Так что с точки зрения закона господин Боулд был абсолютно прав.
Но не с точки зрения морали. Человеческой морали.
– По-вашему, я должен был стоять и смотреть, как она сломает себе шею и разобьётся в лепёшку?
– Да, чёрт побери! – вскипел Боулд. – Ты должен был стоять и смотреть, а не лезть со своей неуместной инициативой! Спасши альбину, ты нарушил одно из фундаментальных положений межрасового Статута о морали, фактически, подарил альбинам лишний повод для претензий. А это – осложнение и без того непростых отношений. Нам нужен мир, Алан. Тем более с альбинами, нашими естественными союзниками! Ты же как никто понимаешь: любая мелочь может стать спусковым крючком для конфликта!
– Альбины уже подали ноту протеста? – равнодушно поинтересовался Алан. Сейчас Боулд начнет разглагольствовать про игнорирование должностных инструкций, пугать разжалованием и трибуналом... Алан улыбнулся своим мыслям. Во что это в итоге не вылилось бы, у Боулда рука не поднимется добровольно лишиться своего лучшего сотрудника.
– Нет! Слава богу, они пока ничего не знают. Твоя альбина в больнице, и в сознание ещё не пришла. Но рано или поздно она очнётся – и нам придется её отпустить. Как ты думаешь, что после этого произойдёт?
Алан хмуро посмотрел на шефа. Поделиться своими подозрениями или не стоит? Ведь и сам он не уверен в них до конца. И всё же факты – вещь упрямая.
Сказать или нет?..
– У меня... есть основания... предполагать, что это было покушение на убийство, – медленно проговорил он.
– Что за чушь? – поостывший было господин Боулд вновь принялся кипятиться. – С чего ты это взял? Альбина была на обзорной площадке одна – первым делом мы проверили записи с камер наблюдения!
– Вам когда-нибудь доводилось воочию лицезреть самоубийство альбина? – вопросом ответил Алан. – Расставаясь с жизнью, альбины поют. Лебединая песнь, последнее "прости-прощай" навеки покидаемому миру. Эта альбина не пела. Со мной был До-фа-соль, он подтвердит: миноры воспринимают ультразвук. Шеф, она упала не по своей воле. Поверьте, это не самоубийство. Всё не так просто, как кажется на первый взгляд.
– Ерунда! – отрезал Боулд. – Ерунда и домыслы.
– Когда она придёт в себя, спроси́те её сами, – невозмутимо предложил Алан.
– Если она согласится с нами говорить!
– Согласится, не сомневайтесь.
– Тогда это пахнет ещё бо́льшим скандалом! – воскликнул Боулд с жаром. – Покушение на убийство чуж... брата-по-разуму – тягчайшее преступление! И ответственность в данном случае ляжет не только на убийцу, но и на всю расу!
– Да. Но что-то мне подсказывает, что альбину решил пришить кто-то из её соплеменников, – сказал Алан. – А Земля наверняка выбрана в качестве арены действия не случайно: в случае невозможности обставить это как самоубийство проще будет повесить всю вину на нас.
Шеф задумался на секунду, но тут же решительно мотнул головой.
– Алан, все Чужие, прибывающие на Землю, проходят регистрацию! – ему уже было не до политеса. – И по имеющимся данным, в тот день ни в Париже, ни во всей Европе не было ни одного альбина, кроме нашей несостоявшейся самоубийцы!
– Что, однако, не исключает допустимость и обоснованность моей версии, – тихо сказал Алан.
– Может быть, – сердито буркнул Боулд. – Однако пока что в глазах Ассамблеи всё выглядит так, что виноваты мы.
Алан промолчал.
– Отправишься на Птерос, – сказал Боулд после длинной паузы. – Будешь работать под началом местного полицейского отделения. Сменишь обстановку, тебе будет полезно.
– Что?! – возмущённо ахнул Алан. Такого поворота он никак не ожидал. – И что я там буду делать? Карманников в аэробусах ловить?
– А чего ты хотел, голубчик? – шеф развёл руками. – Со дня на день альбина оклемается. Обнаружит, что она не на том свете, а всё ещё на этом, свяжется с консульством, и они нам такую телегу накатают – мало не покажется! Так что делай что тебе велено. И радуйся, что не угодил под трибунал!
