— Скажите, что они выпустили берсерков! — прокричал им вслед Воморах, а через несколько секунд Женя услышал его. Рёв берсерка. Все звуки, что летели им вслед позже не могли быть созданы ни зверьми, ни разумными.
Всё войско «потерянных» внезапно стало сильнее. У них откуда-то взялись силы для контратаки. Они в одночасье стали ещё безумнее и свирепее. Но самым страшным стали атаки берсерков. Они вырвались из двух мест и несмотря на то, что о них узнали заранее, они превратили и без того страшную битву — в бойню. Из подземелий вырвалось порядка сотни особей, принявшихся уничтожать всех и всё вокруг.
Игроков они просто сметали со своего пути, не чувствуя в них никакой преграды. Осенний Ветер, гвардейцы библиотеки и легионеры стали теми, кто их остановил, смог связать боем достаточно, чтобы маги и лучники смогли их убить. Но это дорого им обошлось…
И все же, штурмующая армия продолжала наступать. Врага загнали к дворцу, а в паре мест бой шёл уже внутри. Карак-Удан был почти полностью освобождён.
Тарас ударился спиной о стену. Тут же пригнулся, пропуская над собой удар глефы, что без труда, подобно тяжёлому молоту, разбила камень. Удар коленом в голову он заблокировал рукой, уже немеющей после нескольких принятых на себя атак. Он откатился в сторону, из последних сил использовал [Мановый Всплеск], чтобы увеличить расстояние между ними.
— Сбежать не получится! — хохотнул Инарокс, атакуя размашистым ударом сзади.
Тарас успел выставить древко Макки, чтобы его не разрубило, но удар всё ровно был слишком сильным и едва не повалил его. Тело подходило к своим пределам. Он слишком устал, чтобы давать бой богу усталости не чувствующему. Он отбивал удары с такой скоростью с которой человек в реальности никогда бы не смог двигаться, удары, которые в реальности просто невозможны. Ему хватало сил, только для блокировки вражеского оружия — удары руками и ногами почти беспрепятственно прилетали по его телу и даже поддерживаемое гномьими богами, оно начало сдавать. Скорость рук начала замедляться, перестала поспевать за вражескими.
Инарокс взмахнул своей глефой, атаковал вниз, сразу после атаки вверх, когда враг ещё не успел вернуть оружие в прежнее положение. Лезвие без видимого труда прошло через поножи, плоть и кость, почти целиком отсекая Вольному правую голень. Следующий удар — кулаком в грудь — отправил его в полёт через половину помещения, пока он не ударился спиной о колонну.
— Кажется это твой предел, бессмертный, — произнёс Инарокс, глядя на борющееся из последних сил тело.
Тарас постарался подняться, опираясь на древко. В глазах уже начало двоиться. Осталось попробовать сделать последнее из возможного. Он вытянул одну руку вперед, нацелив её на идущего к нему Инарокса. Ещё в лагере, общаясь с учениками библиотекаря, он спросил у них есть ли способ быстро увеличить свою силу, невзирая на последствия.
Они сказали много всего тогда, бесполезного, правда, из-за ограничений Ордена Знаний. Дельный совет дал Строльф — капитан гвардейцев, что их охраняли.
— Это не какой-то секрет. Представь, что твоя мана — это длинная лучина, что горит всю твою жизнь. Её можно сделать толще, если становиться сильнее. Но если ты готов умереть, её всю можно сломать, скомкать и сжечь за раз. Уничтожить собственное ядро маны — верная смерть, но какое-то время, в зависимости от крепости твоего тела, ты будешь сильнее чем когда-либо. Первое, что ты должен сделать для этого — это истратить всю свою ману.
Он уже давно потратил всё, что у него было.
Потом ты должен тянуть ману из ядра насильно, несмотря на истощение. Будет тяжело. Сопротивляться будет не только ядро, но и твоё тело.
Вольный выпустил из ладони слабенькую молнию, не оставившую ни малейшей отметины на полупрозрачном доспехе бога. Тело умоляло его прекратить, пыталось расслабить мышцы, заставить его упасть.
Тяни пока оно не треснет. Будет больно, очень. Но ты должен сосредоточить всё своё внимание на этой бреши. Тянуть из неё, пока она не начнёт расширяться, давая всё больше маны.
