«Какие знакомые поступки и события. Я даже и не представляю, что и думать. Очень интересно».
Корейг выслушав все эти ужасы, сколько ни пытался никак не мог представить каким образом он сможет уничтожить этого Винашаакри. Хотя стойкое желание сделать это у него возникло ещё когда узнал о беде постигшей нануков. С учётом же уточнений, сделанных Салимом и другими сотрапезниками, желание только усилилось, но вот представление, что он легко справится с поставленной задачей, дало трещину. Тем более учитывая, что этого демона уже якобы убивали, но он возвращался. Либо это была ложь, либо каждый раз в замке поселялся кто-то другой. Охотник, снова, с надеждой посмотрел на Ониока, висевшего за окном и получил в ответ мысленную эмоциональную поддержку и заверение, что проблема будет устранена. Это немного успокоило бушевавшие в душе сомнения.
Город затих. Население занималось своими обычными делами. Похоже, все уже знали куда и зачем нацелился охотник и потому провожать его никто не собирался. Собеседники остались в доме Салима. А горожане искоса смотрели вослед и скрытно делали жесты с пожеланием удачи. Такая атмосфера не бодрила, но Корейг их понимал и не осуждал. Он всё-таки решил сесть на Ониока и стал образами показывать дорогу, которую в конце беседы ему объяснил властитель. Достаточно быстро промелькнули поля около поселения и началась заброшенная дорога через череду перевалов. В какой-то момент всё изменилось, как будто была пересечена невидимая граница. Воздух стал густым и с запахом тлена. Трава до этого активно растущая вдоль дороги исчезла, как, впрочем, и любая другая растительность и было такое впечатление, что землю покрывает некая гниющая масса, остатки всего того, что когда-то было живым. Сияние вокруг охотника и Ониока усилилось и его цвет стал более плотным.
«Очень знакомо. Повезло, что «конь» не касается земли. Любое соприкосновение с этой поверхностью и шанс распасться на атомы обеспечен».
Тошнотворная атмосфера давила всё сильнее и Корейгу стало очень плохо, но посланник не останавливался и через несколько минут, обогнув очередную скалу, они выскочили на небольшое плато. Пузырь нечистот лопнул и за этой чертой мир ударил в грудь ветром чистого воздуха, ярким солнцем, вкусом фруктов, песнями птиц, запахом цветов, зелени и чего-то ещё неуловимо знакомого и приятного. На этом маленьком пространстве стоял небольшой замок, но с очень высокими остроконечными башнями, количество которых было трудно сосчитать. Он не был обнесён стеной и создавал двойственное ощущение своим видом: мрачного величия и восторженной радости. Вокруг была трава, росли деревья, за строением с высоты низвергался водопад в небольшой водоём под ним, и вытекающая из него речушка терялась где-то вдалеке. В голове был полный сумбур от такого контраста и яркости впечатлений от смены обстановки.
Остановились они перед самым замком, невдалеке от двери. Корейг перекинул лук и наложил стрелу, готовый его использовать в любой момент, а посланник принял более понятную для него форму.
— Какая интересная материя, — раздался голос откуда-то сзади.
За считаные секунды, которые были у повернувшегося на голос охотника, он успел разглядеть высокого и худого старика, с очень странными чертами лица, седыми волосами до плеч, без бороды и усов, одетого в какую-то серую мешковидную накидку. Последний неизвестно как оказался совсем рядом и тыкал пальцем в «хвост» «коня».
«Вот это да. Интересно как аборигены переврали его имя. Я знаю его как Шааки-Нер-Игала».
В следующие мгновение Ониок распался на отдельные части, которые, с виденной не раз его наездником скоростью, атаковали неизвестного. Сам же Корейг в результате свалился на землю, но лук не выпустил и почти сразу попытался вскочить. Ушибленная при падении нога не позволила ему этого сделать и он, припав на одно колено, натянул тетиву, прицелившись в район сердца. Картина, представшая перед глазами, остановила его от выстрела. Из предыдущих случаев боёв, составляющие части «коня» разрезали, а иногда разрывали тела людей мгновенно и без видимых усилий, несмотря на наличие защиты и попыток увернуться. Помолодевший же черноволосый Винашаакри, закованный в чёрные латы без шлема, с запредельной лёгкостью отбивал руками, ногами и подставленными элементами брони, абсолютно все атаки. Сколько это продолжалось охотник сказать не мог, но вряд ли долго, так как руки у него, держащие в готовности лук, сильно устать не успели. Однако, количество ударов, отследить которые визуально, конечно, не получалось, было явно значительным и стрелять смысла не было, стрела наверняка была бы сбита в этой круговерти. Просто в определённый момент демон, даже не запыхавшийся, спокойно сказав:
— Ну хватит, — оказался совершенно в другом месте и тут же воздух вокруг уплотнился, не позволяя ни то, что сделать какое-либо движение, а даже моргнуть и дышать.
