— Ничего, ты напишешь ещё. У тебя же всё в голове! — попыталась успокоить его Пинар.
Пришла очередь перебираться Стурле. Но он запаниковал: только Стурла ступил на сетку, как его маленькая ножка провалилась вниз. Он её еле выдернул, отскочил обратно и отказывался на эту, как он вопел — «а-ван-тю-ру!» Его долго уговаривали, увещевали и задабривали. А Стурла кричал остальным с той стороны:
— Нет, и не подумаю!!! Я не дурак.
Мэд совсем изнервничалась, глядя на свои часики. «Мы можем не успеть, и все погибнем. Если бы только он знал, если бы только знал, что нам угрожает, он бежал бы сюда по воздуху», — подумала она, прикусила губу, чтобы не расплакаться. И тут она встретилась взглядом с Питером. Он внимательно посмотрел на неё. «Пожалуйста, придумай что-нибудь», — сказала она ему одними губами, тут же понимая глупость своих слов — что зависело от Питера? Не он же сопротивлялся. А Пит, ещё раз поглядев на огорчённое лицо Мэдлин, быстро, в два скачка, почти не держась за лианы, перебрался на другую сторону, схватил вырывающегося Стурлу ногами вверх и в мгновение ока перетащил его к остальным.
Гном вопил, но испугаться не успел.
— Пожалуйста, скорее, — твердила Мэд.
Теперь уже никто не сомневался в её пророческом сне. И все спешили за ней. Янмей несли на руках и загривках по очереди. У Пинар были сильно стёрты ноги, один её ботинок наполнился кровью, но она, глядя в спину спешащей Мэд, не смела жаловаться. Бёрнис стала задыхаться, но тоже держалась.
Город Чудотворцев закончился, и теперь визидары пробирались по узкой дороге над обрывом. Мэдлин объяснила — дева во сне говорила, что это самый короткий путь в Медикат. Но было страшновато: в некоторых местах заросшая, еле видимая тропка сужалась настолько, что пройти по ней можно было только прижавшись спиной к скале. Иногда из-под ног вываливались большие куски грунта и, скатываясь, падали в воду. Часто им встречались небольшие водопады. Возможно, они выглядели красиво, а в тёплую погоду и освежающе, но сейчас и так стыли пальцы, а тут ещё приходилось пробираться под струями воды, руки скользили по мокрым камням, холодные брызги летели за шиворот.
Но, наконец, горы закончились. Впереди показался выход из ущелья. Дорога расширяясь, пошла под уклон. Но за ущельем ничего было толком не разглядеть — всё было словно в мареве — расплывчато, закрыто плотным зеленовато-серым туманом.
Идти стало тяжелее, воздух пульсировал, сгущался и не пускал их. Как будто они не шли вниз, а поднимались вверх. Но чем ближе они подходили к выходу из ущелья, тем сильнее бились их сердца — теперь в дымке всё чётче проступали огромные решётчатые ворота. Они одиноко стояли на дороге. Закрытыми, хотя казалось, что можно спокойно пройти мимо них. Ведь забора не было. Вместо него на некотором расстоянии друг от друга стояли уже знакомые им кенотафы. Над ними край тумана становился видимой плотной стеной. Ремесленники повеселели и стали идти медленнее.
Вдруг кенотафы одновременно засветились и плавающие в воздухе души рыцарей стали показывать визидарам за спины. Они обернулись — с востока на них надвигалась мощная серебристая туча. Она была похожа на огромный косяк рыб с чёрными плавниками.
Косяк был правильной кубической формы. Когда он приблизился чуть ближе, то стало понятно, что это летящие рыцари в чёрных развивающихся плащах. Они медленно надвигались ровным строем. Сколько их было? Сотни, тысячи? Первые ряды рыцарей, долетевшие до широкой части дороги, опускались на землю. Твёрдо встав на ноги, и, оголив мечи, они решительно шли к визидарам. А за ними появлялись новые и новые ряды. Один из рыцарей поднял забрало, но там не было лица. Лишь страшная зияющая пустота.
…Визидары побежали. Леонар и Марио подхватили подмышки Стурлу. Они толпой неслись к воротам.
Итиро всё понял первым. Он уже видел ту самую заветную скважинку. В горле был привкус крови, в правом боку кололо, но Итиро был сосредоточен лишь на маленькой резной дырочке в чугунных воротах. Сейчас был самый главный забег в его судьбе. И от него зависела жизнь остальных.
