Они работали с такими полями и раньше. Мартин придвинул к себе контрольную панель и освободил стрелку компаса, чтобы определить направление движения. Пузырь начал отходить от корабля. Его движение сопровождалось негромким звуковым сигналом и слабыми вспышками света — этим ознаменовывалась встреча атомов материи и антиматерии. После каждой вспышки на зеркально гладкой поверхности поля появлялись небольшие чашеобразные углубления.
Джакомо следующим вылез из корабля, за ним Хаким. Их снова окутала Вселенная, теперь уже не спроектированная, а реальная. Мартин увидел созвездие Орхидеи. В той же стороне, недалеко от линии проекции на звезду, известную людям под названием Бетельгейзе, находился «Спутник Зари», разделённой с ними двумя сотнями миллиардов километров.
Мартин развернул пузырь в направлении созвездия, которое Хаким прозвал Философом.
— Как назывался этот корабль? — спросил Джакомо.
Голос мома ответил:
— Не знаю.
Они преодолели около двух километров. Мартин следовал за Джакомо, наблюдая стоккато вспышек умирающих атомов.
— Я чувствую себя ангелом. Это невероятно, — прокричал ему сзади Хаким.
Внимание Мартина сконцентрировалось на останках корабля, неясно вырисовывающихся впереди. Он мог разобрать три дома-шара, съёжившихся сейчас до нечто психоделического — скелетов листьев с красными, жёлтыми и белыми пылающими краями.
— Я знал, что кораблю необходима энергия для поддержки фальшивой материи… Но я не знал, что её отсутствие становится причиной такого плачевного финала, — сказал Джакомо.
Мартин развернул пузырь и направился к третьему дому-шару, оставив Джакомо и Хакима у второго. Он заметил отверстие, достаточно большое, чтобы суметь просочиться вовнутрь. Мартин собирался предпринять эту попытку, заручившись поддержкой мома.
Уменьшенный до половины обычного размера, медно-бронзовый мом следовал за ним по пятам. Мартин не видел, как судно создавало уменьшенного робота, но, честно говоря, его несильно интересовал этот процесс. Крошечный мом передвигался, используя энергию собственных вспышек.
— Что я должен искать? — спросил Мартин у мома.
— Мозговой центр корабля должен был оставить маркер, способный контактировать с близ расположенными полями. А архив долгосрочной памяти хранится, скорее всего, в третьем доме-шаре, в месте наибольшей концентрации реальной материи.
Пузырь Мартина пересёк отверстие, которое когда-то было люком оружейного склада.
— Корабль был атакован?
— Нет, — ответил мом. — Он прекратил выполнять свою миссию.
— Почему?
— У нас слишком мало информации для ответа на этот вопрос.
Мартин заметил, что какой-то горящий ком ударился о пузырь. Он замедлил скорость и двинулся дальше. Он увидел искорёженные стены, разрушенные спальные помещения, обломки различных предметов. Куски оторванной материи — реальной, когда-то занимавшей вполне определённое место — проносились мимо пузыря, задевая его и отлетая в сторону. Мартин мог теперь оценить, какой тонкий слой покрывал фальшивую материю — не толще слоя краски.
— Я внутри второго дома-шара, — прозвучал голос Джакомо.
— Я вхожу в первую перемычку, — а это был Хаким. — Корабль здесь полностью истончённый — непонятно, что удерживает его части вместе. Я иду дальше.
Внутри темноты углубления, за листами изогнутой материи, Мартин заметил какую-то тень, непохожую на части корабля. Он отодвинул листы в сторону и увидел ссохшееся застывшее лицо — глаза запали внутрь орбит, казалось, они смотрели прямо на Мартина, длинную шею обтягивала сухая сморщенная кожа.
— Я нашёл одного из них, — закричал Мартин.
— Он заморожен? — спросил Джакомо.
— Точно не знаю. Похоже, что он умер и мумифицировался, а потом долго находился в открытом космосе, — возможно, сотни лет.
— Один из сауроподов?
Мартин передал изображение на жезл Джакомо, чтобы удовлетворить его любопытство. В это время хлопающий парус материи накрыл тело.
Мартин сманеврировал вокруг тела и двинулся дальше.
Внезапно пузырь содрогнулся и вспыхнул бледно-зелёным светом. Затем всё вернулось к норме.
— Это сигнальный огонь маркера, — объяснил крохотный мом. — Мы рядом с архивом долгосрочной памяти.
— Я нашёл ещё тела, — прозвучал голос Джакомо. — Целую дюжину. Такое впечатление, что они просто уснули. Кажется, они умерли спокойно, без сопротивления.
— Корабль должен был ускориться, когда они умерли, — заметил Хаким. — Кстати, пока мы не увидели никаких признаков трупного окоченения.
Мартин вытер глаза рукавом:
— Действительно, всё это ужасно, — выдавил он из себя.
— Как вы думаете, они сдались? Или у них закончилось горючее? Что же случилось? — вопрошал Джакомо.
Никто не ответил ему.
Мартин пробирался сквозь сплетение труб из реальной материи. Он пробирался к самым важным внутренностям корабля.
Пузырь снова вздрогнул. Архив долгосрочной памяти — белый двенадцатигранник, окружённый клеткой из реальной материи — находился в центре третьего дома-шара.
— Думаю, мы нашли то, что искали, — сказал Мартин.
Крохотный робот придвинулся ближе и, используя вместо рук и пальцев поля, достал додекаэдр из клетки.
— Я отправлю его на корабль. Вы можете там исследовать его, если захотите., — сказал робот.
Ощущение ужаса и жалости немного притупились. Мартин смог следовать дальше. Он продвигался по перемычке во второй дом-шар. Там он увидел Джакомо, который заглядывал в это время в огромное помещение, соседнее с учебной комнатой. Множество тел, укрытые плёнкой материи, лежали на так называемом полу, испещрённом ударами частиц. Все тела были сморщены, скованы трупным окоченением, головы запрокинуты в агонии или в отчаянии. Несколько тел дрейфовали в нескольких сантиметрах от пола, освещаемые таинственным отблеском зарева распадающейся на части фальшивой материи.
Джакомо причитал что-то невнятное.
— Говори громче, — раздражённо сказал ему Мартин.
— Это настолько очевидно… Как они делают это…
— Кто делает и что?
— Как Благодетели делают Корабли Правосудия. Все, как в случае «ноучевой» связи. Здесь также присутствует обман, — обман, что материя существует. На самом же деле, на фальшивую матрицу наносится всего лишь тонкий слой реальной и … ву аля! Готов надутый шар фальшивой материи. Вот и весь вам «Спутник Зари». Наш корабль в подобном случае выглядел бы не лучшим образом.
— Я думаю, было что-то около пятидесяти-шестидесяти членов экипажа, — раздался голос Хакима. — Вблизи носового отсека я насчитал тринадцать. Кажется, они уснули до того, как умерли.
