– Иди, Ланс, встречай гостью.
Я смутился. Но что делать... приказ начальника... спустился на палубу. Ландер очень красиво летел. Раскинул дельтовидные свои крылья, сверкающие в отраженном свете Глостии-14, а нос самолета – будто призрачный, едва различимый. Я накинул шлем и открыл палубу. Посторонился. Ландер влетел под крышу и мягко опустился. Откинулся фонарь, и спасательница в ярком бело-голубом бикре выбралась на крыло.
Мы вышли с ней в коридор. Девушка сняла шлем.
Нет, не похожа на Пати нисколько. Но все равно очень красивая, такая красивая, что сердце замирает. Глаза такие огромные, синие... причем не серые с синим оттенком, а именно настоящие синие, такие только у артиксийцев бывают. У них особая мутация радужки. И добрые глаза, вот именно, добрые. Ласковые такие.
Лицо очень красивое, безупречное. Золотистые, очень светлые волосы забраны в аккуратный узел сзади. Жаль только, что ростом она чуть выше меня... высокая. Квиринка.
– Оливия, – спасательница протянула мне руку. Я представился. Мы поднялись в Пост.
Корабль тормозил всеми двигателями. В системе Глостии-14 небольшое расстояние между планетой и выходом, еле-еле хватает времени, чтобы сбросить скорость. Вернее, времени хватает, но компенсаторы гравитации работают на полную мощность, иначе бы нас просто размазало.
Вскоре мы оказались на орбите. «Свента», ведомая второй спасательницей, летела за нами.
Мы опускались под экраном, и оставили «Крету» на поляне в рощице из высоченных голых коричневых деревьев неизвестного мне вида.
Другая планета. Биогенного типа, конечно... та же сила тяжести, тот же привычный воздух – я с наслаждением вдохнул его, скинув шлем. И все же – совсем другой мир. Деревья эти... кроны где-то в невообразимой высоте, и взлетающие вверх тонкие коричневые стволы. Другой запах... пахнет будто паленой резиной. И душновато. Жарко. Обдув в бикрах работает на полную катушку.
Я оглядывался украдкой, спеша за Валтэном и Оливией. Им, наверное, привычно. А мне... другой мир, новый мир. Анзора, Квирин, и вот теперь – Глостия-14, Эль-Касри. «Крета» теперь лежит на поляне подбитой птицей, раскинув крылья. Валтэн не оставил экрана – слишком много требует энергии, а нам наоборот, необходима подзарядка от поля планеты.
Вот и маяк... первый раз вижу собранный маяк в полевой обстановке. Просто башенка, прикрытая камнями – для маскировки. Оливия нагнулась к маяку, взяла какую-то деталь, дала понюхать собаке – черной изящной пуделихе в рабочей шлейке. То же самое сделал Валтэн с Ронгом. Тщательно обследовав детали, Ронг и собака Оливии закружились на месте, высоко задрав морды... Пудель почуял первым и рванул с места. За ним – Ронг, таща на поводке Валтэна. Я побежал замыкающим.
Собаки неслись уверенно, перемахнули ручей, слегка покружились на противоположном берегу и, снова найдя след, повели нас вперед. К счастью, эта бешеная гонка длилась недолго. Перед нами лежала плантация.
Это бэнг, понял я. Вот так он и растет. Это тебе не сенка... из этих крошечных растений с широкими, бледными листьями, получают целый спектр веществ – галлюциногенов, вызывающих сильнейшую зависимость. Кажется, бэнг должен быть высоким... но вероятно, это сейчас такая стадия роста. Где-то в поле копошились люди, по пояс раздетые. Собаки тянули дальше, вдоль кромки поля, но уже не так уверенно. Мы пошли потихоньку.
Вскоре приблизились к работающим. Валтэн и Оливия сосредоточились на собаках, я же мог смотреть... и не мог не смотреть. Для меня это первая планета. Первый чужой мир...
Как Анзора. Я совсем забыл уже, что люди и другие бывают. Худые, истощенные, с запавшими глазами, торчащими ребрами. Здесь работали подростки, лет 15-18... впрочем, может, и старше, может, они так выглядят. У девочек грудь обвязана серым платком, мальчики голые по пояс. Согнувшись, выпалывают бесконечные ряды бэнга. Вдоль ряда ходит надсмотрщик, белая рубаха, белый платок на голове.
Зачем? – кольнуло меня вдруг. Я даже остановился на секунду. Кто мне объяснит, зачем это нужно? Давно уже нет никакой необходимости в такой простой сельскохозяйственной работе. На Квирине большая часть продуктов получается синтезом, а то, что выращивается – обрабатывается совсем иначе, по особой, биотопной технологии. Никто не гнет спину под жарким солнцем. Получить эти технологии на Квирине – ничего не стоит. Федерация, согласно Этическому Своду, не имеет права отказывать кому-либо в пищевых технологиях или медицинских.
Правда, бэнг на Квирине не выращивают. И ряд других наркотиков. Это наслаждения изысканные, сложнейшие, психоделические, и они в Федерации запрещены. Никакой свободы, понимаете ли...
Почему так? Бэнг требует особой, ручной обработки? Не поддается химическому синтезу? Есть какие-то другие причины использования рабского труда?
Поселок уже виднелся вдалеке. Валтэн и Оливия сдержали собак. Мы перешли на шаг.
Вот здесь, значит, и живут рабы. Маленькие, вросшие в землю беленные хижины. Совершенно вытоптанная серая земля, пыль... в пыли возится совершенно голый ребенок лет трех. Он поднимает на нас лицо. Лицо у него очень странное. Одутловатое, узкие щелки темных глаз, совершенно неподвижно... равнодушно смотрит на нас.
Собаки остановились как вкопанные перед одной из хижин. Мы переглянулись. Возле хижины сидела неподвижно женщина с младенцем, завернутым в серые тряпки. На нас она никак не отреагировала. А ведь мы в бикрах, с собаками, должны по крайней мере какое-то любопытство у здешних жителей вызывать. Оливия подошла к женщине, наклонилась.
– Вы говорите на линкосе?
Она включила транслятор – только у нее висел этот ящик. Спросила:
– Кто живет в этом доме?
Женщина ничего не ответила и даже не посмотрела на Оливию. Взгляд ее был устремлен вдаль. Не такая уж молодая, как показалось вначале. Худое лицо, щеки впавшие, сеть морщинок...
– Вы слышите меня? – Оливия повысила голос, и из транслятора вопрос на местном языке прозвучал еще громче. Женщина вздрогнула всем телом, подняла глаза.
Совершенно бессмысленный взгляд... Мне стало страшно.
В своем ли она уме? Как же можно такой давать ребенка... да жив ли он? Может, она уже удушила его этими тряпками? Как бы отвечая на мои мысли, ребенок внутри кулька слабо зашевелился.
– Кто здесь живет? – спросила Оливия.
– Мой муж... я... еще двоих поселили... – голос женщины был совершенно ровным. Все-таки соображает.
– Где эти двое? – спросила Оливия. Женщина не ответила, Оливия повторила вопрос.
– Их забрали в поместье, – ответила женщина.
– Где это? Куда идти?
После настойчивых расспросов мы поняли, что путь в поместье лежит через деревню.