Итиро вырвался вперёд, на ходу вытащил из-под рубахи ключ, снял его с шеи, зажав в потной ладони. Он боялся только одного — не попасть с первого раза, потому что понимал, что попытка у него лишь одна.
Всё случилось в одно мгновение: ключ влетел в ржавую прорезь и сам повернулся. Визидары вкатились, впрыгнули, ввалились кувырком внутрь, и решётка закрылась, лязгнув от последовавшего в неё мощного удара сотни лат одновременно.
Стена тумана была для летучих рыцарей прочным барьером. Они вдавливались в неё, пытаясь протиснуться, но не могли этого сделать. И этот странный туман, пусть искажая, проявил лица нападавших: сквозь поднятые забрала стали видны тени, словно застывшие в кошмарном крике. Рыцари, которых было несметное множество, облепили решётку и прилегающее пространство на полмили вверх. Они бились в невидимую преграду, но не сломили её.
…Накануне этого дня Хьюго Хармус был весел и сосредоточен. Приближался исход, которого он ждал четыреста лет.
Сегодня, ненадолго задремав, он проснулся от запаха смерти. Осязаемого и ощутимого на языке. Концентрированного. Возбуждающего. У Хьюго даже волосы встали дыбом, а по спине пробежали мурашки. Настолько это было явственно: пульсирующий аромат крови. Она выбрасывается из вены жертвы и смешивается с её животным страхом. Хьюго сразу вспомнил его — этот запах. Как же давно он не чувствовал этого тонкого приятного дыхания чужой смерти.
Когда же он ощутил его впервые остро? Так, как сейчас? Нет, не тогда, когда умерла мать. Не тогда, когда малумы терзали Визидарию. Позже. Когда? С Алаун. Да. Именно с ней. Четыреста лет назад, коснувшись тогда, у башни, её остывающих губ и слизнув с них проступившую кровь, он почувствовал его впервые. Хьюго смотрел в её стекленеющие глаза, видел, как заостряются черты, застывает на её лице маска, делая его ещё прекраснее… И тогда вокруг неё витал именно этот запах. Но сегодня…
Он облизал губы от волнения. Только бы малумы выполнили его желание и не убили ремесленников. Он это сделает сам. Причём начнёт с младшей. Как её там? Да неважно. Смерть девочки заставит сильнее биться сердца остальных, разгоняя по жилам ужас, который пропитает каждый их мускул, хотят они этого или нет. И тогда он сполна насладится духом смерти и чужого страха. Это придаст ему сил довести начатое когда-то до конца.
Визидары приближались. Он убедился в этом ещё раз, взглянув в Пророческий Драконий глаз. Теперь его хрусталик показывала их рожи почти всегда, и это не могло не радовать. Хьюго не волновался — всё было готово. Как только визидары сойдут с холмов к дороге, ведущей к ущелью города Чудотворцев, малумы накроют их. Они ждали лишь его команды. Спешка здесь была не нужна.
Хьюго присел на секунду в кресло. В полном обмундировании — в плаще, надетом на новые латы, украшенные тонким рисунком. Только шлем с головы снял ненадолго. И всего лишь закрыл глаза, не выпуская Драконова глаза из рук. На секунду.
Когда он их снова открыл, то точно понимал — прошло всего лишь мгновение. Но в шаре увидел: визидары уже шли по узкой тропе к воротам, преодолев город Чудотворцев. Как это произошло??!! Хьюго взревел и выскочил в коридор. Он бежал по подземелью и орал. Все, кого он встречал по пути: слуги и помощники, Алаун, всё его войско на плацу, валялись, где упали, словно опьянённые.
Хьюго мысленно приказал малумам подняться. Они, дрогнув, воспарили. Но были вялыми и беспомощными. Не было времени разбираться, что случилось. Ещё можно было бы попытатся догнать ремесленников и разбить их у самой защитной стены. И Хьюго отдал приказ. Малумы чёрной тучей двинулись к ущелью.
А Хьюго отправился спасать консунтов. Он привёл в себя Джейкоба и его команду. Те, шатаясь, будили остальных. Лишь Алаун не приходила в себя и выглядела неживой. Хьюго потряс её, в отчаянии похлестал по щекам. Потом Хозяин схватил её на руки и потащил в мастерские. Там он положил её в оживляющий ящик.
