— Сколько вас тут? Вижу трех.
— Нас четверо.
— Вас же было восемь в клане? — удивился Голдсмит.
— Гекса погибла, — мрачно ответил арахнидка, — А Прима, Трэс и Гепта потерялись. Я надеялась, что они придут, но их нет.
— Мы найдем их, — пообещал Голдсмит, — А сейчас я хочу, чтобы арахнидкам дали самой питательной пищи, воды, зелий и баффов помощнее. Их всего четверо, так что им придется держать защитный кокон без сменщиц.
— Мы его и так уже держим почти двое суток без перерыва, — заметила Дуо.
— Мне нужен всего лишь еще один день. Потом отдохнете, обещаю. А сейчас нам нужен кокон, пока сюда не нагрянула армия NPC, которую агенты хакеров из Лиги наверняка уже сколотили, чтобы перебить всех нас.
Дуо хотела еще что-то сказать, но арахнидкам в толпе уже пихали в инвентарь зелья и кровяные руны, над толпой вспыхивали сполохи света — это маги накладывали на тенеплеток баффы. Растроганные такой заботой арахнидки двинулись на свои посты держать защитный кокон, Голдсмит удовлетворенно кивнул и затянулся паром.
— Отвяжите от дерева госпожу Мэрифа-Хамани, — распорядился Голдсмит, — Я понятия не имею, зачем вы устроили этот перфоманс и примотали ее к Хашабу, но она мне нужна. Так что очень кстати, что она здесь. И еще мне нужна жрица-риа-игрок.
Небо над холмом тем временем заиграло бликами, Андрей услышал знакомое жужжание. Арахнидки вернулись на свои посты, и над базой игроков снова раскинулся волшебный купол.
Толпа игроков заметалась, лишь через пару минут вперед вышла красивая девушка-риа в черной броне с серебряной гравировкой, изображавшей Солнце, Луну и звезду. В руке девушка держала копье.
— У нас нет жриц, — призналась красавица, — Только я.
— Ладно, сойдет и храмовая стражница, — поморщился Голдсмит, — И еще мне понадобится тройной флажок.
— Мирное знамя? — надулся брат Инножд, — Нет, так неинтересно.
— Мне плевать, интересно тебе или нет, — Голдсмит утонул в облаке пара, — Просто сделайте мне сраное мирное знамя. Здесь в Риаберре оно традиционно состоит из трех полос ткани — серебряной, желтой и оранжевой. Символизирует Трех Сестер. И древко для знамени подгоните. Быстрее.
Знамя принесли удивительно быстро, видимо, у кого-то нашлось готовое. Одновременно с этим орки подвели к Голдсмиту освобожденную от пут жрицу Дахии Мэрифу-Хамани.
Хамани была полной, длинноволосой и уже немолодой женщиной с покрытым черными бородавками лицом. Ее свободное алое одеяние было местами разорвано и запачкано бурой кровью.
— Знаешь, кто я такой? — Голдсмит ткнул в жрицу вейпом.
— Наш создатель, — Хамани сплюнула себе под ноги.
— Верно, — кивнул Голдсмит, — Кого-нибудь из твоей семьи убили? Жалобы на игроков?
— Никого не убили. Но мой сын все еще привязан к Хашабу.
— Освободите сына, — приказал Голдсмит, — Хотите есть, пить, спать, подлечиться?
— Я бы не отказалась от глотка воды, — призналась жрица, — И еще хотела бы, чтобы вы убрались из Дахии.
— Наши цели совпадают, — еще раз кивнул Голдсмит, выпуская облако пара.
Андрей дал Хамани свою фляжку, и та жадно припала к горлышку.
— Мы уберемся из Дахии навсегда, как только я реализую свой план, — пообещал жрице Голдсмит, — Я собираюсь закрыть сервер Риаберры для игроков, и вы будете жить здесь в полном мире и покое.
Хамани мрачно усмехнулась.
— Не хочешь — не верь, мне плевать. Но именно так я и собираюсь поступить, — заявил Голдсмит, — А сейчас ты возьмешь вот это мирное знамя, сядешь на самого быстрого хизана, которого тебе дадут игроки, и поедешь в Эазиму. Вот эта храмовница-игрок будет тебя сопровождать. В Эазиме ты скажешь, что я приду туда с парой человек, через полтора часа. Я приду на мирные переговоры. Мы с Королевой поговорим и уладим все наши разногласия. Насколько я помню, Королева же считается у вас чем-то вроде божества? Я тоже для вас божество, в своем роде. Так что мы будет беседовать с ней, как боги. И если достигнем консенсуса — игроки навсегда уберутся из Риаберры. И всем будет хорошо. Как уладишь это дело — возвращайся назад с ответом. Я жду тебя через сорок минут.
