Мгабан вновь просмотрел итоговые таблицы, выбирая нужные разделы и перенося их в отчет. Внедрено четыре адаптера с носителями. Четыре носителя уничтожены, четыре адаптера отловлены и возвращены в Систему. Внезапно холодок пробежал по коже Мгабана — он увидел, что один адаптер создавал свою копию. Система запрещала это делать, но Адаптер обошел запрет, отмечено, что он копирование начал, но закончил или нет — не отмечено, его успели нейтрализовать до окончания копирования. Или он успел? Нужно проверить всю зону. Мгабан вызвал Систему и распорядился отправить в область черных тварей. Пусть ищут. Нельзя оставлять открытым экспиримент. Чревато гибелью реальных жителей подопытной планеты. Мгабан написал имя адаптера на пластиковом ярлыке и повесил его на экран управления. 3й адаптер. Феноид. Копия. И пририсовал знак вопроса.
Африка. Сахара. Алекс.
Мне не потребовалось слушать Фена — мгновение потребовалось для осознания всего происходящего. Фен просто открыл доступ к информации и я принял ее как свою жизнь, пройденную за пару десятелетий. Значит, я — цифра, результат программы и подопытный кролик на чужой планете. Или вообще-где?
— Фен, где мы находимся?
— В копии Света Пената. Но я не знаю, в какой зоне она находится. У меня нет доступа к Системе.
— И как отсюда выбраться?
— Никак, просто умереть. Тогда твоя реальная сущность продолжит жизнь на твоей планете. Пенатяне забирают в опыте мгновение, которое ты не вспомнишь, трясясь в своем грузовике по песку пустыни.
— Значит, следует убить себя и все закончится как сон?
— Ну и каким образом ты себя убьешь, — засмеялся Фен — Ты же цифра, умереть или жить должен под управлением Системы. Но выжить правда еще никому тут не удалось — воды нет и еды нет. И скучно. Умирать будешь медленно и счастливо.
— Почему счастливо?
— Ну я же с тобой, счастьем обеспечу. Хочешь парочку блондинок и холодного пивка?
— Откуда ты их возмешь, чудо програмное?
— Понимаешь, я управляю твоей копией, твоими мозгами и твоими всеми рецепторами. Глаза увидят то, что я создам в твоей голове, а рецепторы будут полностью ощущать созданное видение, можно потрогать и ты реально увидишь существование созданного. Но реально конечно этого ничего не будет, я смогу из твоих конфет создать цифру жареного кролика, ты будешь видеть кролика, есть кролика, но реально съешь всего лишь конфету.
— Давай кролика, я жрать хочу. Передо мной возник столик с разными тарелками, заполненными салатами; на одной красовался целый кролик, невесть где запеченый. Запах радовал, вкус — отменный, но пиво не в тему.
— Нет, не пиво Фен, виски можно?. И бокал с виски возник между тарелок.
— А меня эти виски не превратят в пьяное ничто?
— С чего бы. Это же — всего лишь конфета…Только ее ты видишь и пьешь как виски. А я контролирую степень опьянения. Могу тебя и от воды в хлам сделать.
— А если без конфет, сможешь такое создать?
— Конечно, только ты умрешь с голоду. а мне еще надо найти тебе замену. я без батарейки не могу. А ты ее раздавил.
— Фен, — я глотнул виски. Крепкий и вкусный напиток. И кролик хорош: я оторвал здоровенный кусок. — А ты как тут оказался?
— Удрал. — Меня ловили на планетной Цифре темные твари, и поймали, но я успел сделать свою копию, которую удалось спрятать в сознании темного и его не проверили мне на удачу. Оказался на Пелате, в Центре технологий и потом уже, когда пенатяне выкупили программу Цифры Света для экспириментов, в которой мы сейчас. Я проник в эту программу. Так и живу тут, Система меня не видит, а я и не творю разных глупостей, что бы Система меня засекла и удалила.
— Вот так просто взял и добавился к проге и оказался тут? А обратно можешь?
— Ох, это на словах просто. Мне потребовалось долго искать подходящего контролера, что бы он допустил ошибку, которая позволяла мне сюда проникнуть. Пенатяне — ответственный народец, инструкции не нарушают. Но там хоть все контролеры на виду были, я долго изучал повадки каждого. Как то заметил, что если одного контролера отвлечь сторонним сообщением, то он, стремясь вовремя закончить контроль, не все пункты инструкции выполняет. Со сто двадцать пятой попытки получилось попасть на пропуск вирусной проверки и я-тут.