Старик, да именно снова старик, подошёл к замершим частям Ониока и стал, словно головоломку, передвигать отдельные элементы складывая из них опять подобие коня. При этом казалось, к чему-то прислушиваясь. Сложив, он щёлкнул по части изображающей морду и подошёл к Корейгу, который к этому моменту уже почти задохнулся и наклонившись заглянул в его глаза.
«Привет. Как дела?»
— А ты то тут откуда?! Итак бардак с реальностью! — воскликнул Винашаакри и, вероятней всего, вернул окружающие к нормальному состоянию.
А вот это он сделал зря. Охотник рванул правую руку к горлу, пытаясь оттянуть ворот, чтобы быстрее вдохнуть воздух и, естественно, отпустил при этом тетиву. Наконечник легко пробил накидку и вошёл в тело.
— Ну вот. Опять. Мог бы и сообразить, — вздохнул старик, смотря на стрелу, торчащую из своей груди, затем повернулся к Ониоку произнёс: — Инструмент, выполняй прописанное.
Пространство дрогнуло и схлопнулось. Втянув в себя всё. Тот, кого так боялись местные, исчез. Почти сразу окружающий мир стал меняться. Краски как будто стягивались и впитывались в ту же точку, всё становилось таким же, как на границе перед замком. Посланник резко, как в первый раз, подхватил своего «толкователя», преобразившись, сорвался с места и понёсся прочь, явно давая понять передаваемыми образами, что оставаться здесь смертельно опасно. Остановился он только вылетев, из странно перековерканной области.
Корейг сидел ничего не предпринимая. Возбуждение постепенно уходило. Мысли возвращались к норме. Произошедшее не давало никаких гарантий победы и фактов, подтверждающих смерть демона, не было. Охотник понимал бессмысленность возвращаться в город. Было стыдно и страшно, а кроме того, ему всё ещё было нехорошо, при этом хотелось двигаться и что-то делать. А потому он предоставил возможность Ониоку самому выбирать их дальнейший путь и, похоже, тот знал куда надо перемещаться. Он вспомнил последние слова старика и попытался спросить о цели их движения, но из образов понял только о необходимости какой-то встречи.
Мелькали горные перевалы, поля, лесные массивы, мелкие поселения. Последующая дорога вообще никак не запомнилась Корейгу. Он понимал, что соприкоснулся с какой-то очередной тайной этого мира, но не сумел её понять, впрочем, и не пытался, а глупо и прямолинейно действовал, основываясь на своих внутренних убеждениях и представлениях, а также на мифах и сплетнях местного населения. Наивно рассчитывая на свои силы и уверенность в правильности поступков. Кто на самом деле был этот Винашаакри? Почему так поступал? Тяжёлые мысли плохо давали возможности следить за окружающим пространством и когда впереди показался огромный город, охотник пришёл в себя и занервничал. Ведь если этот город конечная цель Ониока, то он может потерять и его. Расстаться и с этой тайной. Так неожиданно ворвавшуюся в его жизнь. Тайной столько давшую ему совершить, оставшись непознанной. Охотник понял, что воспринимает Ониока как друга. Не ведая, по существу, даже чем или кем является посланник, он чувствовал связывающие их силы и не хотел разрывать их.
Даже издалека была заметна какая-то суета, и на подступах к столице империи, а это была именно она, и на надвратных башнях. Приблизившись, ситуация стала более понятна. Ворота были закрыты. Воины на стенах явно готовились к бою. Простой же народ скопился перед подъёмным мостом вокруг чего-то большого, гораздо большего чем «конь», но также светящегося сиреневым и очень похожим на элефа.
