мешка плюхнулась увесистая белая клякса.
— Бороду мою в мочало! — сообщил Дырокол. — Я такой бесполезной кунячьей дерьми еще и не видывал.
Я не знал, что ответить, и зарывал все еще побаливающий большой палец ноги в бархатистую пыль плаца.
— Возьми нож снова и бей им эту дуру, пока солнце не дойдет до большого вяза. Все время вешай на нее эту твою бесполезную хреновину.
Я даже не стал спрашивать — где находится большой вяз, пожал плечами и принялся тыкать ножом в жесткую кожу. По откату прожимал «сглаз». Снова тыкал. Нож гнулся, но не ломался, ни одной царапины на жесткой коже мы с ним так и не изобразили. Дырокол торчал на ступеньках под навесом, курил трубку и мрачно созерцал происходящее — других рекрутов на плацу я не видел. Все это надоело мне довольно быстро, но зато теперь я не чувствовал никакого озноба и никакого страха — только усталость и раздражение. Едкий пот тек по носу и щипал глаза, солнце зависло прямо над головой.
Ловкость +1
Ровно через секунду после порадовавшего меня сообщения чучело неожиданно провалилось под землю — снаружи осталась торчать только скособочившаяся голова.
Дырокол вытащил шест с чучелом и осмотрел дыру.
— Крот, — сказал он. — Откуда тут к кунячьей матери крот?
— У меня ловкость подросла на единицу, — рапортовал я.
Лицо Дырокола покрылось пятнами свекольного румянца, он упер кулаки в бока и принялся орать.
Он орал, что он тут тыщу лет рекрутов гоняет, что до сих ни один кунячий сопляк не уходил от него меньше чем с десятком параметров после подобной тренировки, что на первых уровнях у нас должно все переть, как хрен на огороде, и что такого безнадежного и убогого кунячьего дерьма, как я — ему еще не присылали.
Потом сержант столь же стремительно успокоился и опять уставился на дыру.
— В Шепот тебя было надо, к болтунам, а не к нам.
— А кто такие болтуны?
— Да маги всякие. Ты точно их племени. А с другой стороны, какой ты маг, если у тебя маны нет?
— А у меня ее точно нет?
— Посмотри еще раз на свои параметры. Ты видишь там где-нибудь слово «мана»?
— А, может, ее можно получить?
— А может, тебе вторую голову можно вырастить?
Я не знал, можно ли в Альтрауме отращивать вторую голову.
— У тебя либо есть мана, либо ее нет, вот и все. И у меня ее нет. И у Вошебоя нет. Мы — воины, мы с этим дела не имеем. Есть те, кто с оружием хорош, но которые и при мане: паладины, рыцари всякие, убийцы… Но у тебя показатели — как у чистого воина. При этом ты слаб, как…
— … как кунячье дерьмо — любезно подсказал я
— В общем, мне с тобой больше делать нечего. Ты — не боец. Толку от тебя никакого. Отправляйся на кухню, может, там пригодишься.
— А где кухня?
Дырокол схватил меня за шиворот и с рыком потащил на улицу.
— Вон! Под зеленой крышей. А учиться тебе… ищи такую же ведьму, как ты сам, и учись у нее. Откуда я знаю, чему вас учить нужно? Может, как лягушек жрать? Иди прямо, никуда не сворачивай. Ну, что ты встал!
Я остановился, потому что увидел торговые палатки под пестрыми навесами. А точнее — тамошних продавцов. Все они были голубоглазыми, улыбчивыми и с соломенными волосами. И с соломенными лицами. И с соломенными руками. Как только я остановился, они хором загомонили, подзывая.
— Лучшие товары для юного солдата!
— Самые лучшие товары для будущего героя!
— Покупаю волчьи хвосты дорого!
— Здравствуйте, — поклонился я скупщику хвостов.
— Лучшие цены за волчьи хвосты!
— Ты с ними еще поцелуйся, — сказал Дырокол. — Ты что, не видишь, что это куклы?
— Они не живые?
— Нет, конечно. Обычные торговые чучела. Торговцы их тут пихают, чтобы таких зеленых сопляков, как ты, облапошивать. Не покупай у них ничего. И за хвосты они настоящую цену не дадут.
— А кто даст?
— Тут никто. Это в Клюкву идти надо, а лучше в Разбориху, там рынок побогаче. Ну, или до областного города дойдешь, там аукционы есть, вот там хорошо продасться можно.
— А какие тут областные города ближайшие?
— Ближайших тут и нет. Грибов на восток — до него верст триста. Развил на Юг, до него и двухсот верст не будет. А на север, дай подумать, прямо на севере и нет больше, только если опять-таки на восток брать, к столичным землям, но там все далеко.
— А на запад?
— А кто его знает, что там на западе. Ты топай, давай, на кухню, скажешь Катине, чтобы она тебе дело нашла. Даром тебя тут кормить никому не надо, то-то.
Дородная румяная Катина принимала солнечные ванны перед кухней на скамеечке. Подол ее юбки был задран выше колен, крепкие ноги расставлены, верхние пуговки тугого корсажа расстегнуты. Я, желая убедиться, что передо мной именно Катина, стал старательно моргать в ее впечатляющее декольте, но меня остановил хохот пышной красавицы.
— Парень, у женщин имя над головой, а не поперек титек!
«Катина, повариха»
— Меня прислал сержант, сказал, что нужна помощь на кухне.
— И какая от тебя может быть помощь?
И тут меня повело и закачало так, что я от неожиданности упал. Лицом прямо в декольте моей собеседницы. Сконфузившись и пытаясь как можно быстрее встать, я вцепился в ее юбки, после чего очередная волна головокружения уже без пикантных приключений отправила меня носом в заходившую ходуном землю.
— Помощничек хоть куда, — сказала Катина.
— Простите… Мне просто нехорошо. Это землетрясение?
— Это тебе голову напекло, а, может, с голоду шатает. Вставай, накормлю в первый день неурочно.
Это меня, наверное, перевозят, запоздало сообразил я. Говорили же, что голова будет кружиться. То есть — заморозка прошла успешно! Я — жив! И меня снова повело, но в этот раз удалось устоять на ногах, ухватившись за косяк двери. Вообще хрупкий груз можно было бы везти и поаккуратнее.
— Наверное, мне пока не стоит есть. Может стать совсем нехорошо. Да я и не хочу есть.
— А по тебе не скажешь, что не хочешь — брюхо впалое, глаза голодные. Пошли, не тешь гордыню.
По залу тянулись длинные столы с узкими лавками. Ненадолго удалившись, Катина вернулась с доской, на которой исходила парком большая глиняная миска, прикрытая длинным ломтем черного хлеба, тут же в кружке мутного толстого стекла плескалось