— Так ты-вирус?
— Ага. Но я никому не мешаю. Живу тут тихонько, песчинки пересчитываю и кормлю свою батарейку. Как кролик?
— Супер. А что за контроль? — Я потыкал вилкой в какое то подобие устрицы, появившееся на столе: не люблю есть живое.
— Каждые пять колебаний оси пенатяне проверяют состояние подопытных, если умер, то на это место еще кого нибудь отправляют.
— Колебаний? — Устрица никак не хотела попадаться на вилку.
— Ты не внимателен к информации, что я дал. Колебания делает ось Пенаты и по нему идет отсчет времени. Каждое колебание — это двадцать часов твоей планеты. Если присмотришься к Солнцу, то увидишь, что оно двигается в некотором отрезке над горизонтом. Туда 10 часов. Обратно десять часов. Привыкнешь.
— Фен, а ты можешь сделать блондинку и залезть в ее мозги, пусть несет твою чушь красивыми губками, а то у меня голова уже от тебя гудит.
Фен заржал: — Да еще и похожую на Аленку? Я же мысли твои вижу как свои! Ишь чего придумал. Нет, трахать Феноида еще никому не удавалось.
— Да я как вариант, сел бы напротив, попили бы пивка…
— Мне то оно зачем? Я другим питаюсь. Хотя могу изобразить кого нибуть. Фен задумался.
— Во, фенек подойдет? Из под стола показалась лопоухая мордочка пустынной лисицы. — Я как то с такой дружил несколько тысяч колебаний, батарейкой мне была.
Фен запрыгнул на столик, улегся между тарелками.
— Эм, ты же без вшей, да?
— Ну есть парочка, как же без них? — Фен оскалился в улыбке. — Да шучу, шучу… Какие блохи у проги? Но могу тебе подгрузить — не желаешь? За год они станут тебе лучшими друзьями.
Год?? Мне в этих безжизненных песках торчать год?
Феня сложил уши над головой и улыбнулся. Эта улыбка показалась оскалом хищника, догнавшего свою добычу.
— У тебя выбора нет. Я тут уже несколько столетий и как видишь, крыша не съехала.
— Фен, Фен… Я не находил слов. У меня столько планов было, к тому же, Аленка..
Феня меня перебил — Ты не уловил мысль, что там, Фен поднял мордашку и посмотрел вверх, — Там время твое стоит и никуда твоя Аленка не денется.
— Фен, надо выбираться из этого песчаного дерьма.
— Выберешься. Сдохнешь и выберешься.
— Я пошел сдыхать.
— Ну ну… Фен снова оскалился. Программа исключает самоубийство. Разве что..
— Что?
— Ну попробуй песком обожраться. Как то один мой попутчик, когда от голода опухать стал, стал песок жрать. Я ему его в виде анчоусов на ужин соорудил. Нажрался и сдох.
— Давай. Анчоусы.
Возник столик и на нем тарелка с какой то хренью в виде красного гороха.
— Это что?
— Анчоусы. Вобще то я не кулинар. Как мне мысленно обрисовали блюдо, так я его и соорудил.
— Это фасоль. Или что то похожее. Я потыкал пальцем красную горку. Горошины вдруг с треском начали разлетаться с тарелки и я от неожиданности отпрыгнул в сторону.
— Они еще и живые? Фен, убирай эту хрень. Давай лучше куриные крылышки.
— Из песка?
Да пошел ты со своим песком. Из конфет лепи. Я жрать хочу.
Через полчаса, насытившись, я лежал на шезлонге под тенью сооруженного Феней тростникового навеса и кидал в набегающую шелестящую волну морского прибоя голубые прозрачные камни, россыпью вылявшиеся вокруг.
— Это что за камни?
— Не знаю. Пусть будут сапфиры. Или алмазы.
Камни поменяли цвет и стали прозрачными.
— Нет, Фен. Я сел. — Я так не могу. Бездействие меня не убьет, но крышу свернет. Давай варианты, как отсюда слинять.
— Куда? Феня докатил до волны прозрачный булыжник, посмотрел, как он исчезает в воде и посмотрел на меня.
— Туда, где можно быстро умереть.
