тесты показывают: некоторое время спустя он поднимется к самым вершинам в избранной области науки. Да, мистер Дойл, пока он еще ребенок, но ведь учиться следует именно в детстве!
Дойл поднялся.
– Объясните, где и как мне его найти. Я побеседую с ним часа два, а дальше… дальше пусть сам решает.
– «Дальше»?
Дойл, стиснув зубы, сунул руки в карманы. Его раскрасневшееся лицо исполнилось мрачной, непреклонной решимости. За девять лет он порядком отяжелел, обрюзг, щеки покрылись паутинкой багровых прожилок, поредевшие волосы приобрели серебристо-стальной оттенок, невзрачный костюм давно не видывал утюга, однако упрямства Эд Дойл не утратил ничуть.
Доктор Биш сокрушенно вздохнул.
– Что ж, хорошо, мистер Дойл. Вот ваши бумаги. Закон позволяет вам наблюдать сына всякий раз, как вы подадите соответствующее заявление. Поскольку период недифференцированной подготовки для него завершен, вы также вправе беседовать с ним на протяжении девяноста минут.
– Наедине?
– Данное время вы можете провести с ним вне пределов Центра, – объяснил доктор Биш, придвинув к Дойлу бумаги. – Заполните эти бланки, и я распоряжусь доставить Питера сюда.
С этими словами он смерил стоящего перед ним человека оценивающим взглядом.
– Надеюсь, вы не забудете, что любые эмоциональные переживания на данной критической стадии могут весьма серьезно замедлить его дальнейшее развитие. Он выбрал свою область деятельности, мистер Дойл, и мешать его профессиональному росту, в том числе посредством неосознанных ситуативных блоков, недопустимо. На протяжении периода обучения Питер общался только с нашим техническим персоналом. К контактам с другими человеческими существами он не привык. Прошу вас помнить об этом и быть осторожным.
Дойл, не ответив ни словом, сгреб со стола бумаги и выхватил из кармана самопишущее перо.
Узнать сына, вышедшего из бетонной громады Центра в сопровождении пары роботов-служителей, оставивших его в нескольких ярдах от наземного автомобиля с Эдом внутри, припаркованного возле парадного входа, ему удалось далеко не сразу.
– Пит! – окликнул Эд мальчика, распахнув дверцу.
Сердце в груди затрепетало, заныло. Сын, щурясь на ярком солнце, подошел к машине. День был на исходе, стрелки часов показывали почти четыре. Ветерок, веявший над стоянкой, шуршал парой газет и еще каким-то бумажным мусором.
Питер оказался худощавым и стройным. Огромные темно-карие глаза он явно унаследовал от Эда, а вот светло-русые волосы скорее от матери, Дженет. Впрочем, подбородок ему тоже достался отцовский – угловатый, твердый, правильной формы. Окинув сына взглядом, Эд невольно заулыбался. Надо же, девять лет… целых девять лет миновало с тех пор, как робот-санитар вынул из ванночки на тележке решетчатый лоток, показав ему крохотного, сморщенного младенца, красного, как вареный рак!
С тех пор Питер здорово вырос, превратился из младенца в гордого, стройного, ясноглазого мальчугана с выразительным, чистым лицом.
– Пит, – заговорил Эд, – ну, как ты тут, черт побери?
Мальчишка, подойдя к дверце автомобиля, безмятежно взглянул в глаза Эда, оценивающе оглядел и машину, и робота-водителя, и грузного, не первой молодости человека в мятом твидовом костюме, неуверенно улыбающегося ему.
– Садись. Полезай сюда, – сказал Эд, сдвинувшись вбок. – Давай же, садись. Нам есть куда прокатиться.
Мальчишка вновь оглядел его с головы до ног. Внезапно вспомнив и о мешковатом костюме, и о нечищеных туфлях, и о неопрятной седой щетине на подбородке, Эд покраснел, выдернул из кармана красный носовой платок и нервно утер взмокший от пота лоб.
