— А ваша где учится? — спросил отец и шлепнул ладонью промеж лопаток. — Мой — в сельхозе! Тракторы чинить будет, комбайны.
— Еще не решили, — Элеонора подперла щеку ладошкой и мечтательно уставилась на люстру. — Раньше выбирали между Стэнфордом и MITом, но сейчас очень популярны китайские ВУЗы. Вот думаем, не пора ли учить третий язык. Настенька — билингва, английский знает с детства, но китайский — это совсем другая опера. Кстати, об опере — говорят, в Пекине она просто восхитительная.
— А-а… — родич смущенно улыбнулся. — А мы как-то раз на Новый год купили пекинскую капусту. Тоже вроде ничего.
Малири: Нищебродины)))) Хочешь, сей, а хочешь, куй — все равно получишь буй;3
Пуфель: Зато я сам выбрал и сам поступил. А ты, небось, и поссать без предков не можешь.
— Слышишь, — Настя в гневе перешла на «всеобщий», но ярость ускоряет пульс, а чем быстрее бьется сердце, тем быстрее спирт разносится по организму. — Ой…
— Настенька, ты в порядке?
— Д-да… Просто жарко.
— И впрямь надышали, — мама встала и потянулась к форточке.
— Вам бы кондиционер, — посоветовала Эля, но единственный кондер, который нам доступен, стоит на полке рядом с шампунями.
Пуфель: Сдавайся. Еще успеешь добежать до толчка.
Малири: Бомжа спросить забыла.
Пуфель: Ну-ну. Какой там счет? 7–7? Восьмая на подходе.
Малири: Думаешь, я тебя не переиграю?
Пуфель: Сейчас узнаем.
Разлили, чокнулись, опрокинули. Главное — не шевелиться и не косить по сторонам. Уж я-то знаю, в первый раз что ли? А эта мымра ничего, кроме вина и мартини, и не пила, наверное. Удивительно, что до сих пор идем вровень. И тут внизу вспыхнуло системное сообщение:
Получен эффект: «Алкогольное отравление»
Скорость восполнения маны: −30 %
Скорость восполнения здоровья: −50 %
Потеря здоровья: −1 ед/сек
Дополнительный эффект: «Дезориентация» — перемещение в пространстве ограничено
Дополнительный эффект: «Косноязычие» — применение заклинаний затруднено
Дополнительный эффект: «Море по колено» — получаемый урон увеличен на 20 %
Возможный дополнительный эффект: «Извержение бездны» — снимает эффект алкогольного отравления, снижает запасы здоровья и маны, наносит ядовитый урон по площади.
Пока бегал глазами по строчкам лога, то самое «извержение» подкралось незаметно и напало в самый неожиданный момент. Причем не на меня одного — Малири схватилась одной рукой за живот, второй стиснула губы и выскочила из-за стола, опрокинув стул.
Я припустил следом, точно так же заткнув рот. Мы столкнулись в коридоре, едва не упали и кубарем выкатились во двор. Чудом не врезавшись в «ниву», развернулись и наперегонки бросились к огороду, но битвы за сортир удалось избежать — бездна настигла обоих на полдороги. И сила ее была столь велика, что рухнули на колени, точно получив под дых от боксера-тяжеловеса, и удобрили кусты картошки ярко-зелеными тугими струями, похожими на фисташковое желе.
Точно так же вели себя персонажи в «Алиоре», когда игроки шутки ради накачивались спиртным. Но теперь ощущения мало отличались от реальных — та же боль в животе и затылке, те же мучительные спазмы и горечь на языке, от которой тошнило еще сильнее. Но опыт из реальной жизни, похоже, имел какое-никакое значение — если я страдал умеренно, то Настя выглядела так, словно рожала ртом личинку Чужого. Ее рвало почти без передышки, отчего всерьез забеспокоился, как бы мажорка не захлебнулась.
Но вот напор ослаб, и после трех струй мучения закончились. Малири сплюнула последние капли и прошептала:
— Энрайха…
Тусклый золотой свет исцелил пострадавшие тушки, хотя голова еще гудела, и завтрашнее утро грозилось непередаваемыми ощущениями. Слабость, увы, никуда не делась, и после всего пережитого мы были так истощены, что не смогли встать на ноги. Просто сидели на садовой дорожке, глядя на медленно увядающую проплешину, прожженную двойной кислотной АОЕ-атакой. Хоть какой-то плюс — сорняки полоть не придется, а картошку все равно скоро выкапывать.
