— Истинно так, — закивал аукционист, явно уважающий этого самого дона Сильвио. — Ну-с, кто больше?
— Сват, пошли, — с досадой произнес Оружейник. — Это Сильвио Лопес, правая рука Хорхе Изальяса, владетеля «Картеля». Он на девках помешан и эту теперь наверняка купит, вон, как глаза у него блестят, вопрос только в цене. Пошли, пошли. Я вообще вас ещё вчера ждал, у нас на сегодня уже встречи назначены, а мне тебе много чего еще объяснить надо. Если очень интересно на торги посмотреть — послезавтра британцы свою добычу будут продавать, там и ассортимент лучше, и оплата многовариантнее — они «сводики» охотно принимают.
Кто-то робко поднял цену, но дон Сильвио, подмигнув скривившейся девушке, тут же ее перебил.
— Ладно, пошли, — кивнул я. — Далеко еще?
— Нет, — отмахнулся Лев Антонович. — Я рядом с рынком снял жилье. И рядом все, и порядка больше.
«Жильем» он называл двухэтажный каменный дом с восемью комнатами. Даже не знаю — это он прибеднялся так, или тут просто попроще жилья нет.
Хотя — он же тут не один живет? Арам, его кубинка, Тор, Эмиссар, а до этого и Щур — они же тоже тут проживают? Так что — нормально все.
Угадал я наполовину. Нет, остальные на самом деле жили здесь, но их место было на первом этаже. Второй Оружейник полностью занял сам.
Врать не стану — возникало желание поставить нашего торгового представителя, явно перегибавшего палку, на место, особенно после того, как он деловито бросил мне:
— Сват, ты со мной наверх, остальные — подождите здесь. Да, тут что-то вроде постоялого двора в двух шагах отсюда — можете пока пойти, снять себе комнаты.
Мы с Голдом переглянулись, он весело усмехнулся и подмигнул мне.
Ну да, сначала послушаем, что он скажет, бить мы его потом будем. Раньше не стоит — обидится еще, что-то утаит. Этот может.
— Иду-иду, — постаравшись добавить в голос робости и восхищения одновременно, ответил я Оружейнику. — Поспешаю!
Как только его шаги послышались на втором этаже, я жестом подозвал к себе Анджелу, ту самую кубинку, подругу Арама, которая о чем-то общалась с нашими девушками, и тихонько у нее спросил:
— Где Эмиссар?
— Он… — девушка защелкала пальцами, подбирая русские слова.
— Не мучайся, — попросил я ее. — По-английски говори.
Молодец какая. Учит наш язык. А почему не армянский? Это было бы разумнее, с ее-то ухажером.
— Он ушел на торги, — пояснила девушка. — Сегодня в восточной части рынка будут продавать горючку, азиаты где-то в предгорьях склад вскрыли, их группа как раз два дня назад оттуда вернулась. Вот он и ушел цены узнавать. И Арамчик мой с ним.
Ага, опять азиаты. Надо думать, что девушка-рабыня оттуда же, откуда и горючка — из каких-то предгорий. С размахом народ работает.
Если честно, я себя все больше ощущал бедным родственником, который из глуши приехал в большой город и не мигая смотрит на светящиеся в ночи небоскребы, и не понимает, почему люди в это время суток не спят, а куда-то идут. Мы там через лес пушки таскаем и провода в бункерах режем, а после думаем, что невероятно богаты. А тут запросто склады с горючкой вскрывают, причем не прячут ее в захоронку, а сразу выставляют на торги.
Ладно, разберемся. Только вот…
— Лакки, Перстень, — скомандовал я двум «волкам», — Барышню с собой берете, и чтобы через полчаса самое большее Эмиссар был тут.
Нет, тут надо всех опрашивать, с усердием и прилежанием, по-другому никак. По очереди. Но сначала — Оружейник, чтобы не успел подстроиться под рассказы других.
И еще — очень важно, чтобы он заранее всю эту беседу с остальными не продумал и не срежиссировал. С него станется. Я сам такой.
— Голд, пошли, — сказал я консильери, когда кубинка с сопровождавшими ее «волками» безропотно вышла за дверь. — Пообщаемся с нашим главным по торговле.
— Только я тебя умоляю — держи себя в руках, — попросил меня он, шагая за мной по лестнице. — Пусть он сначала все расскажет, хорошо? Ты на взводе, я вижу, но всему свое время.
— Что, так заметно? — огорчился я.
Вот же, вроде всегда эмоции держал при себе.
— Мне — да, — честно ответил Голд. — А у Антоныча чуйка похлеще моей в некоторых вопросах. Особенно если они касаются его безопасности.
— Я постараюсь, — пообещал я, впрочем — достаточно неуверенно.