– Господин Боулд, я веду расследование по важному делу, – Алан попытался воззвать к здравому смыслу. – Его нельзя приостанавливать, тем более бросать. Речь идёт о безопасности Юнивёрса. По моим данным, одна из рас Содружества ведёт несанкционированные разработки принципиально нового типа оружия. Информация, разумеется, требует проверки. Я только-только начал копать, и пускать сейчас это дело на самотёк...
– Значит, передашь материалы коллегам, – не терпящим возражений тоном заключил Боулд. – Ты не единственный инспектор нашего ведомства. Полетишь на Птерос, это вопрос решённый. И не спорь. Свободен.
Алан разъярённо сверкнул глазами, но стиснул зубы и промолчал. Пусть послужной список инспектора и давал ему возможность разговаривать с шефом с изрядной долей фамильярности, но всему есть предел.
Интересно, чего в решении шефа больше: желания поставить на место чересчур ретивого сотрудника, ясно дав понять, что за нарушением субординации всегда следует дисциплинарное взыскание, или уберечь от настоящих неприятностей, которых, по его мнению, непременно стоило ждать от принципиальных, гордых и обидчивых альбинов?..
– Чудесно, – Алан встал, с грохотом отодвинув кресло. – В таком случае я поспешу исполнить распоряжение. Всего хорошего. Понадоблюсь – что ж, вы знаете, где меня искать. Вот только не ждите, что я примчусь по первому зову.
Он хлопнул дверью так, что референт в приёмной чуть не грохнулся со стула.
В коридоре было пусто. Впрочем, даже наличие невольных свидетелей не помешало бы Алану высказать толстому фиолетово-чёрному ковру всё, что он думает.
– Баран! – Алан дал волю своему гневу. – Сослать бы тебя самого на Птерос, в птичьем помёте копаться!
Вместо того, чтобы повнимательнее присмотреться к этому случаю с альбиной, а его – оставить в покое, Боулд отстранил его от расследования, да ещё и выслал в провинцию!
– Всё в порядке, друг мой? – деликатно прошелестел знакомый голос.
До-фа-соль появился неслышно, как могут только миноры, и мелко засеменил рядом. Посмотрев на напарника, Алан внезапно осознал, что его опала касается и минора: сработанный тандем из инспектора и помощника-переводчика разбивать в любом случае не стали бы. Впрочем, До-фа-соль от него всё равно не ушёл бы, даже если б существовала такая возможность: они не просто коллеги и напарники, они – друзья.
– Прости, дружище, – Алана охватил стыд. Если бы он не был так дерзок с господином Боулдом – может, всё повернулось бы иначе? Или решение о его ссылке уже было принято и ничто не могло этого изменить?
– Всё нормально, – на лице минора появилась теплая улыбка. – Ты не виноват. Я знал о Птеросе, Боулд сообщил мне. Так что не казни себя понапрасну. В конце концов, это же не на всю жизнь, а лишь на время.
Сопровождаемый минором проштрафившийся инспектор вышел на улицу. Солнце медленно садилось, прячась за скалистую кромку гор; с северо-востока задувал прохладный ветер, пахнущий багульником и хвойным лесом.
– Не работа, а сплошной балаган, – устало вздохнул Алан, глядя в закатное небо. – Бюрократ на бюрократе и бюрократом погоняет. Как же мне всё это надоело...
Нежно-сиреневое небо Люцерны молчаливо внимало адресованным ему словам – вот только не стоило уповать на снисхождение и ждать от него ответа. Благосклонность высших сил, как и удача в азартных играх, даровалась лишь немногим избранным. И большим счастьем было заполучить такой подарок.
Глава 3
Просыпаться не хотелось.
Вот сейчас она разлепит веки, ещё тяжелые и слегка опухшие от сна – и неподкупная реальность вновь закружит её в бесконечном хороводе повседневных забот.
Фелис зажмурилась, зарылась в одеяло, силясь удержать ускользающую, распадающуюся на обрывки картинку сновидения. Ей это почти удалось – слишком яркой была ночная грёза.
