– Наталья? Беляева?
Я моргнула. Приятное исключение – в последнее время меня предпочитают не узнавать. Только теперь я его не знала.
– Да‑а‑а…
– Садись в машину.
– Зачем?
– Надо поговорить.
– Зачем? – тупо повторила я.
Мужчина полез наружу. Мои ноги совершенно самостоятельно сделали несколько шагов назад. Он увидел это и вскинул ладони. Правда, «успокоить» у него не получилось, потому что руки были здоровенные – под стать машине. И сам он был поперек себя шире.
– Не убегай. Давай поговорим, просто поговорим – и все.
Я огляделась. Темнело. Собирался дождь. Прохожих вокруг было мало. Да и вряд ли кто вмешается. Если что. Я сделала еще шажок назад. Парень развел ручищами и прислонился задом к капоту.
– Видишь? Стою. Не двигаюсь. Ну что? Говорим?
– Говорите.
Он молчал. Я переступила с ноги на ногу.
– Ну?
Он открыл рот, вздохнул – и снова ничего не сказал.
– Я ухожу, – предупредила я.
– Ты умерла, – сказал он быстро.
Я просто кивнула.
– Знаю. А вы что… вы откуда?
– Долго рассказывать. Я хочу в этом разобраться. Понять. А ты?
Наверное. Я молча смотрела на него. Мужчина огляделся. Сказал – почти просяще:
– Слушай, садись в машину, а? Я же не один такой… Могут еще… понаехать.
Кто? Откуда? Зачем?
Он знал про меня. Он узнал меня – единственный во всем городе. То есть я все-таки существую. Иногда я сама в это не верила. Он хочет разобраться. Может, и мне заодно все объяснит?
– Садись, – сказал парень и сел в машину.
Мы ехали быстро и молча. За окнами мелькал вечерний город. Устав смотреть на огни, я посмотрела на водителя. Не отрывая глаз от дороги, он повернул голову, показывая, что слушает.
– Куда мы едем?
Взгляд мельком.
– Домой.
Я пожала плечами. Ответ как ответ. От других теперь и этого не дождешься. Он не напугает меня больше, чем все остальное…
Ехали около часа – это я обнаружила, всплывая из обычного теперь серого забытья. Вокруг были новостройки. Двухэтажные коттеджи. Многие окна еще темные – в них никто не жил. Позвякивая ключами, хозяин пошел к своему, отгороженному от дороги невысоким забором. Над крыльцом зажегся свет. Открыв дверь, парень обернулся, сказал негромко:
– Иди.
Я вылезла из машины, оглядываясь и прислушиваясь. В какой стороне вообще город? Куда теперь бежать? Я медленно подходила к дому, из темноты выплывало его лицо… Откуда он взялся? Почему посадил меня в машину? Почему за всю дорогу ни одного воп-роса?
Федор машинально посторонился, пропуская ее в дом. Спохватился через мгновение:
– Стой!
Собаки уже радостно скалились навстречу гостье…
– Нельзя! – рявкнул Федор. И удивился – оба кобеля послушались, затормозили резко, осев на задние лапы. Он шагнул мимо неподвижной девушки. Похлопал по спине старшего, Ральфа: ротвейлер крупно дрожал, отворачивая от двери тяжелую башку и пряча глаза. Стаффордшир Хан осел в углу, набычившись и широко расставив лапы. Что они натворили? Федор оглянулся. Девица рассеянно смотрела в глубь дома.
– Собак не боишься?
Она ответила через паузу – то ли не услышала, то ли не сразу поняла. Обкуренная, что ли? Качнула головой.
– Только крыс.
– Проходи.
Прошла. Ральф сильней прижался к хозяйской ноге и громко заскулил. Хан сделал лужу, чего с ним давно уже не случалось. Шлепками и пинками Федор выгнал их наружу:
– Гулять!
Потянул носом. Пованивало… И не собаками. На помойке она ночевала, что ли?
– Слышь, иди в ванную.
Ванна была огромная, Федору она очень нравилась. Ни одна женщина, побывавшая здесь, не могла остаться равнодушной. Эта стояла посередине, оглядываясь и моргая на все, точно сова. Вода бодро и весело била в подымавшуюся пену. Федор деловито потрогал воду.
– Раздевайся, я сейчас тебе какой-нибудь халат…
Он не думал, что она воспримет его слова буквально, но когда вернулся, девушка уже сняла с себя все, вплоть до белья. Федор с разгону шагнул вперед, протягивая ей халат. Она замедленно взяла, хозяин буркнул:
– Мойся! – и остановился. – Это что?!
Проследив его взгляд, девица уставилась на огромный синяк, черневший над грудью.
– О, господи, откуда это? Когда это я так ушиблась?
