на ресепшн и застал там полусонного Мафусаила, без устали рассказывающего о всяком уже со стаканом выпивки.
— Уилл! Наконец-то! Ну что, рассказывай! Ты выполнил заказ на этот отель?
— В этот раз нам придётся попрощаться.
— Снова спешка?
— Будем считать, что да. Если хочешь услышать хорошую историю — иди к участку и найди того паренька в красном, что мы видели вчера.
— Что… Что ты натворил, брат? — с опаской спросил его пилигрим.
— Ничего, о чём бы мне стоило вспоминать глубокими ночами. Прощай, друг мой. Надеюсь, мы оба доживём до нашей следующей встречи, — собеседник, казалось, отлично понимал причину спешки, так что вопросов не задавал.
Наёмник забрал своё оружие и плащ и направился к выходу. Спустя несколько десятков минут, он уже оказался в машине. Он точно ненавидел тот город. Ненавидел людей, которые закрывали глаза на то, что им не нравится; ненавидел элиту, которая стала таковой только по праву рождения; ненавидел несправедливость, которая гуляла на тех улицах, невзирая на попытки бороться с ней; ненавидел себя, потому что ему чертовски трудно было приспособиться к тому месту; ненавидел даже мостовых, которые не хотели опускать мост, пока не наступит хотя бы шесть утра. Да, он точно ненавидел тот город. Ненавидел и обещал себе не искать ни одной причины возвращаться.
— Вот ты где, — прокричал нагнавший его Джеймс. — Нихера себе — вот это тачка!.. Пацан, запрыгивай!
Уильям перевёл взгляд на пассажирское сиденье и увидел то, чего он и боялся. В немой тишине, наёмник заглушил мотор.
— У тебя пятнадцать минут, — сказал он Виттиме. — Избавься от него…
— Что?
Рассветное солнце слабо обжигало зрачок старика, который, опустив брови, пялился на восток. Где-то там была Оклахома — его цель, от которой он отставал всего на несколько дней. От которой он мог и вовсе не отставать, если бы не глупое решение его напарника отправится в Кав. Искусственный канал поблескивал бликами прямо в глаза — его машина уже была развёрнута к мосту. Дул лёгкий ветер, копоша полусухую траву на землях, что были за рекой. Уильям не хотел терять ни секунды, и по его взгляду было понятно: сдаваться в том споре он не собирался.
— Ты прекрасно всё слышал. Избавься от него, — крепче сжав руль до скрипа в перчатках, проговорил он. — Отдай на поручительство, выкинь на улицу, убей — мне плевать. Он с нами не едет.
— Почему?
— Потому что мы не няньки, Джеймс. Этот кусок идиота, который додумался напасть на тебя с перочинным ножиком — не наша забота. Я надеялся, что у тебя хватит ума, чтобы это понять. Или, хотя бы, времени. Ты правда думаешь, что нет ничего необычного в том, что с нами на операциях и в тяжких условиях будет подросток? Повторю: избавься от него, — голос Уильяма во время злобы звучал особенно низко и хрипло.
Мужчина посмотрел на парня, которому было явно страшно сидеть на заднем сиденье одному. Он медлил с ответом, и охотник отлично понимал, что это значит. Чем дольше затягивалась пауза — тем больше понимал. Однако полное осознание пришло в тот момент, когда Виттима, встав по-привычке по стойке смирно, выпрямился и выровнял голову:
— Этого не будет, — уверенно ответил он.
— Повтори.
— Я сказал: этого не будет. Я его не оставлю.
Старик громко выдохнул. «Сколько же прошло с того времени, как я оказался здесь? Два дня? Да, кажется. Это — третий. Или нет? Я пришёл в Стилуотер, напился, вырубился… А сколько пролежал без сознания? Было же утро, когда я проснулся, так ведь? Да, было. Но было ли то первое утро? Голод одолевает. Довольно сильно. Второе? А ещё полтора дня в этом чёртовом городе… Ну, нет… Не буду я терпеть эти слащавые уговоры. Я ведь давал ему время решить проблему. Простую, мать его проблему. Но нет…» Дверь машины со скрипом открылась. Он вышел из авто и молча пошёл в сторону Джеймса, который медленно попятился назад. Открылась задняя дверь. Пацан, на котором, как успел заметить Хантер, была новая одежда, даже не сопротивлялся — он одним рывком вытащил его, держа за плечи кофты и выкинул вперёд себя — к своему напарнику.
— Тогда ты остаешься здесь и выбираешься вместе с ним так, как ты хочешь.
— Я!.. Ты не сделаешь этого.
— А ты правда хочешь проверить? — он оскалился — меньшее из того, что он любил — когда его проверяли «на прочность» подобным образом. — Меньше, чем через час, город наверняка оцепят. Ещё бы — были убиты двое представителей местного закона, а третий находится в чрезвычайно тяжелом состоянии, если ещё не умер… Плюс смерть «простых гражданских», разумеется. И если третий скончается быстрее, чем успеет рассказать, что произошло — ты труп.
— Прекрати, — тот уже начал понимать, к чему идёт разговор.
— Вместе с ним, — Уилл кивнул в сторону мальчика, поправляющего чёрную тёплую кофту с капюшоном. — Очевидно: в город приходит наёмник и случается убийство — здешние люди вряд ли оценят такой жест, а насчёт виновности твоей или её отсутствия даже думать не станут. Кстати, о их жестах дружелюбия, уверен, ты знаешь меньше моего, раз поехал сюда — давай я тебе расскажу подробнее…
— Остановись — я понял тебя.
— Зная то, как они относятся к своим же, — он проигнорировал просьбу и, достав нож, крутил его между пальцами, — сначала они возьмутся за тебя. Потащат в какую-нибудь тёмную комнату и начнут медленно украшать твою кожу резными узорами, лишат ногтей на пальцах, — нож скользил по ногтям, резкими движениями изображая рывок, — на ногах. А потом и самих пальцев. Фаланга за фалангой. Тупым, как ты сам, лезвием или и вовсе отобьют чем-нибудь тяжёлым. И всё это на его глазах, — фигура мальчика, на которую наёмник даже не обращал внимания, вжалась в спину Джеймса.
— Хватит, сука!
— Но не это самое худшее. Хуже всего, что они сделают всё это с ним. А ты будешь смотреть. Палец за пальцем, зуб за зубом. Они будут стягивать миллиметры кожи с него только ради того, чтобы добавить немного смолы и вернуть её обратно. А ты будешь скованным, — расстояние между двумя мужчинами сокращалось, — жалким щенком, каким был два