Нет, этот старый еврей всегда был себе на уме, жадноват — но это нормально, с учетом его ментальности, а особенно его прежней и нынешней профессий. Он и должен быть таким, не спорю. Будь это прежний Оружейник, со всем его «сдаём трофеи» и «куда попер патроны, они на балансе» — я бы слова не сказал. Он — торговец Божьей милостью и его тараканы в голове по идее охраняются законом.
Но спесь, высокомерие, все эти закидоны с размещением в одиночку в четырех комнатах… Это не дело, это надо пресекать.
Хотя — может, это часть стратегии. Представительный вид, комната для приемов и переговоров, просто из роли не вышел. Голд, как всегда, прав.
— Мммм, — когда мы вошли в комнату, Оружейник глянул сначала на Голда, а после с легкой укоризной на меня.
— Надо же было с Анджелой поговорить, — пояснил я ему, прекрасно понимая, куда он гнет и почему так смотрит на моего советника. — Не чужие люди ведь.
— Вон стулья, — ткнул пальцем в сторону стены Оружейник и с удовольствием плюхнулся в мягкое кресло. — Садитесь. Разговор был бы долгий, да времени нет. Я сейчас по верхушкам пройдусь, а там вы что-то сами поймете, что я после подскажу. Значит так — тут есть восемь общин…
— Это мы знаем уже, — перебил его я. — Нам Тор рассказал, что к чему, и кто с кем объединился. Но вот что они, эти самые общины представляют в разрезе городского расклада и в общем хоре — это мы не знаем.
— Хорошо, — обрадовался Оружейник. — Это объяснять не надо — уже хорошо. А что до того, кто тут есть кто — так это сильно непростая тема, но без неё никак, вы не поймете то, каковы наши расклады интеграции в это сообщество.
— Даже не удивлен. — Я положил ногу на ногу, устроившись на не очень удобном и жестком стуле. — Если бы все было просто, то это было бы странно. Давайте, Лев Антонович, давайте, излагайте.
Тот потер лысинку и начал говорить, фактически продолжая то, о чем нам говорил Тор.
Как и было сказано — до сих пор все восемь общин жили в мире, по крайней мере, визуально это выглядело именно так. Нет, какие-то конфликты были, мало того — был щекотливый момент, который возник тогда, когда по большому счету закончилось их формирование, когда составы дистриктов определились и у них появились единоличные лидеры, из числа самых умных, самых быстрых, самых смелых и самых безжалостных в борьбе за власть людей. Демократии ни в одном из них не возникло, даже у американцев, которые на умершей Земле числили ее одним из самых больших завоеваний. Здесь все было просто и строго — есть тот, кто стоит во главе, и народное мнение может забыть о том, что оно есть. О тирании речь не шла, никто не устраивал публичные казни и не вводил право «первой ночи», но при этом решение лидер принимал сам, не оглядываясь на своих людей, правда, не мешая им его обсуждать.
Так вот — в тот момент, когда общины поделили город на кварталы, вобрали в себя все многообразие бывших земных наций и даже выбрали себе название, встал вопрос — а чем каждая из них будет кормиться? Запасы, найденные в городе — надо заметить, немалые — были честно поделены, но что их на долгую и счастливую жизнь не хватит — это было ясно. Толпы народа тогда в город еще не прибывали, рынок только-только появился и именно он стал первой отправной точкой конфликта.
Его захотели контролировать все.
«Картель» захотел иметь свой процент с каждой сделки.
«Тевтонский союз», уже тогда выработавший план по развитию сельского хозяйства, испытывал желание стать монополистом по поставке продукции.
Аналогичное желание было и у «Дома Земноморья» — но в отношении рыбы, у них в планах значился фактически единоличный захват доступа к реке.
«Халифат» просто не собирался делиться ни с кем и ничем, и в этом его поддерживал «Мэйфлауэр».
Да и остальные дистрикты тоже выказывали недовольство такой политикой соседей, в основном оперируя аргументами вроде: «Вы тут не одни живете».
Ситуация накалилась, оружия в городе было немало, хватало и тех, кто знал, как пустить его в ход.
Именно тогда глава Халифата, Али-Садах, неожиданно предложил остальным главам дистриктов встретиться на нейтральной территории — в здании ратуши, на которую никто не наложил лапу, просто в силу того, что тогда бы возмутились все оставшиеся семь общин. А против семи противников сразу выстоять просто невозможно.
Он собрал глав общин и сказал им:
— Война не нужна. Давайте договариваться.
Слова были простые и незамысловатые, но до него их никто не догадался сказать, все боялись, что их воспримут как слабость. После же того, как они прозвучали, главы общин облегченно выдохнули и стали делить сферы деятельности.
