Чтоб им провалиться!
И ведь пальцами щелкни – тут же в постель полезут! С радостным визгом! А потом так же будут привилегий требовать!
Ур-роды!
Но дорога преподносит и приятные сюрпризы. На третий день пути я вижу, что на обочине дороги, пропуская нашу кавалькаду, стоит знакомый мне человек.
– Шимарис!
Служитель вскидывает голову, находит взглядом мое лицо – и столбенеет. Да уж – не каждый день понимаешь, что однажды твоим собеседником оказался король.
– Ва…
Спрыгиваю на дорогу. Придворные тоже останавливаются, натягивают поводья, смотрят и ждут – чего? Ну, ждите…
– День добрый, Шимарис. Вы меня не узнаете?
– А должен ли я узнать вас, ваше величество?
– Напомнить? Таверна, беседа…
– Да, дорога часто сводит с самыми причудливыми собеседниками. Тогда я не понял кое-чего, ваше величество, а вот сейчас, кажется, понимаю вас лучше.
– А я убедился в вашей правоте. То, от чего я бежал, встретило меня за поворотом дороги.
– И вы опять бежите, ваше величество?
Бежать? Иннис сегодня чудо как хороша, в амазонке вишневого полотна, в маленькой шляпке на черных кудрях, смеющаяся, веселая…
– Я решил пойти навстречу опасности.
Шимарис лукаво улыбается, проследив мой взгляд.
– О да, ваше величество. Это серьезная опасность. Один неверный шаг – и вы останетесь без сердца.
– Уже остался.
– Вы позволите переговорить с вашей избранницей?
– Разумеется. Вы составите нам компанию, служитель?
– Смею ли я отказать королю?
– Вы? О, вы – смеете. Разве нет? Вы ведь служите только Сияющему?
Я откровенно наслаждаюсь этой пикировкой. И Шимарис тоже улыбается в ответ.
– Сияющий далеко, а светские власти куда как ближе. Известно ведь, что те, кто смотрит только на солнце, чаще падают в ямы.
– Или попадают в застенки…
– Всякое может случиться со скромным холопом…
– Я рад, что вы это понимаете. Так что, Светлый, я сейчас буду творить произвол. Не хотите ли прокатиться с нами в Раденор?
– Я давненько не бывал в Раденоре.
– Вот. Заодно и побываете.
– К чему я вам, ваше величество? Неужто там мало моих собратьев?
– Собратьев много, честных мало.
– Даже так?
Сомневается. Ну кто бы спорил. Вру. А потому остается выдохнуть и признаться.
– Я бы хотел, чтобы вы поженили нас, Светлый.
Шимарис ожидаемо сдвигает брови.
– Вы ведь женаты, король.
– Нет. Дариола умерла.
– Вот даже как? А поклясться, что вы непричастны к этой смерти, вы можете?
Я пожимаю плечами.
– Не могу. Это был мой ребенок. Место ли сейчас для этого разговора?
– Не место и не время, ваше величество. Это верно. Но чуть позднее мы поговорим. И с вами, и с девушкой. Или…
Мне остается только пожать плечами.
– Говорите.
Запрещать я и не собирался. Бессмысленно.
Такие, как Шимарис, если что решат – тараном не остановишь. Я, конечно, боялся его разговора с Иннис, но…
* * *
В следующий раз мы с ним разговариваем дня через три. Служитель старается не попадаться мне на глаза, а я не приглашаю его на беседу, понимая, что для всего свое время. И оно наконец наступает.
– Вы позволите, ваше величество?
– Разделите со мной ужин, Светлый?
– Ради разнообразия, можно и ужин. Завтрак я уже делил, настало время для новых свершений.
Я фыркаю и приказываю подать второй прибор. А потом отсылаю лакеев. Ни к чему. Кто сказал, что слуги без ушей и языков? Я таких не знаю.
– Что вы мне скажете, Светлый?
– Что вино великолепно, что повар у вас выше всяких похвал, ваше величество… и что графиня Андаго вас любит.
Невольно расплываюсь в улыбке.
– Иннис – чудо.
– Да, ваше величество. А вот стоите ли вы этого чуда?
Вилка сгибается у меня в руке.
– Не много ли ты себе позволяешь?
– Коли вы лизоблюда хотели, их бы и спрашивали.
Кривлю губы.
– Этих еще и спрашивать надо?
– Тогда терпите, ваше величество. Иннис вас любит, но будет ли она счастлива с вами?
– Я постараюсь.
– Сможете вы поддержать ее, когда девушку начнут травить всем двором?
– Казню нескольких, остальные притихнут.
– А если вы ее разлюбите?
– Не разлюблю.
Шимарис внимательно смотрит на меня и кивает.
– Да, пожалуй что. Вы понимаете, с чем вам предстоит столкнуться?
– Дариола уже столкнулась.