— Ты проиграла. По всем параметрам. Первой вылетела из-за стола, первой блеванула.
— Ладно, — Настя сложила трубочкой губы, сплошь облепленные желейными каплями. — Целуй.
— Фу… — на возмущение и споры не осталось сил — хотелось просто выдуть ведро воды и завалиться на кровать.
— Или сейчас — или катись колесом.
— Пошли зубы чистить и спать.
— Дети! — к нам подбежала мама с полотенцами и пластиковой баклажкой. — Вы в порядке? Угля выпьете? Может, «скорую» вызвать?
— Думаешь, приедет? — кисло ухмыльнулся. — Забей, все нормально.
— Боже! — возопила Элеонора, едва увидев плоды наших совместных трудов. — Какой стыд! Так опозориться при посторонних!
— Да ладно вам волноваться, — отец улыбнулся и помог нам подняться. — Дело житейское — с кем не бывает? Мы люди простые, а что естественно — то небезобразно. Идемте, покажу, кто где спит.
Мы вдоволь напились, прополоскали рты, умылись и, пошатываясь и опираясь на стены, вошли в дом. Эле и Насте постелили в родительской спальне, папа и Виктор расположились на диване в гостиной, а мы с мамой — на кухне. Ей досталась раскладушка, мне — старое продавленное кресло, но я не жаловался — в теле котика так даже удобнее. Свернулся клубочком и почти сразу заснул, но тут чертово системное сообщение загорелось прямо под веками.
Малири: Ниче так у тебя предки.
Пуфель: Спи уже. Завтра ДК чистить.
Малири: Спокойной ночи, неудачник.
Малири: =*
Глава 8. Поселок гоблинов
Вы когда-нибудь просыпались от тишины?
Звенящей и гнетущей в своей абсолютности, когда нет ни единого звука, хотя в полном доме гостей это просто невозможно: кто-то ворочается, храпит, сопит, а тут — ничего. Вообще. Как в древнем заброшенном склепе. Собственно, то, что увидел, разлепив опухшие веки, и было древним заброшенным склепом, подсвеченным летающими вдоль стен фиолетовыми огоньками.
И пребывая в мрачном подземелье, я лежал у подножья трона столь высокого, что ведущая к нему лестница тонула в непроглядном тумане. Сходящийся под углами свод напоминал нутро громадной пирамиды, а вырезанные из камня ступени предназначались для созданий явно больших, чем обычный человек. Чтобы ухватиться за край, пришлось бы разогнаться и прыгнуть со всех ног, и таких полукруглых шайб собралось сотни, если не тысячи. И на каждой грани искусные мастера вырезали барельефы потрясающей красоты, сравнимые с лучшими творениями античных гениев.
Изображения строго делились на три фрагмента, и сюжеты почти всегда совпадали. С левого края стояла некая могущественная сущность в окружении орды тварей — одна другой страшнее — и указывала перстом на среднюю секцию. Там чудища сражались с защитниками, и помимо привычных рыцарей и колесниц попадались устройства, отдаленно похожие на танки и самолеты. А на пятой ступени сущность самолично сошлась в поединке с огромным — этажей в пять — воином в полных латах, подозрительно напоминающим боевого робота.
Но кто бы ни вышел против высоченной и определенно женской фигуры, итог всегда один — завоевательница гордо стояла среди склонивших головы людей. Или созданий, очень на нас похожих, с небольшими отличиями в росте, мускулатуре или форме ушей. Иногда побежденные отделывались малой кровью, но чаще правые секции украшали черепа или сцены массовых казней, причем наиболее мучительных — распятие, сожжение, четвертование.
— Впечатлен? — грубый низкий голос, казалось, звучал отовсюду — из каждого камешка, каждой фигуры, каждого снующего огонька. И в нем таилось столько власти и жесткости, что захотелось рухнуть на колени, стукнуться лбом в пол и не открывать глаза — желательно, никогда.
