать будем? — поинтересовался Бак. — У кого есть интересные мысли?
— Проверить аварийный радиомаяк, отключить все остальные потребители, проверить запасы продовольствия, посмотреть, что есть из оружия, найти источники пресной воды, — озвучил свои предложения Дескин.
— Бак, ты регенерацию вырубил, прежде, чем сюда выползти? — поинтересовался первый пилот бывшего спасательного катера.
Кемп хотел метнуться в люк, но вышло это у него довольно неуклюже, подвели отвыкшие от нагрузок мускулы. Сейчас система регенерации челнока трудилась на полную мощность, пытаясь обогатить кислородом всю планетную атмосферу.
— Ты в своем флоте кем был? — задал вопрос Яров — Лейтенантом?
— Младшим, — вспомнил о своей легенде Вольдемар.
— Тогда ты и командуй.
— А почему он? — вылез механик.
— Потому что он офицер.
— Хрен он, а не офицер. Если бы за ним не полезли, уже на базе были давно.
Такого звонкого подзатыльника Дескин еще не разу не слышал. Абсолютно не ожидавший удара Римель едва успел выставить руки, но все равно приземлился не очень удачно, пропахав носом песок.
— Еще раз что-нибудь подобное услышу, во!
Сержант приподнял механика за шиворот и поднес к его ободранному носу здоровенный костистый кулак.
— А я добавлю, — в проеме люка нарисовался Кемп, заставший конец разговора.
