Я кивнул, остывая. Он прав, только не в их мире. Это не семья Бэль и вообще не аристократия. Здесь это не важно.
— Да, сеньор, это так.
— Я могу усыновить тебя. Официально. Как родного сына. И никто не посмеет отрицать твои права, как Хуана Кампоса, родного сына и наследника Виктора Кампоса.
— Но вы не станете мне от этого родным отцом! И любой тест на ДНК…
— А кому он нужен? — Хефе рассмеялся. Я замолчал на полуслове. — По закону будешь сын, остальное лирика, которой интересуются лишь плаксивые женщины, читающие любовные романы и смотрящие мыльные сериалы. Ну так как?
Мне стало жутко: кажется, игра зашла слишком далеко. Настолько, что это больше не игра. Одно мое слово — и я стану сыном и наследником… Господи!..
Тут меня накрыла ударная волна адреналина. Ощущение, что происходящее нереально, что это какая-то шутка, фарс высших сил, несмотря на авторитет и ранг собеседника, все еще оставалось. Растекалось тонкой пленкой на границе сознания и не пускало жуткую реальность внутрь. До этого момента.
Теперь же, после последнего заявления, пленка прорвалась, и я впал в состояние, которое врачи называют словом «паника». Меня затрясло, зубы звонко застучали чечетку, накатила тошнота. Спас дон Виктор, прочевший мое состояние по лицу. Он быстро подошел к бару, спрятанному в сером шкафу, плеснул в стакан какую-то гадость коричневого цвета и протянул мне, лаконично скомандовав:
— Пей!
Ослушаться командного тона я не посмел и тремя глотками осушил протянутую бурду до дна. Скривился.
Крепко. Горько. Противно. Закашлялся, давя в себе рвотный позыв. Ого!
Я превратился в огнедышащего дракона, рот и пищевод которого оказались объяты тошнотворным пламенем. Пришлось приложить все силы, чтобы подавить его.
— Полегчало? — спросил дон Виктор пару минут спустя.
Кивнул. Да, полегчало. Вкус во рту и ощущения в горле не исчезли, меня все еще дергало от них, но притупились. Приступ паники закончился, лишний адреналин из крови ушел, вместо него навалилась апатия.
— Спасибо!
— Не за что. Это коньяк, хороший коньяк. Мне он всегда помогает.
На его столе запел звонок — приятная мелодичная музыка. Сеньор Кампос взял со стола обруч навигатора, надел, опустил вниз вихрь козырька, и сев на место, включил на браслете переключатель связи. На козырьке отзеркалилось изображение человека в форме и уличный пейзаж. Звука я не слышал, только отрывистые реплики дона Виктора.
— Розовая? Та самая? Одна? Просто стоит? Ничего не предпринимать, пусть стоит. Я сказал, пусть стоит, она нам не мешает!
И отключившись, обратился ко мне:
— Кажется, за тобой пожаловала твоя подружка. Ты оказался прав, она держит свое слово.
Я сразу понял, о ком речь. «Розовая». Этим все сказано.
С одной стороны это обрадовало, теперь не нужно блефовать. У меня есть «крыша», самая настоящая, и эта крыша защитит, несмотря на то, что я красиво хлопнул дверью. Но с другой стороны, я не хотел ее видеть, не хотел общаться, разговаривать. Эта гребаная сучка вызывала у меня резкую неприязнь, и осознание, что с нею придется-таки пообщаться сегодня, не вдохновляло.
Но это ничто рядом с возможностью жить дальше, несравнимо, поэтому я постарался задавить эту неприязнь.
— Вот и хорошо, не надо возвращать тебя назад — она тебя и подбросит, — то ли пошутил, то ли серьезно сказал дон Кампос, картинно облегченно вздыхая. Он получил большое удовольствие от моей мимики, пока я думал о Катарине. По его же лицу не пробежало даже намека на тень, он не боялся и не ненавидел ее, или же слишком хорошо владел эмоциями.
— Какие у тебя еще вопросы?
Может коньяк хорошо подействовал, может ощущение защищенности, но я вдруг обнаглел:
— А вы не думали, делая предложение, что я откажусь, чтобы служить другой стороне? Что мы встретимся когда-нибудь, но не как учитель и ученик, а как полицейский и подозреваемый?
Дон Виктор расхохотался. Я его рассмешил, причем так сильно его не смешили давно.
— М-да, хороший вопрос. И он гораздо интереснее, чем кажется!
Он встал и в молчании заходил по кабинету.
— Знаешь, Хуан, а ты и правда не так прост. Ты рассчитывал сделать это через нее, да? Получить протекцию?
Я молчал, отвечать не требовалось.
— Да, она ангел, действительный офицер корпуса. Она может помочь. Вот только вопрос: кому ты будешь служить?
Я, не делая паузы, с жаром ответил:
— Королеве!
И вызвал новый приступ смеха.
— Юноша-юноша! Тогда ответь, кому служу я?
Не видя других вариантов, я в лоб, как думал, ответил:
— Своей «семье». Своей организации. Ячейке криминального мира. И себе, разумеется.
— А кому служит моя ячейка? — улыбнулся он, и окатил меня ледяным взглядом, от которого мне стало нехорошо.
«Стоп, стоп, Хуанито! Не спеши! Это вопрос не простой, с подковыркой! Подумай, не разочаровывай сам себя!»
Я послушался внутреннего голоса и откинулся в кресле, после чего вымученно вздохнул. Кому служит мафия? Бррр! Хороший вопрос!
Дон Виктор не торопил, подошел к окну и достал новую сигару. При том, что запах первой еще не выветрился. Кажется, отныне я буду смертельно ненавидеть курильщиков.
Кому служит мафия… Да никому она не служит, сама себе!
Но это слишком простой ответ. Он на поверхности, а значит сам он — поверхностный.
Подойдем к вопросу с обратной стороны. Кто управляет страной и кто страной правит. Ответы на них различаются, потому, что правят страной Веласкесы, а управляют кланы. А мафия?
А мафия — третий игрок. Игрок особый, играющий по своим собственным теневым правилам.
В чем сила королевской династии? Ее поддерживает народ, армия и спецслужбы. Это достаточно много, чтобы влиять на политику в стране, но мало, чтобы всех в ней задавить.
В чем слабость Веласкесов? Они не могут играть нечестно. Да, у них есть корпус телохранителей, ангелы, имеющие иммунитет и право вендетты, но что-то не слышно каждый день по информационным каналом, что они мстят тому или иному неугодному власти клану, хотя такую провокацию, убийство одной из них, подстроить достаточно легко.
В чем сила кланов?
В деньгах. У кланов их немерено. Они могут купить всё в этой стране и в общем давно сделали это. Правительство, сенат, разные комиссии — все под ними. Не считая купленных «доверенных людей» во всех эшелонах власти и тех же спецслужбах. А еще есть костяк армии, высший офицерский состав. Он состоит из потомственной аристократии, которая силой может поддержать в случае переворота совсем не правящую династию.
Аристократия Венеры изначально и была служилой, многие роды получили титулы именно за командование в реальных боях, в сражениях. То, что офицеры и генералы уходили корнями в обеспеченные слои общества в те годы было второстепенно, перед внешней угрозой многие вещи были не важны. Это позже, когда большинство войн физических завершилось и на первый план вышли войны экономические, все изменилось. Но и сейчас, хоть доля аристократии в армейском командовании гораздо меньше, ее достаточно, чтобы организовать проблемы королевской власти.
