долететь до ближайшего русла. Да и потом, с такой высоты что бетон, что вода — одинаково.
Оставался лес и… пепельно-серая опушка, при взгляде на которую в памяти всплывали неприятные воспоминания.
Дубы… тени… разрывающий голову свист…
— Соловей-разбойник! — вспомнил Муром и, нахмурившись, дернулся чуть влево — целясь в стремительно приближающуюся опушку.
Точнее, в лежащее на ней тело в знакомых доспехах.
Чем ближе Муром подлетал к собственному телу, тем сильнее росло напряжение в районе солнечного сплетения.
Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди.
— Ыыыы, — вырвалось у Мурома.
Он хоть и стиснул зубы, но животный страх перед падением с высоты оказался сильнее.
Самого момента столкновения он не увидел. И не из-за того, что летел слишком быстро, а потому что зажмурился.
* * *
— Хых!— выдохнул Муром, рывком принимая сидячее положения. — Ну его к черту такие приходы… Чтоб я ещё раз…
Выдав эту гневную тираду, Илья осознал, что слух снова пропал.
— Да чтоб тебя… — проворчал богатырь, залезая в Инвентарь и доставая оттуда зелье Исцеления.
В детстве, когда ему снилось, что он падает, но просыпался Муром, вздрагивая всем телом, в своей кровати — это было даже весело.
Но сейчас… Сейчас было как-то не по себе. Да ещё и очередной голос в голове…
Если бы не головная боль, Муром бы хорошенько обдумал, что с ним произошло, и как он оказался там, где он оказался, но поселившаяся в затылке мигрень выступала надежным стражем.
К тому же, стоило богатырю решить, что он подумает об этом позже, как ему тут же полегчало, и голова перестала раскалываться на части.
Опрокинув в себя склянку с приятной на вкус жидкостью, Муром довольно крякнул и поковырял пальцем в ухе.
По идее, лечебные зелья действовали практически мгновенно…
— Муром, чтоб тебя! — тишину спящего леса разорвал звенящий от бешенства голос Алеши. — Ты там оглох, что ли⁈ А ну развязал меня! Живо!
— О, Алеш, — прогудел Илья, поворачиваясь на звук. — Очнулся уже?
— Сейчас покажу, как я очнулся, — неожиданно покладисто согласился извивающийся в шаговой доступности Алеша. — Ты меня, главное, развяжи.
Эльф, обмотанный золотой цепью, извивался и так, и эдак, но освободиться от оков не мог.
Тьма разъела эльфийские тросы и веревки, и даже, местами, Алешину одежку, но справиться с золотом Горыныча ей оказалось не по зубам.
Все, чего смог добиться Алеша — подползти к Мурому.
— Алёш, — Муром, тут же заподозрив неладное, отодвинулся в сторону, — давай не будем пороть горячку?
— Не будем, — не стал спорить Алеша. — Я тебе тихо-мирно по шее надаю, и никакой горячки!
— С чего бы это? — удивился Илья.
— С чего? — Алеша на мгновение подавился заготовленными словами. — Ты два часа лежал бездыханный! Ты, мать твою, понимаешь, что я пережил за эти гребанные два часа⁈ Мало того, что друг душу Богу отдал, так я ещё и связан!
— Рррррааааа, — недовольно прорычал Топтыгин.
— Сгинь с глаз моих! — шикнул на него эльф. — Дожили! Здоровенный медведь! Истинный огонь! А какую-то дурацкую цепь разомкнуть не смог!
— Ррррррррра! — недовольно рыкнул Топтыгин.
— Не доводи до греха, — проникновенно попросил его Алеша. — А не то за Муромом будешь!
— Мда уж… — Муром покачал головой и почесал затылок, — ситуация, конечно…
— Конечно, — согласился Алеша. — Ситуация. Развязывай, давай!
— Сейчас, — прогудел богатырь, медленно поднимаясь на ноги. — Ты сам-то бой помнишь?
— Помнишь, — огрызнулся Алеша.
— И что там было?
— Ты к чему клонишь, Муром? — зло прищурился эльф.
— Сам знаешь, — Илья пожал плечами. — Освобожу тебя, а ты лук свой достанешь и нашпигуешь меня стрелами…
— Не нашпигую, — Алеша перестал извиваться и шмыгнул носом. — Тьма отступила вместе с гоблинами. А когда ты Соловью башку отчекрыжил она и вовсе исчезла.
— Ну смотри, Алеш, — Муром недоверчиво покачал головой, — ежели что без разговоров тебя дубиной приголублю.
— Да-да, — Алеша пропустил предупреждение друга мимо ушей. — Развязывай давай!
— А ты рассказывай, — проворчал Муром. — Что чувствовал, когда Тьма на тебя навалилась? И как сумел сохранить слух?
— Потом расскажу, — буркнул Алеша. — Сначала долбанная цепь.
Муром не стал утруждаться распутыванием хитроумных узлов и, прикоснувшись к цепи, пожелал, чтобы она отправилась в Инвентарь.
— И все? — Алеша, стоило цепи исчезнуть, тут же вскочил на ноги. — Погоди, ты что, просто убрал её в Инвентарь?
— Ну да.
— А я так мог?
Муром был более чем уверен, что у Алеши бы получилось убрать цепь Горыныча в Инвентарь, но, посмотрев на друга, он решил говорить правду в текущих условиях — не лучшая тактика.
Об этом намекал дергающийся глаз Алеши, его плотно сжатые губы и побелевшие от напряжения пальцы, которые с такой силой стискивали призванный лук, что последний, казалось, вот-вот треснет.
— Не думаю, — дипломатично отозвался Муром. — Давай, что ли, наведем здесь порядок?
Муром посмотрел на покрытую пеплом поляну и на просеку, образовавшуюся после исчезновения дубов.
— Давай, — кивнул Алеша, — но для начала…
Он без замаха двинул в каменную челюсть Мурома.
— Это тебе за последние два часа… А это… — следующий удар кулаком прилетел Мурому в грудак, — … за то, что чуть не умер! А это…
— Достаточно, — поморщился Илья, который хоть и понимал и даже в чем-то разделял овладевшие Алешей чувства, но позволять себя бить не собирался.
Одно дело выплеснуть накопившиеся эмоции, другое — потакать импульсивным выходкам друга.
— Ты прав, — выдохнул Алеша. — И это, правильно сделал, что не развязал.
— Накатило, как на тропе? — понимающе кивнул Муром, тут же поморщившись от головной боли.
— Хуже, — Алеша покачал головой. — Раз в десять. Я на спине Топтыгина живого места не оставил. Я не просто в берсеркера превратился, эта чертова Тьма подняла во мне все самое плохое и заставило это все выплеснуться наружу.
— Выходит, нам с Топтыгиным повезло.
— Однозначно, — согласился Алеша. — Хорошо хоть Соловей своим свистом только по тебе бил, а нас так, краешком задело. Кстати, те темные гоблины, которые пытались загасить нас с Топтыгиным очень похожи на нашего свистуна.
— Не приглядывался, — поморщился Муром, у
