птица, что ворон немедленно и сделал, перелетев через пропасть, усевшись на камне и вроде задремав.
Перед этим мы устроили привал, перекусив остатками запасов. Я вкинул все свободные статы в Интуицию, решив, что поиграть и прокачаться мне уже точно не придется. Раз нужно восприятие, то пусть уж будет так. Правда, сейчас я не очень понимал, как это мне может помочь.
– Дорога тут, перед нами, – вздохнула Шая. – Ее не видно, но она есть, поверь. Нужно только сделать первый шаг.
Внезапно девочка оглянулась и прислушалась:
– Нам надо спешить, на нерешительность нет времени. Сама я не могу пройти по Дороге Всех Ответов, это дано только пришедшим из твоего мира. Я пойду за тобой, Эл, но если у тебя не получится, я погибну. Просто помни об этом, когда будешь делать следующий шаг.
Теперь и я уловил звуки доносившиеся из-за изгиба ущелья, откуда мы недавно пришли. Это были гулкие шаги, словно кто-то торопливо спускался по лестничным пролетам многоэтажки. Я прошел вперед и остановился на самой кромке казавшейся бесконечной пропасти. Шая встала за мной. Звук стал отчетливым, и я невольно оглянулся. По скальной площадке от ущелья к нам шагал кусок кромешно-черной пустоты, словно вырезанный в реальности. И тогда я шагнул в пропасть.
Поскольку глаза мои сразу инстинктивно закрылись от страха, я лишь ощутил под ногой неверную качающуюся опору. А потом увидел словно старое кино.
Вот я в темной раздевалке детского сада. Двое мальчишек из группы держат меня за руки, а еще двое стоят напротив. В руках одного из них книга. Моя книга, мне ее на пятилетие подарил отец – дорогое издание с красивыми иллюстрациями и одуряющее заманчиво пахнущей типографской краской бумагой. Не помню, что не понравилось тем мальчишкам. Скорее всего, что я уже умею бегло читать, а они с трудом складывают по слогам. Один из них бьет меня в живот, это не столько больно, сколько страшно и непонятно. Затем они меняются и по очереди бьют меня, удерживая за руки. Я пла́чу, а кто-то открывает книгу и начинает вырывать страницы одну за другой, бросая их на пол. Они рвут книгу, подаренную мне отцом! Я вспоминаю лицо отца, слова, которые тот говорил мне, вручая подарок, громко кричу и бью обидчика ногой в пах.
Шаг. Моя самая первая девушка растерянно говорит мне, что беременна. Я не знаю, что я должен чувствовать или делать. Мы несовершеннолетние, впереди вся жизнь, все казалось простым и понятным. А теперь внутри нее другая жизнь, мой ребенок. Я этого не понимаю, не могу понять. В больнице, куда она ложится на аборт, я не появляюсь. Не звоню ей и не отвечаю на звонки. Через полгода, случайно столкнувшись на улице, опускаю голову и молча прохожу мимо.
Опора проваливается под ногой, но я уже делаю следующий шаг.
Отец, пивший накануне всю неделю, с утра трезвый, чисто выбритый и благоухающий одеколоном, стоит в прихожей, глядя на меня. Он взваливает на плечо небольшую дорожную сумку и протягивает мне руку. Я молча жму его большую твердую ладонь, он, так же ни говоря ни слова, разворачивается и начинает спускаться вниз пешком, не вызвав лифт. Я вижу его в последний раз и долго еще стою, не закрывая дверь и вдыхая знакомый с детства аромат одеколона Bogart.
Еще шаг. За окном дождливая ночь, мать кричит от боли в соседней комнате и снова зовет меня. Я устал и вымотался за этот месяц ее болезни, я больше не могу это слышать. Тихо одеваюсь и ухожу на улицу, чтобы вернуться только под утро, когда она забудется тяжелым сном.
Я теряю счет шагам и виденным картинам. Кажется, по моим щекам текут слезы, но я не открываю глаза, боясь взглянуть вниз. Новое видение, испуганное заплаканное лицо девочки среди листвы. Она видит меня, торопливо утирает слезы и улыбается:
– Привет, меня зовут Шая, – говорит она. – Ты пришел помочь мне?
– Вообще-то, нет, – отвечаю я.
Опора исчезает, нога проваливается в пропасть, но мгновением раньше теплая ладошка обхватывает мою руку и дергает назад. Я открываю глаза – прямо передо мной пропасть заканчивается. Не выпуская ладони девочки из своей, я делаю шаг вперед и оказываюсь на твердой поверхности.
– Так себе ответы, – говорю я, вытирая рукавом мокрое от слез лицо.
И мы, держась за руки, продолжаем наш путь.
Через три дня голодные и выбившиеся из сил мы вышли к подножию хребта по ту его сторону, в сердце Темных пустошей, где когда-то давно, согласно истории этого мира, Древние боги пали в великой битве. Все чаты по-прежнему были мертвы, зато на выходе из ущелья нас ждали. Отряд в десяток игроков, судя по всему, разбил здесь лагерь уже давно. Я вгляделся в ники – Наемники. Нас заметили, две фигуры, темная и светлая, отделились от костра, над которым что-то готовилось, и направились в нашу сторону.
– Привет, – отсалютовал рукой Капитан Немо.
– Привет, – улыбнулась Шае эльфийка. – Добро пожаловать в наш лагерь, будем рады гостям.
– Поговорить бы надо, – добавил Капитан.
Я пожал плечами, мол, выбора-то у нас особо нет.
Следует отдать должное, сразу разговорами нас донимать не стали. Дали отогреться у огня и спокойно поесть.
– В общем, ходить вокруг, да около не буду, – начал Капитан, когда дело дошло до чая, но сразу стушевался. – Слушай, как тебя по-человечески звать-то? Ну не могу я эту срамоту при дамах произность.
– Антон, – отозвался я, не видя причин скрывать имя.
– Меня – Изя, – представился в свою очередь он.
Я поперхнулся чаем.
– Изяслав, – тихим мелодичным голосом пояснила Леди Пелеириен. – Просто в бою в чате так удобнее.
Я не стал уточнять, как боевом чате называют саму эльфийку.
– Так вот, Антон, – продолжил наемник, – вас тут, как ты догадываешься, поджидаем не только мы. Километрах в пяти впереди собралась небольшая армия, собранная из отрядов топовых кланов. Направление вашего движения уже ни для кого не секрет, а там такая точка, которую даже хорошим рейдом обойти сложно, а у вас двоих и вовсе выбора нет.