– Я прямо с корабля, Пит, – пояснил он. – С Проксимы только что прилетел. Не успел даже переодеться, вот и… растрепан слегка. Перелет-то, видишь ли, долгий…
Питер понимающе кивнул.
– Четыре целых и три десятых светового года, если не ошибаюсь?
– Да. Три недели лету. Садись. Неужели проехаться не хочешь?
Питер уселся с ним рядом. Эд хлопнул дверцей.
– Едем, – скомандовал он.
Робот-водитель завел мотор.
– Вези… – Эд выглянул за окно. – Правь вон туда. К холму. За город. На дух не выношу больших городов, – пояснил он Питу. – Никак не могу к ним привыкнуть.
– В колониях нет больших городов, верно? – пробормотал Питер. – И потому ты непривычен к городской среде обитания?
Эд откинулся на спинку кресла. Сердце мало-помалу успокаивалось, замедляло стук.
– Нет, Пит. По правде сказать, все как раз наоборот.
– То есть?
– Я отправился на Прокси из-за того, что не выношу больших городов.
На это Питер не ответил ни словом. Наземный автомобиль поднимался все выше и выше, мчался вверх вдоль стального хайвея, теряющегося в холмах. Прямо под ними, внизу, будто россыпь цементных кубиков, раскинулся громадный, внушительный комплекс зданий исследовательского центра. Встречных машин по пути почти не попадалось: бо2льшую часть пассажиров и грузов теперь возили по воздуху, а наземный транспорт доживал последние дни.
Дорога выровнялась. Машина мчалась вдоль гряды холмов. По обе стороны от полотна замелькали кусты и деревья.
– Хорошо здесь, наверху, – сказал Эд.
– Да, пожалуй.
– Как… как ты все это время жил? Я ведь вон сколько тебя не видел, да и видел-то всего раз. Сразу же после рождения.
– Я знаю. Твой визит отмечен в личном деле.
– И как у тебя? С учебой все ладно?
– Да, вполне.
– Обращаются с тобой хорошо?
– Разумеется.
Спустя еще немного времени Эд наклонился вперед.
– Останови здесь, – велел он роботу-водителю.
Автомобиль сбавил скорость, подруливая к обочине.
– Сэр, здесь ничего не…
– Вот и прекрасно. Выпусти нас. Дальше пойдем пешком.
Машина остановилась. Пассажирская дверца медленно, словно нехотя, распахнулась, и Эд поспешил выйти из кабины на проезжую часть. Следом за ним не торопясь выбрался наружу озадаченный Питер.
– Где мы?
– Нигде. Просто за городом.
Эд с лязгом захлопнул дверцу.
– Езжай в город, – бросил он водителю. – Нам ты больше не нужен.
Машина укатила прочь. Эд сошел на обочину. Питер последовал за ним. Отсюда склоны холмов тянулись вниз, к окраинам огромного города, титанической панорамой раскинувшегося у их подножий. Глубоко вздохнув, Эд широко развел руки в стороны, сбросил пиджак и перекинул его через плечо.
– Пошли, – сказал он, шагнув в траву у обочины. – Идем, идем!
– Куда?
– Прогуляемся. И первым делом уберемся от этой треклятой дороги, да поскорей.
Ступая с оглядкой, держась за стебли травы и корни, торчавшие из земли, оба начали спускаться со склона холма. В конце концов они вышли к ровной полянке под огромным платаном. Здесь Эд, кряхтя, уселся в траву, шумно перевел дух и утер пот с загривка.
– Вот. Давай-ка здесь посидим.
Питер не без опаски опустился на землю слегка поодаль. Синяя рубашка Эда покрылась темными пятнами пота. Ослабив галстук, расстегнув ворот, он вынул из кармана пиджака трубку и кисет с табаком.
Под пристальным взглядом Питера Эд набил трубку и раскурил ее от толстой серной спички.
– Что это? – негромко спросил мальчик.
– Это? Трубка, – с улыбкой