Федор смотрел недоверчиво. «Ушиблась»? Такой удар может запросто сломать грудину. Остановить сердце. Не заметить его просто невозможно.
Она осторожно потрогала пальцами синяк. Вскинула глаза.
– Мне не больно! Совсем.
Федор машинально протянул руку, коснулся – и тут же отдернул.
– Ты ледяная! Ты где так замерзла?
– Н-не знаю…
– Лезь в ванную. Я горячей добавлю. Сиди подольше.
Ногой подгреб сброшенную одежду. Линялая красная широкая майка. Раздолбанные шлепки. Невозможного – парашютного – размера шорты. Девушка, осторожно влезая в ванну, пояснила:
– Я все в мусорных бачках нашла. Вы знаете, оказывается, выкидывают вполне приличные вещи!
Хмыкнув, Федор подобрал с пола «секонд-хенд».
– Ну, вот и я выкину.
Трусы, правда, ей оставил. Женского белья у него в доме не водилось.
Почти час в ванной, а лицо даже не порозовело. Правда, пахла она теперь только водой и шампунем. Оглянулась с прежним отсутствующим видом. Федор показал ей на диван.
– Садись. Есть будешь?
– Есть? – глубоко задумалась, будто он спросил ее нечто эпохальное. Потом очнулась, сказала с каким-то удивлением: – Нет. Я не хочу.
– А я буду.
Федор ел, поглядывая. Пожалуй, даже на том снимке она выглядела лучше. Правда, с тех пор прошло два дня… Два дня они пытались схватить ее за задницу.
– Почему тебя ищут? – спросил дружелюбно. Дело есть дело. Но интерес-то надо удовлетворить!
Она вздернула голову. Если б можно было, побледнела бы еще больше.
– К-кто?
– Конь в пальто!
Девица смотрела большими глазами. Федор знал, что они у нее серые, но сейчас, от расширенных зрачков, казались черными.
– Какой… конь?
– Вот я и спрашиваю… Ладно, ты кто?
Она утянула ноги с пола. В красном свете лампы ее невысохшие волосы отливали матовым теплом. Сказала себе в колени:
– Я уже и не знаю…
– Это как?
– Я думала – я Наталья. Беляева. А теперь не знаю…
Федор слушал. Она не врала, он бы понял. Глаза слабо поблескивали, когда Наталья взглядывала на него или в темное окно, где они отражались вместе с комнатой.
– У вас нет… штор? – спросила неожиданно. Он оглянулся.
– Нет. А что?
– Страшно, – просто сообщила Наталья.
Федор пожал плечами.
Эта девица – его добыча. Его деньги. Он выполнил задание, и ему плевать, почему ее ищут и что с ней будет потом. Один звонок…
Федор поднялся, сделав рукой неопределенный жест, который она приняла за приглашение. С сомнением оглядел комнату для гостей. Окна нет. Кровать, шкаф, тумбочка с аппаратурой. Дверь крепкая. Если запереть, она не сумеет удрать… Наталья, в смысле. Не дверь.
– Будешь спать здесь.
– Вы что, такой добрый?
Он аж дернулся. Пробурчал:
– Даже и не думал…
Закрыл за собой дверь – пока не на замок.
Голос Старика был сонным и недовольным.
– Зачем он вам, Федор? Вы же знаете наши правила. Все вопросы – только через меня. Ну, хорошо, он перезвонит вам на мобильный.
Федор смотрел на собак. Они, против обыкновения, оставались в коридоре. Дремали у самой двери и даже жратву не трогали. Ральф под его взглядом приподнял одну рыжую бровь.
– Он мне нужен лично.
– Вы с ума сошли!..
– Я знаю точное местонахождение девчонки.
Голос Старика из брюзжаще-недовольного стал бодрым и деловым:
– Вот даже как? Вы ее нашли?
– Да.
– И где же она, если не секрет?
Федор начал смеяться:
– На кладбище!
Молчание.
– Федор, – задумчиво произнес Старик. – Это не смешно.
– Вы просто ему передайте.
Старик привез заказчика через час. Пробурчал что-то нелюбезное в адрес Федора и ушел досыпать во вторую гостевую спальню. Заказчик сел в кресло, уставившись на хозяина воспаленными глазами. Сейчас он казался гораздо старше, чем в первую встречу.
– Меня… э‑э‑э… Сергей Сергеевич обнадежил, что вы лучший из Охотников.
Федор кокетничать не стал.
– Да.
– Что, если уж вы не найдете, другим это будет явно не под силу.
Ха-арроший пиарщик наш Старик!
– Я нашел, – сказал Федор. Заказчик приподнялся, вцепившись в массивные подлокотники. Федор посмотрел и хмуро продолжил: – Только не пойму, за что вы такие бабки отваливаете, если и так знаете, где она? Я что, тело должен выкапывать? Так это другая работа… Наймите «падальщиков».
