Вадим не успел мысленно сформировать внятно сообщение, — не хватило сил, пространство внезапно исказилось, и он почувствовал, как грубо и болезненно приняла его реальность: спазматическая резь в груди от неосознанной задержки дыхания вырвала глухой стон, он жадно вдохнул влажный, воздух, ощущая, как тело сотрясает мелкая дрожь…
Едва не повалившись набок, он успел ухватиться рукой за какой-то выступ, удержал равновесие и медленно присел, опираясь спиной о гладкий, иссиня-черный материал постройки инсектов.
Сознание поплыло, но он справился со внезапной дурнотой, открыл глаза, однако напряжение момента оказалось столь велико, что «нормальное» зрение вернулось лишь частично — Рощин обвел окрестности помутившимся взглядом, невольно отмечая, что по-прежнему видит энергоматрицы обитателей Ржавой Равнины.
Мир, который еще минуту назад воспринимался как абсолютно чуждый, неуловимо изменился.
Вадим потрясенно смотрел на мокрые от дождя руины, его зрение обострилось, сотни новых деталей стали доступны взгляду, как будто два восприятия — зрительное и мнемоническое — уже не просто накладывались одно на другое, а слились воедино.
Многие детали окружающего, раньше не бросавшиеся в глаза, сливавшиеся в «фон», внезапно обрели остроту и значимость. В обычной жизни подобный резкий эффект возникает, когда человек подносит к глазам бинокль.
Потрясенный внезапными изменениями, Вадим молча наблюдал за окрестностями, дыхание понемногу восстанавливалось, а странный эффект не исчезал, напротив, с каждой секундой, с каждым ударом сердца он открывал все новые и новые возможности «гибридного» зрения, — заметив промелькнувшую среди руин энергетическую матрицу, Вадим вдруг без особого усилия рассмотрел и генерирующий ее механизм, похожий на внушительных размеров металлическую змею, собранную из сотен одинаковых модулей.
Обитатель Ржавой Равнины стремительно и ловко пробирался среди руин, капельки влаги поблескивали на теле механического удава, были заметны даже царапины на сером материале «чешуек».
Еще секунда, и он исчез, скрылся в темной расселине, лишь сигнатура некоторое время еще просматривалась на фоне развалин здания, возвышающегося на другом берегу мутной, проложившей себе путь через город реки…
* * *
Сзади внезапно послышались шаги.
Вадим с трудом повернул голову и увидел двух андроидов, выходящих из узкого лаза, ведущего внутрь постройки инсектов.
Как относиться к ним?
От внезапно пережитых изменений внутри по-прежнему ощущалась дрожь, приступами секундной слабости возвращалась граничащая с безразличием усталость.
Вадим понимал — крайнее моральное напряжение последних суток спровоцировало дальнейшее, взрывообразное развитие мнемонических способностей, по сути, он как ребенок, брошенный в воду, барахтался, чтобы не утонуть, и неожиданно… поплыл.
И вот под ногами спасительный берег, надо двигаться дальше, идти, бороться, жить, уделять внимание двум человекоподобным машинам, оттолкнуть подкравшееся безразличие, отбросить навязчивую стереотипность мышления…
— Ну, будем знакомиться? — хриплый голос Вадима прозвучал сухо и громко. — Тебя зовут Кайл?
Андроид кивнул. И опять Рощина поразил непринужденный человеческий жест. От дройда можно было ожидать вежливой фразы или трансляции данных, но тот ограничился кивком, присел на корточки, некоторое время молчал, а затем негромко произнес:
— Столько вопросов… Даже не знаю, с чего начать… Цивилизация людей… все еще существует?
Вадим на секунду опешил. Кайл, по всей видимости, тоже пребывал в состоянии смятения.
В заданном вопросе отчетливо прозвучало эхо тысячелетий. Созданный на заре освоения космоса, предназначенный для сопровождения колониальных проектов человекоподобный механизм, без сомнения, прошел свой уникальный путь саморазвития, он уже давно перестал ощущать себя исполнительной машиной, но смотрел на Рощина, как на одного из создателей, память о которых не истерлась за века автономного существования. Да и Краб, добровольно взявший на себя функции охранника, стоя в сторонке, ловил каждое слово.
Рощин знал множество примеров, когда машины, оснащенные модулями искусственного интеллекта, начинали вести себя достаточно непринужденно, но их специально обучали, тратили время и средства, чтобы привить кибернетической системе определенные навыки.
— Кайл, а ты раньше встречался с людьми?
— Нет. — В интонациях андроида прозвучали нотки смятения. — Я видел людей лишь однажды, во время тестовой проверки на заводе-изготовителе. Но это не осознанное воспоминание. Всего лишь образ, сохраненный в виде файла сканирования. Еще я знаю, что был изготовлен для комплектации колониального транспорта «Кассандра», но не располагаю сведениями о его судьбе.
— Ты находился во время полета в консервационном модуле, верно?
— Да. Но мои первые осознанные воспоминания относятся уже к этой планете. Я помню лишь склон холма, разбитый транспортный контейнер и больше ничего. Мне не встречались ни люди с борта космического корабля, ни механизмы с маркировкой «Кассандры». Вот Краб, — он кивнул на товарища, — он когда-то воевал вместе с людьми.
Рощин на секунду задумался. В другое время, в более спокойной обстановке, общение с древним андроидом было бы увлекательным, занятием, но сейчас ситуация не располагала к длительным диалогам.
— Кайл, мне нужна подробная информация о планете. В свою очередь, я готов ответить на все интересующие тебя вопросы. Учитывая объемы данных, я предлагаю перейти на более быстрый способ общения. Тебе, по всей видимости, незнаком такой термин, как «прямой нейросенсорный контакт»?
— Почему же? Знаком. Краб рассказывал. Но у нас нет специальных устройств…
— Они не нужны. Цивилизация не стояла на месте. — Вадим снял мягкий полушлем, продемонстрировав андроиду пять имплантов, вживленных в черепную коробку. Коснувшись одного из них, он пояснил: — Это соединенное с нервными тканями адаптационное гнездо, куда крепятся сменные кибермодули. С их помощью я могу установить прямой контакт между своим рассудком и ядром твоей системы. Мои мысли при этом будут транслированы в понятный для тебя формат передачи данных.
— А как же я? — напомнил о себе Краб.
— У него сломан передатчик, — пояснил Кайл.
— Подключись к порту технического обслуживания, — посоветовал Вадим.
— Он закрыт для общего доступа.
— Не беда. Я его открою. — Рощин не стал вдаваться в подробности. — Начнем?
Приблизительно через час процедура взаимного обмена данными завершилась.
