— Быстрее!
Уэверли ударила кулаками по металлическому контейнеру.
— Мам! — прокричала она.
Изнутри донеслись неясные звуки, и сквозь вентиляционное отверстие просунулись тонкие пальцы.
— Уэверли? — прошептал кто-то.
— Я вас вытащу, — сказала Уэверли.
Пока она бежала к замку в конце контейнера, глаза ей застилали слезы. Замешкавшись с ключом, она не сразу смогла вставить его в замок. Механизм не поддавался. Она вытащила ключ и попробовала снова.
— Остановись. — Голос раздался у нее за спиной, но она его проигнорировала. Она была почти внутри.
Уэверли оглушил громкий звон по металлу, и прямо у себя перед лицом она увидела выбоину в стене контейнера. Она уставилась на нее, и возле плеча возникла другая выбоина.
— Перестань стрелять! — закричала Аманда. — Ради бога, Энн!
Пули. В нее летели пули, ударяясь об металл. Энн Мэтер и несколько мужчин бежали к ней с другого конца залы, останавливаясь, только чтобы выстрелить. Она пригнулась и снова попыталась открыть замок, но он не поддавался.
Воздух гремел от пистолетных выстрелов.
— Беги! — закричала ее мама из контейнера.
— Нет, мам! Я смогу вас вытащить!
Из отверстия показались пальцы ее мамы, и она схватила их.
— Где другие девочки?
— Ждут в отсеке для шаттлов! — отчаянно прокричала Уэверли.
— Они ждут тебя? Тебе надо бежать, Уэверли! Беги к ним, и убирайтесь с корабля. А мы как-нибудь вырвемся.
— Я не могу тебя бросить, мама! — всхлипнула Уэверли. Это было слишком. Ей нужен был кто-то, кто возьмет все на себя и отвезет девочек домой. Она больше не могла сама за все отвечать. — Ты мне нужна!
— Спускайся оттуда, Уэверли! — прокричала Энн Мэтер. Она была уже близко, хотя по звукам выстрелов прямо под ней Уэверли догадывалась, что Аманда с Джессикой удерживали Мэтер и мужчин в отсеке. — Ты не сможешь это сделать.
Уэверли подняла пистолет, прицелилась и выстрелила в Энн Мэтер, которая пригнулась как раз вовремя. Уэверли снова занялась замком, но ключ застрял.
На металлический пол брызнула кровь.
Ее кровь.
Пуля ранила ее в руку.
— Они убьют тебя, Уэверли! Беги! — кричала ее мама.
— Мама! — рыдала Уэверли. У нее болела рука. Болела нога. У нее больше не оставалось сил.
— Беги! — закричала мама.
И Уэверли наконец сдалась.
Она швырнула ключ внутрь контейнера и скатилась вниз по лестнице. Пули свистели вокруг ее головы, когда она бежала к узкому проходу между фильтрационными установками. Затем она повернула к левым лифтам, которые должны были доставить ее прямо в отсек для шаттлов.
Она ненадолго остановилась, чтобы взглянуть на Аманду с Джессикой, которые прятались за фильтрационной установкой. Аманда продолжала кричать:
— Прекратите стрелять! Вы сошли с ума?
Она прижимала пистолет к груди, слишком напуганная, чтобы им воспользоваться. Стреляла только Джессика, но этого было достаточно, чтобы Мэтер с охранниками не осмеливались подходить ближе.
Аманда замахала на Уэверли, отсылая ее прочь.
— Когда пройдешь через дверь, закрой ее и выстрели в замок! Беги!
Уэверли смотрела на нее, и ей хотелось сказать что-то, хотя бы «Спасибо». Но она не могла. Так что она повернулась на пятках и бросилась в дверь. Ее легкие готовы были разорваться, когда она нырнула в коридор. Она нажала на кнопку, чтобы закрыть за собой дверь, и выстрелила в замок, надеясь, что это хотя бы ненадолго задержит Мэтер и ее охранников. И затем понеслась со всех ног к лифту.
Она резко затормозила.
Это был словно ночной кошмар.
Возле лифта стоял охранник со шрамом, тот, который убил Саманту. Он стоял спиной к Уэверли и наблюдал за другим концом коридора, свободно опустив руку с пистолетом.
Ощутив ее присутствие, он повернул голову.
Их глаза встретились.
Он поднял руку, словно собираясь вежливо попросить ее не стрелять.
Уэверли, не раздумывая, навела на него пистолет. Когда она нащупывала пальцем курок, он открыл рот, чтобы что-то сказать.
— Подожди, — проговорил он.
Она нажала на курок.
Он застонал и упал на пол.
Так просто. Он приподнялся и тяжело привалился к дверям лифта, прижимая руку к животу, на котором расплывалось красное пятно. Уэверли ждала столько, на сколько хватило ее мужества (десять секунд? минуту? вечность?), пока его глаза не потускнели и изо рта у него не выпал блестящий кончик языка.
И только тогда она услышала, как Энн Мэтер и ее охранники колотят в дверь у нее за спиной. Она услышала скрежет металла, когда они открывали двери. Они шли убить ее.
Она бросилась к лифту и ударила по кнопке над плечом мертвого охранника. Он был таким неподвижным. Она знала, что ей стоит забрать у него пистолет, и она почти готова была сделать это, но не могла заставить себя дотронуться до него.
Двери лифта открылись, и охранник упал внутрь, ударившись головой о металлический пол. Его зубы ударились друг о друга, воздух вырвался из его горла, и он остался лежать наполовину в лифте, с ногами, торчащими наружу.
Уэверли сглотнула. Ей нужно было убираться отсюда. Ей придется дотронуться до него.
Она заставила себя упереться в его плечи. Она чувствовала твердые кости у него под кожей, ощущала запах у него изо рта. Он уже сейчас пах смертью. Используя все свои силы, она тянула, толкала и тащила его из лифта, пока не смогла вытолкнуть его за дверь.
— Нет! Боже, Шелби! — закричала Мэтер сквозь щель в двери.
«Человека, которого я убила, звали Шелби. Это было его имя», — подумала Уэверли, нажимая кнопку отсека для шаттлов.
Двери лифта закрылись. Она спаслась.
Но не просто так: она дотронулась до человека, который был мертв из-за нее.
Ее стошнило в углу лифта. Она прислонилась к стенке. Воздух наполнился едким запахом, но когда она стряхнула с волос кусочки переваренной пищи и выпрямилась, то обнаружила, что не чувствует ничего. Ни сожаления, что бросила маму. Ни печали, что Саманта, прекрасная сильная Саманта, была убита. Ни боли в руке, которая до сих пор кровоточила. Ни мук совести, что она убила человека. Ничего. Она не чувствовала ничего.
Пока лифт ехал по этажам, она слышала то стихающий, то снова возобновляющийся звук стрельбы. По кораблю расползалось насилие. Она прижалась к задней стенке лифта, вполголоса молясь.
Когда двери лифта открылись, Уэверли бросилась бежать со всех ног. Она неслась по коридору, даже не заглядывая за повороты, и при каждом шаге шептала: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
