— Лишний риск, — несогласно проворчал Соболь.
— Новые возможности, — тут же возразил технарь. — Может у кого–то из них есть план следующего сектора, или там инженер какой–то. Да что угодно. И, если кто–то сумел выживать столько дней, то от него явно будет толк.
— Или угроза, — не унимался боец.
— Вы оба правы, — Серп успокаивающе поднял руку. — Но, если их сожрут, мы никогда не узнаем правды. Раз они не могут справится с тремя не особо отожравшимися измененными, то и с нами, в случае чего, тягаться не смогут. Зато мы можем упустить редкий шанс. И все же, Ронин, на всякий случай, держи свой шокер наготове.
— А если на рычание набежит еще больше выродков?
— Если до сих пор не набежало, то и не набежит. Но лучше действовать быстро.
— Там узко, негде развернуться, — прогудел Вермут, выглянув за угол. — Если не заметят на подходе, то станем обратным углом у выхода из коридора.
Заметили. Как бы тихо бойцы не подкрадывались, ближайший измененный вдруг замер, а затем обернулся. И, едва увидев потенциальную пищу, рванул с места. Встретил его тяжелый взмах топора, в один момент упокоивший тварь. На этот звук тут же отреагировали двое других выродков. Топор вермута крепко застрял в грудине измененного, поэтому Серп прикрыл товарища, хорошо зарядив ломом по лысой башке подбежавшего уродца.
А вот второй сбил офицера с ног. Озлобленная рожа, до сих пор сохранившая людские черты, оказалась в каких–то сантиметрах от лица Серпа. Из разинутой пасти твари повеяло смрадом и разложением. Зубы клацнули, едва не ухватил командира за щеку. В следующую секунду, левая рука Соболя обвила шею измененного, в то время как правой солдат без остановки наносил удары ножом ему в область печени и почек. Боец бил, пока тварь не затихла. Тем временем Вермут выдернул топор, и опустил его на голову пытавшейся встать последней твари.
— Все целы? — тихо спросил Серп, выбираясь из–под трупа.
— Это у тебя надо спросить, командир, — хмыкнул Соболь, вытирая нож об обрывки одежды, уцелевшие на выродке.
— Тогда шевелитесь. Вроде не нашумели, но хрен их знает, этих уродов.
Подойдя к заслонке, офицер тихо простучал всем знакомые два длинных и три коротких удара. Едва ли хоть один измененный такое повторит. Ответа не последовало. Серпу слышался едва различимый шепот, поэтому он повторил стук еще раз. Последовала пауза, но, наконец, заслонка немного сдвинулась, и в щель показался чей–то глаз на бородатой роже:
— Кто такие?
— Самаритяне, мля, — проворчал Серп. — Открывай скорее, пока этих уродов не набежало еще больше!
Бородатый пропал, что–то зашушукал. И, спустя несколько секунд, преграду, оказавшуюся стальным листом, аккуратно, почти бесшумно отодвинули в сторону. Вполне достаточно, чтобы протиснулся даже Вермут. В вытянутом и не шибко широком помещении оказалось трое выживших. Выход прикрыли, включили мелкий фонарь. Офицер лично знакомился с каждым из уцелевших, и пока не наблюдал в них повадок прогнивших от вседозволенности людей. А вот толк, как минимум из двоих, мог выйти точно.
Здоровенный бородатый дядька с системным именем Туча, ни ростом, ни шириной плеч не уступал Вермуту. Общее впечатление портили только пивной живот да пухлые щеки. Но бородач ярко продемонстрировал, что под слоем жира скрывается недюжинная сила, когда в одиночку тихо задвигал заслонку на место. Он оказался поваром, получившим свое прозвище еще на работе, и к которому давно привык. Затылок мужчины покрывала кровавая корка, залитая медгелем.
Вторым оказался высокий, хорошо сбитый и подстриженный под ноль мужик лет тридцати пяти, представившийся как Чуб. Обладатель столь странного прозвища назвался спортсменом, хотя с виду больше походил на типичного гопника, особенно учитывая спортивную одежду и некогда дорогие кроссовки. В правой руке он держал стальную арматуру, покрытую бурыми пятнами. И создавалось впечатление, что таким вот «народным» инструментом Чуб мог пользоваться весьма умело. Левая рука мужчины была без рукава и тоже основательно залита медгелем. Похоже потрепало ребят не слабо.