Он почти услышал этот треск в ушах. Ощущение будто ему воткнули в сердце раскаленный белый фосфор и точно такой же кусок — прямо в мозг. Тарас затрясся, зарычал, но продолжил тянуть ману через трещину, чувствуя, как это действие, словно ковыряющий рану палец, разжигает боль внутри ещё больше. Он выпустил ещё одну молнию, куда мощнее прежней. Сразу следом за ней — ещё одну, ничуть не слабее. С образованием трещины поток маны стал намного больше.
Тяни пока она не станет достаточно большой чтобы ядро просто не лопнуло. Боль будет невыносимой. Слишком большой поток маны будет буквально разрывать тебя и всю энергетическую сеть изнутри. Чтобы использовать подобное нужны годы подготовки и непоколебимая воля. Но если сможешь сражаться в таком состоянии — станешь сильнее сразу на несколько ступеней силы.
Вольный выпустил третью молнию из своей руки. Сильную, толстую, родившую разлетевшийся по подземелью гром. Она смогла частично пробиться через призрачный доспех, заставив Инарокса замереть и посмотреть на место удара. Тогда он понял, что делает бессмертный и бросился вперёд со всей возможной скоростью.
Его крик был оглушительным, подхваченный исторгаемой из тела маной, он пронесся по всему подземелью и вышел наверх, прогремев по всей крепости. Ядро маны разорвалось и это было больнее всего, что он когда-либо испытывал. Ни побои, ни ожоги, ни кислота, ни электричество — ничто не могло сделать так больно. Он чувствовал, как мана сжигает энергетическую сеть, как будто горят сами нервы, которые уже давно должны были перестать посылать ему сигналы о боли. Тело только благодаря благословлением гномьих богов не рассыпалось в миг от этого безумного потока, как должно было, а медленно рассыпалось.
Но он смог это преодолеть. Руки рванулись вперед и схватились за древко, нацеленной ему в грудь глефы. Его не снесло и не опрокинуло — он заморозил обрубок, вырастил себе недостающую часть ноги из замороженных крови и влаги из воздуха, которую прорастил в пол, в качестве второй опоры.
Инарокс налегал всей своей силой, но не мог сдвинуть древко вперед. Тарас дёрнул его вверх — всё тело отозвалось новым всплеском чудовищной боли, но он выдержит. Выдержит, чтобы ответить. Правая рука замахнулась. Он потянут из той бездонной дыры, что теперь заменяла ему ядро, ману и ударил.
Инарокса с грохотом врезался в стену, под звуки человека в невыносимой агонии. Тарас схватился за правую руку, почти лишившуюся кожи после удара. Он выставил вперёд ногу из льда. Нашёл едва видящими глазами Макки. У него было так много маны, что [Притяжение], работающее лишь с маленькими объектами, вернуло ему в руку тяжелую рогатину.
Сердце проклятья было в десятке метров от него — расстояние одного рывка. Его горло снова исторгло мучительный вопль, когда он с помощью запредельного количества маны рванул вперёд, нацелив наконечник на алый шар.
Инарокс преградил ему путь, с трудом остановив рывок. Вольный уже почти перестал видеть, слышать, вообще чувствовать, что-либо помимо адской боли. Но он шёл вперёд, бил основываясь на тех ошметках, что остались от нормальных чувств. Наращивал на себе ледяную броню, чтобы удары которых он уже не чувствовал, не уничтожили тело раньше времени. Он испускал молнии безостановочно, всем своим телом. И слушал собственные вопли, от которых, кажется, содрогалось всё подземелье.
Шаг за шагом он теснил бога, чувствуя его отпор, доносящийся до него через всю боль вялыми отголосками настоящих ощущений. И вот он оттолкнул его, сердце проклятья было прямо перед ним. Он ударил с чудовищным количеством силы. Удар был невероятно быстрым, но в самый последний миг, сфера обратилась облаками алого дыма, унесенного куда-то в сторону.
Наконечник Макки ударил об пол, заставив трястись весь зал, трещины пошли и по полу, и по стенам.
— Я надеялся забрать из этого города оба источника силы, но едва не лишился того единственного, что у меня остался, — Тарас постарался сфокусировать зрение на Инароксе. Раны, что на нём были затянулись, чудовищные ожоги сошли, волосы на голове и лице отросли. И сам бог стал… больше, — Я запомню преподанный тобою урок, Вольный.
