он едва стоял на ногах, но Илья точно знал, что этот бой остался за ним.
Эти семь дубов явно были базой разбойника, и Муром видел только один способ добраться до него — срубить их все.
— Лучше сам слезь, — проворчал Муром, не слыша себя.
Ожидаемо не получив ответа, он рванул отворот своей рубахи и, сделав две самодельные затычки, сунул их себе в уши.
Стало чуть лучше, но ненамного.
— И чего я раньше не догадался? — богатырь сплюнул кровью и, засучив рукава, взялся за топор.
Поначалу дело шло небыстро, но, когда к рубке столетних дубов присоединился Топтыгин, дело пошло веселей.
Огненный медведь поднимался на задние лапы и как заведенный работал передними, вырывая из столов огромные куски древесины.
Щепки и искры летели во все стороны, а свист Соловья-разбойника медленно, но верно превращался в обреченный вой.
Гнездо, к слову, рухнуло, когда осталось всего два дуба. Стволы многовековых деревьев не выдержали нагрузки и с громким треском лопнули, накрыв поляну переплетенными между собой ветвями.
Благо Муром, предвидя такое развитие событий, успел сложить из обструганных на месте брёвнышек шалаш, под которым укрылся и он сам, и Топтыгин с до сих пор привязанным к нему Алешей.
Правда мишка долго рассиживать под навесом не стал и, скинув с себя Алешу, рванул куда-то в сторону.
Муром хотел было броситься следом, прорубаясь вслед за ним сквозь скрученные ветви, как дубы, потерявшие связь с землей, обратились в пепел.
Некогда цветущая зеленая поляна мгновенно превратилась в самое натуральное пепелище, на краю которой обнаружился придавленный к земле Соловей-разбойник.
Это Топтыгин не дал свистуну сделать ноги, надежно зафиксировав разбойника свой лапой.
Муром же, убедившись, что Алеша хоть и в отключке, но до сих пор дышит, достал из Инвентаря первый попавшийся меч и направился к Топтыгину.
Точнее, к Соловью-разбойнику.
Тот пытался что-то говорить, но оглохший Муром не мог разобрать ни единого слова. Не мог, да и не хотел.
Касайся дело его одного, он, может быть, и простил бы Соловья, но эта подлая атака Тьмой, навалившаяся на поляну темнота и мерзкие коротышки, чуть было не задавившие Топтыгина, отбили всякое желание говорить и договариваться.
— Ты хотел за проход голову? — произнес Муром, не слыша себе, — так держи же её!
Меч сделал вжух, и отрубленная голова разбойника скатилась ему под ноги.
— Жадность — губит, — проворчал богатырь и, пошатнувшись, мешком осел на землю.
Накопившиеся усталость, телесное и ментальное изнеможение и разрывающаяся от мигрени голова сделали свое дело.
Меч выпал из ослабевших пальцев, глаза богатыря закатились, а могучая грудь замерла, не в силах втянуть в легкие новую порцию воздуха.
Где-то на периферии сознания заревел Топтыгин, но Мурому было уже все равно.
Он медленно падал в бескрайнюю темноту, в которой клубились багровые снежинки.
Перед взглядом Мурома проплывали дремучие леса, кряжистые горы, широкие ленты могучих рек и, неожиданно, посыпанная пеплом опушка…
Свободные земли во всей их красе!
Вот только проплывали они как-то непривычно — вверх ногами.
Будто он летел не вперёд — к Хрустальной горе — а… вниз.
И магия, та самая дикая, сырая магия, которую он чувствовал вокруг себя, сейчас ничем не могла ему помочь.
Или просто не хотела.
Впрочем, Муром и сам ничего толком не хотел.
Навалившиеся на него груз забот, ответственность и смертельная усталость оказались настолько неподъемными, что у него попросту не осталось сил.
Муром падал, но это его нисколечко не волновало.
В конце концов, он сделал все, что смог.
Добрыня? Пусть, старый друг в Инферно, но у него меч-кладенец и магия, а следовательно он сам сможет о себе позаботиться.
Алеша? Во-первых, с ним Топтыгин, во-вторых, корона принца Намахá, а в-третьих… В-третьих, он уж точно нигде не пропадет.
Алодоил? Малые Выхи? Совет из Иван Иваныча, наставника Корда и брата Репсака разберется с любой проблемой. А мэр Плехан не упустит возможность возвысить свой город.
Простой народ? А чем, собственно, Муром лучше простого народа? Муром не супермен, не герой былых времен… Надо будет — сами справятся.
Илья бросил на стремительно приближающуюся землю прощальный взгляд и устало прикрыл глаза.
Он никому ничего не должен. Приспичит, сами без него разберутся.
— Иришка с Машенькой тоже сами разберутся?
Муром постарался проигнорировать неизвестно откуда появившийся голос, но это оказалось непросто.
Если мгновением раньше, он нежился на волнах умиротворения, то сейчас на смену спокойствию и смирению пришла тревога.
Больше не получалось убедить себя, что он не падает камнем вниз, а… отпускает накопившиеся проблемы.
Более того, появившиеся перед мысленным взором Мурома лица жены и дочки совершенно не способствовали с таким трудом обретённому умиротворению.
— У Мани Вовочка же есть, — попробовал было вступить в спор Муром, но стоило ему заговорить, как Илья понял, что сам сделал ещё хуже.
— Точно… Как я могла забыть! Вовочка же ещё! Вот за ним-то твои женщины будут, ха-ха, как за каменной стеной!
Вовочка был гением математики и аналитики и с лёгкостью спекулировал на рынке сотнями миллионов, но в практическом плане он был… слишком наивен, что ли?
Такой не то что Машеньку не защитит, но добровольно отдаст все нажитое какому-нибудь харизматичному мошеннику.
Про защиту в физическом плане и вовсе говорить нечего!
Да уж… одно только упоминание о Вовочки могло заставить Мурома поменять свое решение, но было кое-что посерьёзней.
«Твои женщины»…
Муром не знал, кто залез к нему в голову и как у неё это получилось, но одной меткой фразой незнакомка непросто заставила его сбросить нахлынувшее оцепенение, она взяла его за шкирку и встряхнула.
Да что там встряхнула! Её слова были подобны дефибриллятору!
Вот он медленно и печально падает куда-то в пропасть… Мгновение, и внутри вспыхивает всеобъемлющая ярость!
— Врешь — не возьмешь, — прохрипел Муром, распахивая глаза. — Зуб даю…
Илья четко понимал, что это не сон и не видение, и что у него не получится распахнуть крылья, которых у него нет, или взмыть вверх, наплевав на законы физики.
Мозг, включившийся после жестоких, но эффективных слов незнакомки заработал, как часы, просчитывая возможные варианты.
Дремучие леса, кряжистые горы, широкие ленты могучих рек, посыпанная пеплом опушка…
Скалы Муром отбросил почти сразу — слишком уж далеко они были и ничем не напоминали Хрустальную гору из видения.
Река тоже богатыря не устроила — он банально не успевал скорректировать свой полет так, чтобы
