— Ты убил мою батарейку. Голос раздался в моей голове. Незнакомый мужской голос. "Что это? Какую батарейку? С ума схожу? Не рано ли?"
— Нет, с ума ты не сходишь, но батарейку мою убил. Теперь ты-моя батарейка. — Голос продолжал дырявить мои мозги.
Я сел, расслабился и мысленно затянут песню из моего далекого детства. "Полковнику никто не пишет…" Так бывает, вспоминаешь песню и гоняешь ее круглые сутки в голве, пока другим мотивом не перебьешь. Нет, не та песня, нужно веселую. А то от безисходности и скуки совсем поплохеет. Я залез в салон и включил радио. Шипение и треск. Ладно, флэшку — в проигрыватель. Местные мотивы. Барабаны и вопли голодных папуасов. Пойдет. Я закрыл глаза. Неожиданно из динамика раздался тот же голос:
— О, да тут энергии на тысячи лет. Будем экономить.
И музыка затихла, проигрыватель отключился. Я пощелкал кнопками — Приемник включился, пискнул и затих. Не хватало еще, что бы аккумулятор сел. Я повернул ключ зажигания. Тишина. Вот беда, этого только и не хватало.
— Да ты не нервничай, все в порядке, я отключил на время. — Голос не унимался. Но хорошо, что не в моей башке, из динамика, а то от этого крыша съехать может.
— Кто это меня бесит то?
— Я — драйвер Феноид. Живу тут. А тебя сюда закинули как экспириментальный образец. Чтобы сдохнуть. Как и всех других.
Такс, нехорошее это дело слышать голоса. Это-диагноз. Шиза подкралась незаметно.
— Не шиза я. Я-прога. Программа.
— Слышь, прога, отстала бы ты от меня, и так тошно от ситуации.
— Да это не на долго. Кончится вода и кончишься ты. И я опять один тут в периметре останусь. Не впервой — ты на моей памяти в третьей тысяче.
— Ага, не дождешься. Завтра меня отсюда спасатели вытащат.
— Какие спасатели, тут вокруг на миллионы зон — ни души. Я проверял.
— Так, стоп. Я сжал руками голову. Духи — прочь, я- спать, утро вечера мудренее, утром станет легче, всем пока.
— Тут нет утра. И вечера тоже нет. Ты что, не видишь, что свотило на месте стоит?
Действительно, солнце зависло над горизонтом и палило нещадно, как и днем. Спать перехотелось мгновенно.
— Н да, солнце зависло. Дух, ты тут?
— Тут. Я не дух, тебе же сказал Я — цифра, программа, и ты тоже цифра сейчас. Все вокруг-это цифра, генерируемая программой.
— Тобой что ли?
— Я могу тоже генерировать мир вокруг, хочешь обстановку сменим?
— Рискни.
Я не заметил мгновения, когда мир вокруг из песка и жары вдруг превратился в прохладную тень леса. Где то скрипели песнями птицы, шумела листва, а под зеленым кустом щипал траву заяц. Всамделишний заяц. С недоверчивым взглядом. Я кинул в него горсть песка. Заяц обиженно моргнул глазом и ускакал за бархан. Я немного обалдел.
— Не понял, Фе… как там тебя, что за глюк, я во сне это все вижу?
— Феноид. Не во сне, я сгенерировал мир вокруг. Могу и другой.
Лес исчез и вокруг зашумел камыш, у ног оказался заросший травой берег реки и ветер погнал рябь по воде. В метре от меня с таким же, как и у меня, тупым недоуменным взглядом стояла на одной ноге цапля. Я протянул к ней руку. Цапля попятилась и подпрыгнув, рванула напролом через камыши, распугивая жаб и прочую живность.
Мир опять изменился. Я сидел в ложе какого театра, в темноте и шелесте одежды зрителей. На сцене разворачивалось театральное действие — бегали гусары, дамы испуганно жались по углам, а какой то прыщ размахивал древним пистолетом, намереваясь прицелиться в толстомордого упыря в красном сюртуке. Зрители напряглись, ожидая выстрел. Но вместо выстрела мир опять изменился — я смотрел на открытый перед собой вахтенный журнал корабля, а сзади орал мой командир: " Лейтенант, пля, я что, пля, магнитофон пля, тебе повторять каждый раз, пля, что в вахтенный пля, всякую хрень, пля, писать не следует, пля. Что ты опять, пля, туда настрочил?"