– Она умерла своей смертью?
– Думаю, нет.
– Вы уверены, что с Иннис не будет того же самого? Когда ваши чувства охладеют?
– Я не думаю, что настанет такое время. Но могу пообещать, что отпущу ее. Если она сама захочет уйти.
– Это окажется вам по силам?
– А вы умеете задавать вопросы, Светлый.
– Нет, ваше величество. Я боюсь задавать вопросы, потому что боюсь получить на них ответы.
– Задавайте. Я отвечу.
– А смогу ли я после этого благословить вас?
– Не знаю. Но в одном я могу поклясться. Я никогда не наносил удара первым.
– И не провоцировали врага?
– Провоцировал. Но не принуждал. Ни Дария подкладывать мне сестренку и подсылать убийц, ни Дариолу подливать яд.
– Даже так?
– Да, Светлый. Я надеюсь, Иннис не станет меня травить.
– Нет. Она развернется и уйдет, если вы обманете ее доверие.
– Не обману. Я все для этого сделаю.
– Вы искренни, государь.
Молча смотрю в его глаза. Что тут сказать, служитель? Ты сам все видишь. Видишь и меня с моими пятнами, видишь и ее…
Нас может соединить любой холоп. Но мне хотелось бы, чтобы ты был рядом. Все-таки ты единственный, кто не боится заглядывать мне в душу.
– Я благословлю вас, ваше величество. И с радостью скреплю ваш брак. В чем-то вы заблуждаетесь, в чем-то идете неверной тропой, но одно – истинно. Между вами есть любовь. А любовь есть Бог. Ваш союз уже благословлен тем, кто выше меня.
– Так стоит ли святить то, что уже свято?
И на лице храмовника мелькает лукавая улыбка.
– Как я уже говорил, государь, где солнце, а где яма на дороге?
И когда я предлагаю Шимарису отправиться с нами, тот пожимает плечами.
– Я давно хотел побывать в Раденоре. Говорят, прекраснее Алетара города нет.
Киваю.
И верно, Алетар великолепен.
– Шимарис, при моем дворе освободилось место служителя…
Мужчина хмурится.
– Тут я помочь ничем не смогу, государь. Слишком уж зловонное это место – двор.
Спорить сложно.
– Но поддержка-то мне нужна, как бы при дворе ни пахло.
– Вряд ли я могу помочь, ваше величество.
– Уклоняетесь от тяжкой работы, Светлый?
– Не хочу себя переоценивать, ваше величество.
Мне кажется, он себя недооценивает. Но ему виднее.
* * *
В Раденоре все по-старому. Дом… как же я соскучился!
И только ради восторженного лица Иннис, глядящей на раскинувшийся Алетар, стоило везти сюда остальную свору.
– Алекс… это прекрасно!
– Это сердце Раденора.
– Когда глядишь на такой город, даже и не думаешь, что, наверное, там есть бандиты, убийцы… Он словно белая пена на гребне волны. Кружево из камня!
– Ты еще не видела его на рассвете, когда он окрашивается в розоватые тона и сияет, словно человеческая плоть. В этот миг он кажется живым, дышащим. А вся грязь… Где ее нет? Но мы же будем стараться ее извести?
– Конечно!
Кто бы знал, как меня радует ее согласие.
Мы!
Этим все сказано.
И все же я полудемон. Раньше меня это не беспокоило, а вот сейчас… я-то за себя постою, случись что. А Иннис?
Канцлер каким-то чудом умудряется устроить торжественную встречу – каждый день, что ли, готовились, чтобы не пропустить? Поднимаются флаги, играет музыка…
Пока мы едем по городу, кто-то кричит «Ура королю!». Привыкли, что ли? Все равно монеток я в толпу не бросаю. И не запасся, и неправильно это.
Первая, кто встречает нас у ворот дворца, – Марта. И ни одна придворная тварь не рискует покуситься на ее привилегию. Понимают уже, что я их всех на скотобойню отправлю, если мою няню хоть словом зацепят. За спиной, конечно, шепчутся, но гордости у некромантов на два десятка человек хватит. Так что не замечает их Марта привычно. А уж раденорские то попугаи али риолонские – неважно.
Спрыгиваю с коня и крепко обнимаю няню.
– Марта…
– Сынок… – это тихо-тихо, только для меня. И уже громко: – Ваше величество, добро пожаловать домой.
Отпускаю няню, чуть смущенно улыбаюсь, поводя глазами на Иннис. Марта прищуривается. Иннис легко спрыгивает с лошади, не дожидаясь помощи от кого-нибудь из придворных, чуть смущенно улыбается.
Взгляд Марты остается таким же сосредоточенным. Радоваться она не спешит, слишком хорошо ей памятна Карли. Иннис выпрямляется. Два черных взгляда скрещиваются так, что мне слышится звон мечей.
