О том, что Алона не дождется от него внуков, лучше промолчать. Не мое это дело.
— Спасибо, девоч… — Белая, как молоко, пекарша поправляет саму себя: — Спасибо, эрдесса целительница! И простите…
— За что?
— За глупости, которые я повторила. — Она поджимает губы. — И за брачное предложение, которое вы по понятным причинам не примете.
Да, целительница — не слабенькая бытовичка, которой за счастье породниться с сыном пекарши. Магичка, которая по окончании учебы получает титул учтивости, — хорошая партия для богачей и аристократов.
И уж точно целительницу не станет обманывать эрд. Ну, по крайней мере, в представлении простых людей, почитающих магов-врачевателей едва ли не как святых покровителей.
— И еще, эрдесса, мы будем молчать о… случившемся. — Борода осторожно намекает на то, что первокурсникам запрещено колдовать без наблюдения наставника. — И, конечно, отблагодарим вас за исцеление!
— Можете не молчать, я получила право исцелять самостоятельно. Благодарность же я приму в виде совета, к кому лучше обратиться насчет жилья.
Несколько секунд Алона молча размышляет, затем предлагает:
— Живите у нас. Сколько нужно, живите! Я лично буду искать вам хорошую квартирную хозяйку.
Благодарная мать обожженных парней очень убедительна, и я соглашаюсь, перед этим попросив не разводить церемоний и как раньше обращаться ко мне просто по имени.
Тяжелый, напряженный день заканчивается. Ужин с семейством пекарши проходит торжественно, на меня смотрят как на святую Виржию, заглянувшую на огонек.
Второй этаж над пекарней и лавкой — жилые комнаты, места так много, что без проблем находится комната для нежданной гостьи. И ночь я провожу в теплой, светлой спальне, на кровати, застеленной скрипящим от чистоты бельем. И мне снятся самые приятные сны — о моей собственной семье.
Снившиеся всю ночь родные — словно добрые предвестники тех благоприятных изменений, что случаются на следующий день. Но прежде мне приходится немного понервничать, пережить маленькую встряску. И все из-за Каррая…
— Близард, я пообещал вам комнату в общежитии?
Слабо киваю. Фактически пообещал ректор, но…
— Вы играете в моей команде?
Снова виновато киваю.
— Я иду за вашей семьей в степь?
Вот тут я уже гляжу на него испуганно. Лишь бы только не отказался!
— Да, идете, искусник…
— Неужели этого недостаточно, чтобы вчера вы пришли ко мне со своей проблемой?
Взгляд болотных глаз Каррая прожигает мою совесть до дыр. И я тихо бормочу:
— Достаточно…
— Если достаточно, то объясните мне, почему не доверились мне? Почему я узнал обо всем от Фрайда с Гарденом?
Я молчу, а щеки горят. Искусник, так и не дождавшись ответа, тяжело вздыхает:
— Вы можете на меня рассчитывать, я готов выслушать вас в любое время дня и ночи.
Родная тетя пообещала мою руку ужасному мужчине, не интересуясь, согласна ли я выходить за него замуж. Дядя Энтоль, сделавший состояние работая с моим отцом, отказался помочь в трудную минуту. С чего вдруг так добр Каррай? Подозрительно очень…
Хотя если он любил маму… И ректор что-то говорил об особом отношении боевика к целительницам в беде… В искренность Каррая я поверю. Не до конца, но поверю. Слепая вера — роскошь для тех, кто отвечает не только за свою жизнь.
— Также, адептка, я недоволен вашими прогулами. Вы целитель «Аквилона» или его временная замена?
— Нет, я не замена! — Теперь, когда комнату дадут неизвестно когда, понимаю, что мне важнее сама игра и общение с ребятами. Что греха таить, особенно с одним. — Я исправлюсь, правда! Вчерашнее больше не повторится!
Каррай, странное дело, сдерживает улыбку:
— Хорошо, я вас ловлю на слове. Ну а вы ловите это.
И он бросает что-то серебристое. Поймав, с недоумением смотрю. Ключ… с выбитыми цифрами «317–1». Это ключ от…
— Что это?
Искусник вскидывает бровь. И насмешливо произносит:
— Ключ.
— А… А что он открывает? — правильно формулирую я вопрос, не позволяя себе надеяться раньше времени.
— Дверь. — Наверное, на моем лице сейчас мало почтения, потому что он тотчас добавляет: — Вы можете заселяться в свою комнату прямо сегодня.
Я… я не знаю, откуда берутся силы сдержаться, чтобы не броситься ему на шею! После пар коридоры академии пустуют, но портить репутацию преподавателя и свою собственную нельзя, это неразумно.