Так, значит, отпуск мне приснился, а я на вахте отключился. Бывает.
— И на чем остановимся? Голос опять в моей голове дергал нервы. Я глянул на командира и прошипел: "Лес. Иди ты в лес". Командир выпучил и так вылезавшие из орбит глаза: "-Чтоооо?". И внезапно исчез. А мир вокруг зашелестел листвой.
— Феня, не заставляй меня с ума сходить. Объясни, что это все значит? Я наконец то понял, что не сплю и что вокруг происходящее требует объяснения.
Пять тысяч планетных оборотов назад. Центр цифровых технологий. Планета Пената.
Планы летели к черту. Уже несколько дней Мгабан бился над решением задачи по подключению Главной Системы к внешней среде очередной планеты, найденной экспедиторами Пенаты за гранью живого мира, но результаты каждый раз выдавали отказ. Мгабан перебрался в уютное кресло к маленькому столику, на котором попискивала требующая к себе внимания клавиатура ввода данных, машинально нажал несколько клавиш и задумался — нужно писать отрицательный отчет, а это значит, что на докладе опять он увидит унылые лица коллег по Центру. Пената погибала. Планета, на которой жили миллионы лет его предки, полностью остановила свое вращение и местное Солнце, служившее источником жизни для всего живого на планете, стало ее врагом, нещадно паля обращенную к нему часть планеты. Небольшое осевое колебание затрагивало лишь несколько сот километров, дающих возможность выживать. Другая сторона планеты стремительно покрывается кислотным ледником и переброска тепла с жаркой стороны не может его остановить. Пенатяне бросили все силы на сохранение жизненного пространства, но за сотню лет это пространство сократилось до узкой полосы в несколько сот километров шириной по границе раздела света и ночи. Население сократилось в миллионы раз. В миллионы! От этой мысли у Мгабана побежали мурашки по его фиолетовой коже. Каждый Главный Совет пенатов начинал свою работу с вопроса сохранения жизни на планете. Но время шло, а результатов не было. Двумя дорогами шли пенатяне к цели выживавния: найти живых пенатоподобных существ, способных выжить в условиях жары или ледника на планете, и оцифровать их сознание сознанием пенатян, а вторая — перенести цифровые копии пенатян на другую, пригодную для жизни планету. Цифровые — потому что в пределах полетной жизни пригодных планет вокруг не было, а далекие расстояния не позволяли спасти все население. Только оцифровка и восстановление копий пенатян позволяли продлить жизнь цивилизации. Технологии позволяли создать системные области с любыми условиями и отправлять в них копии живых существ, обнаруженных экспедиторами, с тревожным ожиданием, что они выживут и тогда возможен перенос сознания каждого живого пенатянина, тогда-спасение и жизнь на Пенате продолжится. Ресурсный отдел Мгабана отвечал за второй вариант — создавались цифровые копии целых планет, со всеми живущими на них существами и требовалось совсем чуть чуть — перенести оцифрованное сознание в подходящий носитель. И тогда станет возможным оживление носителя в реальном мире, пусть и не похожим на Пенату, с другими существами, но это все же жизнь и будущее, в отличие от приближающейся катастрофы на Пенате. Хорошим вариантом казалась отдаленная планета, где жили похожие на пенатян существа, но другой метаболизм портил дело — кислородная жизнь отличалась от родной водородной. Адаптер, разработанный Отделом ресурсов Мгабана, давал сбои. Он сразу же после внедрения захватывал сознание всех существ вокруг, уничтожал пенатянина-носителя и, не имея управления, останавливал Систему. Возврат его оказался нешуточной задачей — приходилось накрывать ментальным колпаком огромные системные зоны, посылать черных тварей — ментальные цифры местных пенатских магов для отлова адаптеров. Предложение отдать управление самим адаптерам тоже потерпело фиаско — они напрочь отказывались принимать копии пенатян, предпочитая местные образцы, не важно какой формы, от червя до гиганских океанских рыб. Цифре все равно какой формы носитель — места в нем она не занимает, лишь несколько элементарных энергетических колебаний мозга, которых у носителя миллиарды, их не возможно отличить. И энергии на это нужно совсем немного — любое существо готово поделиться своим ресурсом без ущерба для себя. Живая батарейка.
