Детей.
Аврора уже знала, что ждала близнецов. Наверное, именно поэтому ей было так плохо. До боли, которая иногда скручивала ее в тугую пружину…
И все же, все же…
Авроре предлагали сделать аборт.
Роман был против.
Но и она сама… Когда ее спросили, хочет ли она оставить ребенка, она ни секунды не колебалась.
Она — хотела.
Даже не так.
ХОТЕЛА.
Этот ребенок был ее частью, ее сущностью…
Тошнота? Плевать! Ради своих детей она бы и не такое вытерпела!
Страшнее было другое.
Она не объясняла Роману, но самым страшным в ее жизни стали сны.
Сны, в которых ее звало к себе что-то невероятно огромное, страшное, непонятное… и она ощущала себя частью этого.
Да, такого ужаса, как в первый раз, не было.
Но…
«Иди ко мне, ко мне, ко мне… я тебя жду, жду, жду… мы с тобой одно целое, целое, целое… в нас одна кровь, кровь, кровь…»
Иногда Авроре казалось, что она сходит с ума.
Но это ведь ничего не меняет, правда?
Сейчас самое важное для нее — это доносить и родить детей. Благо на них материнские кошмары никак не сказываются, дети здоровы и счастливы.
И она их ощущает даже внутри. Как если бы к большому компьютеру присоединили два маленьких.
Аврора не говорила Роману, но почему-то была уверена, что дети будут такими же, как она. С невероятными способностями.
Но разве это плохо?
Даже сейчас она продолжает заниматься любимым делом, пишет программы, разрабатывает курсы для кораблей — и ей за это неплохо платят. Ей ведь для таких мелочей ничего не нужно. Только планшет и ее разум.
И если дети окажутся такими же, как она…
А разве это плохо?
Она их уже любит.
Роман тоже будет их любить.
Что еще надо для счастья?
Когда начались схватки, Аврора даже не сразу это поняла. Ну спазмы. И что?
Она уже столько боли пережила за это время, чуть больше, чуть меньше… Но когда к боли добавилась здоровущая лужа, женщина поняла, что отошли воды.
Кто напугался больше, она или Роман, так и осталось загадкой. Достоверно она помнила только, как бледный муж цепляется за руку врача, а тот недовольно ворчит: «Мужчина, вы что, сами рожаете? Не мешайтесь!»
Или что-то в этом духе.
Самих родов Аврора вообще не запомнила.
Только общее ощущение дурноты, боли, спазмов где-то внутри, и резкие крики врача: «Тужься! Сильнее, девочка, черт возьми!!!»
И крик младенца.
Когда ей в руки легло что-то мокрое, красное, покрытое ошметками всякой пакости и громко орущее от возмущения — она сразу и не поняла, что это — ее ребенок.
Смотрела в тихом шоке.
А потом легло второе существо. И они как-то одновременно замолчали.
Открыли глаза и посмотрели на мать.
И Аврора задохнулась. Три черных взгляда встретились. И женщина твердо осознала, что дети — ее копии. Они такие же, как она сама. Они — иные.
Проект безумного ученого до сих пор действует. Вот что страшно…
Что же будет с ее детьми?
Но, глядя на два тельца в своих руках, Аврора поняла так же отчетливо и другое.
Она небо и землю пройдет.
Зубами глотки рвать будет.
Понадобится — сама сдохнет.
Но с ее детьми не случится ничего плохого.
Как описать это непередаваемое чувство любви и нежности?
Как рассказать о том, что выше любой силы?
Аврора не знала.
Но за своих детей… она готова была на все.
Предать, продать, солгать, убить, умереть…
— Они замечательные…
Фраза, произнесенная тихим голосом, была полностью созвучна ее мыслям. И Аврора повернулась к мужу.
— Ты все время был здесь?
— Ты будешь переживать из-за этого?
— Нет, — тихо рассмеялась женщина. — Они прекрасны…
— Еще бы. Они так на тебя похожи…
— А как назовем?
— Мы же договорились, разве нет?
— Михаил и Маргарита?
— Михаил Романович Варин. Маргарита Романовна Варина. Мне нравится. А тебе?
— Мне нравится все, что нравится тебе. Я вас всех люблю.
— Спасибо тебе, родная… спасибо за детей.
Медперсонал умиленно взирал на парочку.
Красавцы.
И любят друг друга.
И дети замечательные, здоровые, крепенькие, каждый по три с хвостиком килограмма, вон уже грудь просят…
Как говорится — дай вам Бог.
Целых два месяца Аврора кормила грудью детей, встречала с работы Романа, играла с малышами, болтала с Калерией, Тамарой и Александрой — и была полностью счастлива.
Целых два стандарт-месяца.
А потом…
Она проснулась с диким криком.
Роман обхватил за плечи, заставил сесть на кровати…
— Роша! Ро, родная моя!!! Что случилось?!
Аврора замотала головой.
— Роман, оно опять зовет меня.
— Оно?
— Да! Я думала, все прекратилось, но нет! Оно существует. И проснулось! И зовет меня к себе!
— Как? Что оно говорит?
— Ты моя. Я твой, ты моя, я твоя часть, ты часть меня, мы можем жить только вместе, ты создана для меня, я только твой…
— Глупости! Ты — моя. И я никому тебя не отдам!
Аврора прижалась к мужу как можно крепче. Ощутила жесткие, до синяков, объятия.
— Рома, не отдавай меня никому.
— Никому и никогда. Клянусь.
Аврора спала в объятиях мужа, а Роман смотрел на нее и думал, что надо разбираться в происходящем, попробовать свозить ее в Институт сна, разобраться под гипнозом… незачем его любимой так волноваться. Еще молоко пропадет…
Но поволноваться пришлось обоим.
— Ваша жена не поддается гипнозу.
— Вообще?
— Абсолютно. На редкость ясное сознание и потрясающая адекватность. Я сам чуть себя не загипнотизировал, а ей хоть бы что.
— Аврора у меня умница…
— Да, но сейчас это не в тему… лучше бы она была чуть поглупее и поддавалась гипнозу. А так — проще море ложкой вычерпать.
Роман кивнул, забирая Аврору из института.
В катере женщина прижалась к его плечу.
— Рома, а если я схожу с ума?
— Чушь ты несешь!
— Но тем не менее… мы не знаем, что и как, мы не знаем, для чего меня делали…
— Да мне плевать! — разозлился Роман. — Ты — моя жена. И меня не волнует, кто и что там делал еще до твоего рождения…
Аврора промолчала. И уже на подлете к дому попросила:
— Рома, если я сойду с ума…
— Не сойдешь.
— Рома…
— Ну слушаю, слушаю… нет, все-таки женщины после родов гормонально неустойчивы…
Аврора только фыркнула. Ее гормональным балансом гвозди забивать можно было. Идеально здорова, другого слова и не подберешь.
— Рома, если я сойду с ума — дети не должны меня видеть.