— Спасибо, искусник! — Закрываю глаза, чтобы не расплакаться от счастья. — Я не могу выразить свою благодарность словами, спасибо!
— Уже выразили, Близард. — Кажется, он улыбается. — А теперь отомрите и слушайте внимательно. Кастелянша часто сбегает домой пораньше, если хотите получить необходимые вещи, вам стоит поспешить.
Сжимая ключ до боли в кулаке, я покидаю стены ВАМП. Все как в тумане.
Не представляю, почему ректор меняет свое решение. Как находится для меня место? С кем я буду жить? Не с некромантами же меня, в конце концов, поселят? Это ведь вообще не по правилам: некоторые некромантские заклинания весьма болезненны для целителей.
Каррай идет рядом, нам по пути — дома преподавателей немного дальше студенческих общежитий.
Широкая дорожка ответвляется от центральной аллеи и ведет к ступеням крыльца первого общежития. Холодно, и возле него никого нет, не то что летом: как утверждают старшие курсы, все самое интересное по вечерам случается здесь.
Я останавливаюсь и вздыхаю. Мой дом на ближайшие три месяца, пока не будут спасены родители и Мирнан.
— Вам немного дальше, адептка.
Вздрогнув, недоуменно поворачиваюсь к Карраю:
— Простите? Не поняла вас, искусник?
— Ключ подойдет к двери комнаты во втором общежитии, не в первом.
Мне становится не по себе. Одно дело, когда находят место в бесплатном общежитии, другое — в более комфортном общежитии для аристократов и богачей. Благотворительный взнос на содержание здания огромный, прямо-таки грабительский. Поэтому я не хочу, чтобы искусник разорился из-за меня, ведь теперь ясно, что это он внес плату. Не ректор уж точно!
— Мне жаль, я вынуждена отказаться, слишком дорого.
Каррай смотрит на протянутый обратно ключ, хмуря брови:
— Девушка, которая жила в комнате «317–1», вышла замуж и теперь переезжает к супругу. Взнос по понятным причинам она забрать не может, вот и передает права проживания вам, написав заявление на имя коменданта общежития. Если вы откажетесь, он поселит кого-то другого, и, разумеется, уже не бесплатно.
«И заберет новый взнос в свой карман», — мысленно добавляю непроизнесенное.
— Спасибо, искусник!
Мне кажется или он действительно вздыхает с облегчением?
У нужного общежития Каррай останавливается и дает указания: пойти в первую очередь к коменданту, затем сразу, не поднимаясь в комнату, — к кастелянше.
Невдалеке хрипло каркает ворон. Мне не только радостно, но и тревожно.
Искусник говорит о доверии, просит верить ему, а я… я опять подвожу его, забыв сказать важную вещь. Нет, сейчас неподходящее время. Или наоборот? Чем раньше, тем лучше? Ведь шпион может навредить и тем людям, которые будут рядом со мной.
— Искусник, я могу задержать вас еще на пару минут? Это по поводу похода в степь.
— С собой не возьму.
Так категорично произносит, что я ему верю.
— Речь пойдет о другом.
— Хорошо. — Каррай бросает взгляд мне за спину, на окна, выходящие на парк. — Идемте.
Куда мы направляемся, понятно практически сразу. К дому искусника, где однажды я была по просьбе декана Ораша.
— Если кого-то встретим, не приветствуйте, вы под заклинанием отвода глаз.
Каррай заботится о приличиях, что приятно.
Я планирую быстро все рассказать, но у преподавателя другие планы. Сначала он угощает обедом, словно забыв, что сам же требовал торопиться к кастелянше. Но я не напоминаю — у меня есть все, что нужно студентке вне дома: и подушка с одеялом, и постельное белье, и посуда… Единственное, чего не хватало, бесплатной крыши над головой и защиты стен академии. Но теперь и это есть благодаря Карраю.
— Рассказывайте, адептка, я вас слушаю.
— Сейчас…
Поставив чашку с мятным чаем на блюдце, иду за своей сумкой: сначала отдам выкуп за семью. Хватит таскать с собой златники шпиона — это опасно, да и тяжелые они. Ох, логичней было бы переслать в ассигнациях… Впрочем, нет, не логичней — заклинание проще накладывать на металл, чем на бумагу. Да и мне так проще — думаю, степняки с большей охотой принимают золото и драгоценные камни, чем «картинки».
— Вот… Я собрала выкуп за семью.
Каррай тихо-тихо, обманчиво спокойным голосом произносит:
— Близард, что вы сделали, чтобы получить эту сумму?
И только сейчас до меня доходит, что он может подумать. Лицо и уши вспыхивают огнем стыда.
