Голос Хакима вывел Мартина из всепоглощающего ощущения бесконечного падения.
— Это хуже, чем я предполагал, сказал Хаким. — С вами всё в порядке?
— Все нормально, — коротко отозвался Джакомо. — Вот только кто будет убирать, если меня стошнит?
— Хаким бросил вызов, ему и убирать, — поддержал шутку Мартин.
— Эй, подайте мне швабру, — закричал Хаким. Нервное хихиканье немного приободрило их.
— Это весьма странно, — заметил Джакомо, — когда я смотрю налево… Господи! Все крутится и вертится, как карусель.
Мартин попробовал посмотреть направо. Звёздное ожерелье дрожало, неопределённость звёздных очертаний пугала, они напоминали узелки на нитках, раскрашенных разведённой краской. Все увиденное напоминало океан, сзади — извержения подводного вулкана, впереди — загадочное поблёскивание гигантской глубоководной рыбы. Галактической рыбы, гамма-излучение которой брало начало из глубины далёких веков.
— О чём вы думаете? — спросил Хаким после нескольких минут тишины.
— Я думаю о том, что хочу обратно, — признался Мартин.
Но они все ещё оставались снаружи. Минуты тянулись одна за другой. Непроизвольно их руки соединились, дыхание стало синхронным.
— Поразительно, — воскликнул Джакомо. — Неужели я не сплю?
— Нет, ты не спишь, — покачал головой Мартин.
— Когда я смотрю кося в уголки глаз, все вокруг вытягивается, удлиняется, будто пытаясь достать меня. Да, очень таинственно.
— А я слышу глашатаев-мусульман, созывающих верующих на молитву, — сказал Хаким. — Это очень впечатляет. Хотел бы я, чтобы и вы это услышали.
— Ты всё ещё считаешь себя мусульманином, Хаким? — спросил Мартин.
— Мы все мусульмане, — ответил Хаким. — Это наше естественное состояние. Мы должны положиться на Аллаха и стать покорными. Аллах хранит нас, я это чувствую… И Мухаммед его пророк. Но кто может сказать, что представляет из себя Аллах? Поклоны в Мекке не помогут понять этого.
— Да, я вижу ты — мусульманин, — задумчиво произнёс Мартин.
— Папа Римский погиб вместе с Землёй, — сказал Джакомо. — Момы не спасли его. Хотелось бы знать почему?
Сейчас Мартин видел траву, растущую по краям туннеля. Яркая, завораживающая зелень — от неё трудно было отвести взгляд.
— Ты помнишь, как вызвался добровольцем? — спросил Джакомо.
— Это было трудное время для меня, — отвечал Хаким. — Моя мать была против. Отец строго поговорил с ней. Она много плакала. Но я твёрдо решил, что должен лететь. Моя мать… С того дня она просто не замечала меня. Все это очень грустно.
— А как вам удалось пройти тесты?
— У меня их было немного, — теперь ответил уже Мартин.
— А мне пришлось пройти огромное количество тестов, — сказал Джакомо. — Психологические…
— А, эти, — небрежно откликнулся Мартин. Сразу вспомнилось, как погруженный в объёмные поля, он трепетал, ожидая результатов тестирования. А момы ходили туда-сюда и ничего ему не говорили.
Мартин вспомнил гордое и печальное лицо отца в последний день перед отлётом. Семьи собрались рядом с только что построенным Кораблём Правосудия. Светили звезды. Некоторые из детей испытывали нервное возбуждение, слишком сильное для их юных лет. Мартин вспомнил, как Рекса Дубового Листа стошнило, поспешно высланное поле захватило содержимое его желудка и смело прочь. Мартин улыбнулся. Момы никогда не дисквалифицировали детей за взвинченные нервы и страх.
Бессонные ночи, когда «Спутник Зари» уходил в темноту, поднимаясь почти год на горящем факеле, поглощаемом гасителями. Учебные занятия, освоение момерафа. Первое свидание Мартина с Фелиситой Тигровым Хвост — неловкое и восхитительное; небольшое замешательство, охватившее его, когда он понял, что влюбился. Фелисита, обладавшая большей природной мудростью не остановила тогда свой выбор на нём. В мягкой форме она отвергла его настойчивость, без смущения знакомя с другими своими приятелями…
Что удивительно, он не сразу почувствовал влечение к Терезе. В вопросах житейской мудрости момы почти не опекали своих питомцев, позволяя приобрести опыт, не прибегая к помощи Благодетелей — чисто человеческим путём, учась на своих ошибках…
— Мартин, ты помнишь свою первую встречу с Дженнифер? — спросил его Джакомо.
— Да, помню. Кажется, это было в Центральном Ковчеге…
— Нет, ты ошибаешься, на Корабле Правосудия.
— Как она выглядела тогда? Я плохо помню её в тот период.
Они долго ещё вспоминали и беседовали о превратностях судьбы. Постепенно разговор иссяк, и они молча созерцали Вселенную. Мартину казалось, что она вобрала в себя его трепещущее сердце. Звёздное ожерелье ожило, окутав его тонкой паутиной. Он ощутил своё слияние с галактикой и с новой силой испытал эйфорию от нахлынувших чувств.
Сколько времени прошло, Мартин не знал. Джакомо нарушил его блаженство, громко сказав:
— Все, с меня хватит.
— Но почему? — удивился Хаким.
— Потому что, чёрт побери, я только что громко плакал во сне.
Они решили, что действительно пора остановиться. Проекция вновь уменьшилась до маленькой звёздной сферы, возвращая их в тесную, но более комфортную кабину судна.
Торможение прошло быстро. Около двух часов они выравнивали курс и скорость с погибшим судном. Объёмные поля расстаяли. Все трое с нетерпением ожидали, когда же появятся очертания корабля.
То, что они увидели, трудно было предположить. Корабль походил на скрученный, морщащийся в огне лист бумаги. Он был весь в дырах, края которых горели оранжево-красным пламенем. От домов-шаров остался только скелет, который медленно дрейфовал в облаке дыма.
— Господи! — воскликнул Джакомо.
— Что произошло? — Хаким тоже не мог сдержать волнения.
Мом позволил им медленно облететь вокруг корабля.
— Корабль — очень старый, — сообщил робот. — Централизованный контроль имел массу недостатков. Фальшивая материя полностью разрушена. Через несколько сотен лет от реальной материи останется одна шелуха.
— Никто не выжил? — спросил Хаким.
— Мы, кажется, уже на «Спутнике Зари» это знали, — угрюмо напомнил Мартин.
— Но без особой уверенности, — подчеркнул Хаким.
— Выживших нет, — объявил мом. — Мозговой центр корабля не работает. Мы исследуем сейчас секторы долгосрочной памяти.
В их корабле появилось отверстие. Мартин вылез первым. Его окружило сферическое поле с зеленоватым баллоном системы жизнеобеспечения.
— Такое ощущение, будто я нахожусь в мыльном пузыре, — заметил он.
Они работали с такими полями и раньше. Мартин придвинул к себе контрольную панель и освободил стрелку компаса, чтобы определить направление движения. Пузырь начал отходить от корабля. Его движение сопровождалось негромким звуковым сигналом и слабыми вспышками света — этим ознаменовывалась встреча атомов материи и антиматерии. После каждой вспышки на зеркально гладкой поверхности поля появлялись небольшие чашеобразные углубления.
