зубы, сдерживая позыв к рвоте. Тварь осмотрела меня, практически обнюхивая в упор, и прошипела:
– Взять, ссвязать, отвессти.
Тут же длинные отточенные когти ведьм уперлись в наши шеи, и я не сомневался, что тварям достаточно одного движения, чтобы рассечь нам сонные артерии. Мелкие болотники буквально повисли на руках, заламывая их за спину и стягивая грубыми веревками, свитыми из водорослей. Поняв, что толку от сопротивления никакого, я вовремя успел спрятать посох в инвентарь. То же сделала с кинжалом и Настя, а вот топор гнома после непродолжительной борьбы упокоился на дне Картанской трясины. А потом нам завязали глаза и повели вглубь болота, направляя тычками заостренных палок.
– «Болотник ворует скот у окрестных крестьян и заманивает сборщиков в трясину. Мэр Картаны просит вас уничтожить Болотника. Задание выполняется в одиночку или группой из двух-трех авантюристов», – вслух перечитал условие квеста Хагрим. – И ни слова ни про каких Болотных ведьм охренительного левела. Это, если на третьем уровне такие засады, то что дальше будет?
Мы с Дрянью хранили мрачное молчание и ничего не отвечали.
– А топор-то, – продолжал сетовать гном. – Купил, как только уровень взял, зарунил. Руны простенькие, но ведь почти восемьсот кредитов булькнуло, корягу вам в бучило.
Нам развязали глаза внутри какого-то сарая, куда привели спустя полчаса изнурительной дороги вслепую. Я по пути умудрился один раз оступиться и провалился по грудь в топь, откуда был бесцеремонно извлечен и чувствительно бит за неуклюжесть. Наша темница представляла собой сплетенное из толстых сучьев строение размером примерно три на три метра. Земляной сырой пол и горка грязного тряпья в углу – вот и вся обстановка.
Гном тем временем осторожно постучал кулаком по стене нашей тюрьмы.
– В принципе, если с разбега… – задумался Хагрим.
– Бесполезно, – как-то обреченно сказала Настя. – Нам отсюда не сбежать.
Ее увели первой. Спустя час, когда снаружи окончательно стемнело, дверь открылась, на пороге стояла кикимора. Она указала длинным когтем на девушку, в сарай вбежали несколько выдр и выволокли пленницу наружу, оставив нас взаперти уже вдвоем. А через четверть часа мы услышали заунывное пение, которое затем заглушил душераздирающий Настин крик. Кричала она долго. Хагрим, не выдержав, вскочил и все-таки попытался после короткого разбега выломать стену, но безуспешно. Когда крик девушки затих на какой-то невообразимой ноте, я сказал:
– Выходи из игры.
– Бесполезно. Мы во враждебной локации в агро-статусе, это все равно, что в бою – кнопка выхода не работает.
– А экстренный выход?
– Ага, дикий штраф на опыт, сутки головной боли в реале, чтобы потом опять войти в игру здесь же? Нет, спасибо.
Мы помолчали.
– Погоди, – прищурился гном, – а сам-то ты? Я ни разу не видел, чтобы ты выходил. В доме прямо в игре ночевал.
– Такие дела, – развел я руками. – Извини за нетактичный вопрос, можешь не отвечать, но что у тебя по уровню боли?
– Двадцать пять процентов.
– А у Насти?
– Не знаю, но судя по нашей совместной прокачке, повыше моего.
Хагрим вопросительно посмотрел на меня.
– Семьдесят пять, – сказал я.
– Ох, ты, ерш твою медь, – присвистнул гном.
Хагрима увели следующим. Криков я не слышал, но хриплый рык, доносившийся до меня, свидетельствовал о том, что с гномом обошлись не мягче. А вскоре только бесконечная капель, да стоны какой-то болотной птицы нарушали ночную тишину. И тут куча тряпья в углу зашевелилась, а вместе с ней зашевелились волосы у меня на голове. Что-то поднялось там с земляного пола и шагнуло на центр нашей темницы.
– Я так считаю, что таперича самое время нам тикать, – сказало нечто, почесываясь в разных местах.
В слабом свете полной луны, пробивающемся сквозь неплотное плетение стен, я разглядывал явившееся существо. Это был небольшой коренастый старичок – мне по грудь, не больше. Всклокоченная черная шевелюра, борода, начинающаяся почти от глаз, и пронзительные синие глаза на обветренном лице, покрытом сетью глубоких морщин.
– Ты кто? – пересохшим горлом выдавил я из себя.
– Хто-хто… Дед Пыхто, его не видит нихто – ответил старичок и негромко рассмеялся.
Я всмотрелся и вправду увидел его имя: «Домовой Дед Пыхто». Шрифт обычный черный, значит, не боевой моб, а обычный непись.
– Ты местный что ли? – обвел я руками стены, подразумевая сарай.
– Дурак, ты, мил человек, – сплюнул домовой, не удостоив меня объяснением.
Он прошелся вдоль стены, высматривая что-то под потолком, остановился в одном месте, почесал ниже спины и сказал:
– Во, тута оно. А ну, пособи старику.
Я сначала хотел его подсадить руками, но он одернул меня:
– На окарашки стань, на спину влезу.
Я опустился на четвереньки, дед взгромоздился на меня ногами и принялся что-то раскачивать под крышей. Потом там треснуло, домовой оттолкнулся от меня, подпрыгнул, а назад уже не вернулся. Я поднялся. В крыше зияла небольшая дыра, из которой выглядывала ехидная заросшая морда.
– Бывай, человече. Счастливо оставаться.
– Эээ, хозяин, – протянул я, вспомнив то немногое, что знал про домовых, – не по-людски как-то.
Лицо деда посмурнело:
– Прав ты, человече. Держи руку.
Ко мне протянулась широкая мозолистая ладонь, оказавшаяся на ощупь твердой, как дерево. Домовой с несвойственной его внешнему виду силой вытянул меня наверх, мы спрыгнули на землю и огляделись.
– За мной ступай, да поближе держись, жопа с ручкой. Глаз супостату отведу, иначе не выбраться нам – сказал старик и шагнул в туман.
На сухое место мы выбрались только под утро, когда сквозь густой туман стали пробиваться первые солнечные лучи. Пару раз за время пути мы слышали вдалеке чьи-то голоса: то ли за нами погоня, то ли еще кто бродит в ночи. Дед уверенно сворачивал и уводил в сторону по одному ему видимой тропе в болотах. Я, сколько ни всматривался, ее не заметил.
Оставив за спиной сырую топь, мы, не сговариваясь, повалились в траву. Я в который раз попытался связаться с Настей и гномом, но они были офлайн. Должно быть, сразу вышли из игры после смерти. Потом быстро