Последним из компании был перепуганный до смерти, но при этом ворчащий и всем недовольный, лысеющий мужичок. Не удивительно, что двое других называли его Ворчуном. Бедолага оказался логистом. Он знал маршруты, по которым обычно двигались мелкие грузовые транспортники, развозящие товары по всему городу, и имел доступ к этим техническим тоннелям.
Серп еще не догадывался, что именно этот жалкий мужичек станет ключом к их бегству из Садового района.
Глава 7. Знать и уметь
Сидя в гостевой комнате и ковыряясь вилкой в остывшем завтраке, я периодически поглядывал на иконку оповещения, безостановочно мигающую в уголке интерфейса биоблока с самого момента пробуждения. Я оттягивал момент, не находя в себе желания снова лезть в дебри нового ПО, но монотонное мигание порядком раздражало. Наконец, терпение лопнуло:
Система «Оазис» полностью установлена.
Навыки и умения систематизированы.
Пожалуйста, укажите системное имя…/
Вот те раз. Это мне что, ник придумать надо? И на кой этой системе понадобились никнеймы?
— Если коротко, то в текущей обстановке проще пользоваться позывными, — ответила Ева на незаданный мною вопрос. — Это как в тех шутерах, которые ты так любишь. В пылу боя или в опасной обстановке, гораздо проще обращаться по системному имени. Русланов вокруг может быть много, а вот найти дубль того же Севера — гораздо сложнее.
Нда, Север. Вся проблема в том, что это лишь один из множества моих игровых ников. Да и перетягивать имечко из игры в реальную жизнь — идея так себе. Я ведь даже не знаю, смогу ли потом его поменять.
Мысли как–то не клеились, поэтому я заварил себе чаю. Приятный фруктовый аромат и неспешные глотки горячего напитка, постепенно успокаивали и расслабляли. Ненадолго оставив все проблемы где–то снаружи комнаты, я решил поближе рассмотреть дары «бога из машины».
— Итак, может сначала пробежимся по всем нововведениям? Чем порадуешь?
— Система Оазис учла весь твой жизненный опыт и полностью его систематизировала, — охотно рапортовал ИскИн. — Общий уровень развития, а также личностные и физические характеристики составили свой отдельный реестр. Список возможных навыков на данный момент корректируется в связи с перенесенными ранениями и необходимостью повторного, более глубокого анализа твоего организма. Процедура займет несколько дней.
— Минутку. Что за навыки?
— Оазис открыл полный доступ к всевозможным улучшениям организма, что предположительно позволит немного выйти за классические рамки человеческих возможностей.
— Хочешь сказать, у меня будут сверхспособности?
— Термин неверный. Изменения будут не столь значительными. Кроме того, для их достижения потребуются инъекции биоклеток.
— Стоило догадаться, — покачал я головой. — Похоже всё в этом веке рано или поздно упирается в биоклетки.
— Также Оазисом были установлены системы распознавания свой–чужой. Часть функционала ты уже мог наблюдать. Все социальные опции по объединению с другими выжившими будут недоступны, пока ты не задашь системное имя. Я получила в свое распоряжение более продвинутую версию ПО для диагностировки всех процессов жизнедеятельности, и еще инструменты повышенного контроля расхода и применения биоклеток. Если проходиться поверхностно, то это всё.
— Неплохо.
Значит, имя, да? В вирте я использовал множество ников, самыми частыми из которых были Север, Филин и Феникс (в честь любимой группы). Вот только в новом мире ни один из них мне не подходил. В игре мне доводилось встречать всяких ребят, в том числе и на всю голову отбитых, абсолютно не различающих виртуальную реальность и земную жизнь. Такие могли подкараулить ночью и избить того, кто как–то навредил им в игре. Если смогут узнать настоящую личность, конечно. И как раз мои ники могли элементарно спалить меня перед каким–то отморозком, которому я перешел дорогу в вирте.