— Я все поняла, кроме отрезков времени, о которых ты говорил, — ответила жрица, — У нас тут время так не меряют. Я не знаю, что такое… Я даже повторить не смогу.
— А, ну да, — спохватился Голдсмит, — Я жду тебя назад через десять гномьих ударов сердца. А на переговоры я приеду через двадцать пять ударов. Черт бы побрал этого Алана, это он придумал все мерить в гномах, придурок.
— А мне нравится, — заметил гном в ливрее из первых рядов толпы.
— Что будет с моим сыном? — спросила жрица.
— Ничего плохого, если ты вернешься с вестью, что Королева согласна беседовать со мной, — ответил Голдсмит, — Пока ты ездишь, он посидит тут у нас. Мы его накормим, напоим и будем с него пылинки сдувать. Но если ты не вернешься в назначенный срок — мы украсим его головой дерево, уж не обессудь. Вроде там сверху как раз осталась свободная ветка. Но я уверен, что до этого не дойдет. Как только ты вернешься с согласием Королевы на переговоры — вы с сыном пойдете домой.
— Я все сделаю, — пообещала Хамани.
— Значит, я должна одна ее сопровождать? — спросила явно испуганная храмовая стражница.
— Скажи нам, Голдсмит, а вот эта телка с копьем — она и в реале телка? — поинтересовался брат Нираб.
— Да, — ответила за Голдсмита стражница, — Я Джейни. И мне двадцать два, если тебе интересно. Я и в реале ничего.
— Это так? Эй, Голдсмит, ты что, язык проглотил? — продолжал допытываться брат Нираб.
Голдсмит недовольно затянулся паром:
— Я понимаю, к чему ты клонишь, но мы не можем отправить их с армией мужиков, уж извини, мой озабоченный брат. Пойми, что в Эазиме игроков сейчас не любят. Очень не любят. Женщину-риа, тем более храмовницу, они не тронут. Даже если это будет игрок. А вот эльфа прикончат прежде, чем он доберется до городских ворот. Так что да. Джейни будет сопровождать Мэрифу-Хамани одна. А теперь дайте им двух самых быстрых хизанов. Именно хизанов, других ездовых животных стража Эазимы вероятно расстреляет еще на подходе, по уже озвученным мною причинам. А арахнидки пусть откроют выход с восточной стороны. Вы отправляетесь немедленно. Давай, Джейни, я в тебя верю. Не забудь держать мирное знамя повыше. Я не хочу, чтобы ты вернулась к нам со стрелой в глазу.
Голдсмит дождался, пока храмовница и жрица покинут пределы кокона, и только когда арахнидки снова закрыли проход в волшебном куполе, приказал:
— Сынка жрицы напоите водой, а потом оглушите заклинанием и суньте вон в ту хибару. И смотрите, чтобы не колдовал, он умеет. Вот ты, гном, займись им. Не забудь оглушить, нам тут лишние уши ни к чему. И нахрена вы навешали голов на дерево? Вы совсем больные?
— Это новогодняя елочка, Голдсмит, — обиделся брат Инножд.
— Новогодняя? Сейчас осень, наркоман.
— Это у вас там осень, — не согласился брат Инножд, — А у нас в Риаберре Новый Год, если ты забыл. Сегодня последний день Месяца Мертвых, самого короткого в году. А завтра уже наступит новый шесть тысяч четыреста восемьдесят первый год от Падения Первой Луны. Вот мы и решили обучить местных наряжать елочку.
— Да, я совсем об этом забыл, — признался Голдсмит, — Я надеюсь, ты понимаешь, что шесть тысяч лет и все такое — это условность? Первые две тысячи лет после Падения Первой Луны здесь даже письменности не было, так что дата отсчета Новой Эры была выбрана имперскими учеными произвольно, всего тысячу лет назад. А сколько лет на самом деле прошло от Падения Первой Луны — не знает никто.
— Даже ты, Голдсмит? — удивился брат Инножд.
— Эдвард, наш гранд лор-мастер, вроде знает, — задумался Голдсмит, — А впрочем, плевать. У нас мало времени. Что за головы в клетчатых платках болтаются на дереве?
— Они называют себя Орденом. Истребляют эльфов и игроков. Местные гитлеры, короче. Их тоже ваш Эдвард придумал? Мое почтение, если так, — сказал брат Инножд.
