— Кому он рассказал? — спросила Тесса.
— ФДР[6].
— Рузвельту? Президент знал об этом?
— Да. Тогда к нам приехали военные и забрали излучатель тепловых лучей. Похоже, он у них так и не заработал.
— Военные? — Рик рассмеялся. — Вот почему они все эти годы проводили секретную программу психических исследований. Они знали, что это не сказки!
Тесса мягко поинтересовалась у Уолтера:
— Ваш дедушка жив?
— Нет, умер году в шестьдесят третьем.
— Но эта штука по-прежнему здесь.
Ален постучал костяшками пальцев по округлому боку „цистерны“. Раздался гулкий металлический звук.
— Мы бы хотели забрать кусочек этой штуки и изучить его, — сказал он. — Если мы поймем, почему он не исчез, то сможем создать надежный космический корабль.
— Чтобы взглянуть на настоящих марсиан? — хмыкнул Уолтер.
— Нет, мы знаем, что никаких марсиан не сущ… Дьявольщина! — Ален выглядел потрясенным.
— Что случилось? — спросила Тесса.
— Марсиан пока не существует. Но если люди узнают об этой штуке? Они ведь могут снова поверить в уэллсовских марсиан. И тогда те появятся.
Все четверо потрясенно смотрели друг на друга.
— Вот черт! — высказался за всех Рик.
Уолтер, судя по всему, умел хранить тайны. Источником вероятной утечки информации могли оказаться Рик, Тесса, Ален и остальные члены их группы. Четырнадцать человек – слишком много, чтобы хранить секрет, поэтому Рик, Тесса и Ален решили взять с собой в Таос только кусочек обшивки.
Они быстро выяснили, почему деду Уолтера удалось так легко подстрелить "марсианина". После снятия ржавчины открылась блестящая поверхность, которая после полировки оказалась способна отражать даже лучи лазера, но сам по себе материал был непрочным. И заряд дроби легко смог прошить его.
— Все равно это настоящая броня, если вы сражаетесь лучевым оружием, — сказал Рик. — Я думал, просто железяка, которую вообразил себе обыкновенный фермер.
Становилось непонятным, как фермер мог создать броню, защищающую от лучей лазера еще до изобретения самого лазера, а образованные астронавты не в состоянии создать нормальный межпланетный корабль.
Анализы показали, что материал "цистерны" представляет собой сплав железа с углеродом, марганцем и вольфрамом. Астронавты пытались создать дубликаты, и по химическому составу они были совершенно идентичны образцу, но неизменно исчезали через несколько часов.
В отчаянии Рик снова позвонил Папе Римскому. Дозванивался минут двадцать. Наконец Папа снял трубку; голос его показался Рику заспанным.
— Извините, что разбудил, я не мог ждать, — начал Рик.
— Разбудили? — Папа рассмеялся. — Да я все бы отдал за час сна. Я уже несколько дней на ногах.
— Что случилось?
— А вы не слышали? У нас тут война вовсю идет.
Рик слышал что-то о проблемах со славянскими странами, однако никак не ожидал, что они докатились до Италии.
— У вас? В Ватикане?
— Пока нет, но все ближе и ближе. Уже захвачены на севере Венеция, а на юге Бриндизи. На захваченных территориях строят укрепления и продвигаются дальше.
Рик не мог поверить своим ушам.
— Господи Иисусе! Простите мой французский, но что армия? Она не пытается остановить их?
— Армия стоит насмерть. Увы, силы слишком неравные. И, как оказалось, нелегко убивать призраков.
— Что?
— Багдонис призвал на свою сторону полчища призрачных воинов. Вроде ваших коммандос на Гавайях. Но эти ведут себя не так цивилизованно.
— Багдонис? Это еще кто?
Папа вздохнул.
— Американцам стоило бы обращать внимание на то, что происходит в мире, — он прочистил горло. — Саюдис Багдонис, литовец, который посчитал, что его страна занимает слишком маленькую территорию. Он решил расширить ее до границ средневековой Литвы – этак до Португалии. Багдонис уже захватил Польшу и все, что южнее, а теперь прорывается в Италию.
— Разве литовцы не католики? — Рик порадовался, что знает хотя бы это.
— Верно, — Фома хохотнул. — Думаю, Ватикан они не тронут. К сожалению, у меня большие сомнения по поводу моей персоны. Я не самый популярный Папапапа в истории.
— Неправда, — возразил Рик, понимая, что это только слова. Традиционалисты ненавидели Фому – тот разрешил контроль рождаемости, позволил женщинам принимать церковный сан, священникам вступать в брак и провел множество других реформ, чтобы сделать Церковь адекватной двадцать первому веку. — Что же вы предпринимаете?
— Обычные попытки призвать силы добра на борьбу против сил зла. К сожалению, в нашем случае идеология свободы борется с идеологией диктатуры. А "массы наблюдателей" явно предпочитают диктатуру.
— НАТО не желает помочь?
— НАТО предлагает сбросить атомные бомбы на места скопления сил Багдониса. Мы не позволим уничтожить собственные города.
— А я? Могу я чем-то помочь?
Папа помолчал, затем произнес:
— Это не ваша война.
— Но она может вскоре стать моей! Кроме того, Багдонис пользуется моими методами. Я не вправе оставаться в стороне.
Голос папы окреп, словно он выступал перед паствой:
— Вы не знаете войны, друг мой. Вам не приходилось видеть, как гибнут ваши товарищи на поле боя, как насилуют и убивают вашу жену, как горит ваш дом, а вашего ребенка поднимают на штыки. Американцы пытаются сделать войну цивилизованным развлечением, которое можно показывать по телевизору, но так не бывает. Если приедете сюда, вам придется воочию увидеть все это, и даже больше. И вы можете погибнуть, не успев нанести ни одного удара.
В желудке у Рика похолодело, но он твердо произнес:
— Я верю вам. Я с удовольствием остался бы здесь и продолжал делать ракеты, но вряд ли смогу спокойно жить, зная, что люди гибнут, а я не попробовал помочь, — он сглотнул. — Нравится это кому или нет, но мы с Тессой сегодня, наверное, самые сильные люди на планете, во всяком случае, с точки зрения ментальных сил. Мы не можем остаться в стороне.
Фома закричал в трубку:
— Только не позволяйте Тессе приезжать сюда!
— Я попробую уговорить ее, но не могу запретить.
— Тогда, если любите ее, оставайтесь дома.
— Нет.
— Вы не знаете войны, — повторил Папа. — Рик, я не шучу, оставайтесь дома. Лучше отправляйтесь на Марс. Так вы сделаете для человечества больше – вы подарите ему надежду.
Кто-то отвлек его, затем Фома устало произнес:
— Мне пора. Мы должны решить, какие из священных реликвий отправить в США на хранение. Да, простите меня, вы ведь звонили по какому-то делу?
