– Ты что, хочешь остаться здесь?
Дим отрицательно потряс головой.
– Если не прыгнешь, высажу тебя из корзины и полечу один!
Дим печально вздохнул. Вообще-то я могу его понять. Я, знавший, что такое дельтаплан, и то испытывал большое волнение, он же вообще не видел конструкцию, которая должна была удержать нас в воздухе. Понимать-то я его понимал, но от этого было не легче.
– Так, отходим назад, разбегаемся, бежим, бежим. Почему не бежим?!
Дим опять затормозил.
– Вот вернется Баралор, превратит тебя в лягушку, тогда уже точно никуда не полетишь.
Дим виновато понурил голову. Непросто это – поверить и прыгнуть в пропасть.
Я уговаривал, ругался, наконец присел на краю обрыва и обреченно замолчал.
– Альбертус, – Дим подошел и потрогал меня лапой, – я прыгну. Давай попробуем еще раз.
Я печально вздохнул:
– Но этот раз будет самым последним. Или мы летим, или возвращаемся в замок.
Солнце уже начало клониться к горизонту, через какой-нибудь час наступит темнота. Не прыгнем сейчас, волей-неволей придется отложить все на завтра.
– Я лечу! У-у-у-у-у! – Дим завывал от восторга. И он еще не хотел прыгать! – Альбертус, давай еще раз когда-нибудь полетаем!
– Нам бы сначала приземлиться. Поверь, это обязательное условие для того, чтобы снова взлететь.
– А что, мы можем не приземлиться? – удивился Дим.
– Приземлимся-то мы в любом случае – все, что летает, рано или поздно возвращается на землю. Вот только, как бы тебе сказать, хотелось бы сделать это поаккуратней.
Мы проносились над кронами деревьев, зацепиться за них было бы, мягко говоря, очень неприятно. Такой ровный до этого ветер неожиданно стих, и дельтаплан, клюнув носом, однозначно обозначил свое намерение пойти на посадку. Я замер от нехорошего предчувствия.
Дельтаплан сделал горку и неожиданно пошел вперед, набирая скорость. Разве так бывает без ветра?
– Ту-у-у-у, – пропела медная труба.
Я оглянулся. Нас толкал фантом. Нет, не зря я их выпускал, не зря. Я верил, что ни одно доброе дело не останется без ответа. А Дим еще утверждал, что они неразумны. Может, не очень умны, а в полетах разбираются получше многих. Лес перешел в кустарник, а за ним показалось поле. Фантом протрубил еще раз и исчез, позволив нам планировать самостоятельно.
Фух, пронесло. Я облегченно вздохнул. А вот Дим, похоже, так и не догадался, какой опасности мы избежали.
Получилось довольно удачно. Мне пришлось лишь слегка подрегулировать высоту полета, и мы приземлились на большую копну соломы, разметав ее по всему полю. Надеюсь, трудолюбивые крестьяне нас простят. Ага, вот и один из них, за соломой приехал.
Дим заметил его первым, чем и поспешил воспользоваться:
– Не скажете, где мы находимся, любезный?
– Чур меня, чур! – крестьянин крестил Дима вилами. Видимо, говорящие собаки были не так уж распространены. – Да падет взгляд дарующего искру на твою голову.
– Любезный, что вы так разоряетесь? Если из-за копны, то поверьте, мы развалили ее нечаянно.
Крестьянин не слушал увещевания Дима. Вскочив на телегу, он принялся погонять удивленную лошадь, не понимающую, почему они обратно едут порожняком.
– Темнота, – провозгласил Дим свой вердикт, – сельские предрассудки. Наверное, этот человек ни разу не видел даже фокусника на ярмарке, не то что настоящего мага.
– И все же не стоило его так пугать. А ну как он вернется? Да не один, а с толпой односельчан.
– Вряд ли, – сказал Дим. – А что, Альбертус, не пора ли нам в дорогу? Я так соскучился по ходьбе, что даже наступающая ночь мне не помеха.
Вот она – свобода. А Дим определенно прав. Мне тоже очень захотелось пройтись.
– Злоумышленники в составе: человек никому не известный – один, собака большая лохматая – одна, – обвиняются сим досточтимым собранием в использовании недозволенного злонамеренного колдовства и причинении ущерба жителям славного Туулеба. Об этом заявляю я – ревнитель и блюститель устоев и традиций северной части достославного графства Зарлин Лютис Привер. Злоумышленники, вам есть что сказать в свое оправдание?
– Му-у-у-у-у. Р-р-р-р, му-у-у.
– Так я и думал, вам нечего сказать.
Что бы мы, интересно, могли сказать? С завязанным ртом говорить довольно затруднительно, будь ты человек или собака, самая что ни на есть говорящая. Рычал, разумеется, Дим. Другие же непонятные звуки издавали мы оба.
Это же надо было так попасться. И я тоже хорош, обрадовался нашему счастливому приземлению и совсем потерял бдительность. Но кто мог подумать? Насколько я понял из рассказов Дима, волшебство в этом мире вещь довольно обычная. А нас в нем обвиняют. Да еще и не в каком-то, а недозволенном. И с причинением ущерба не все понятно. Кому мы успели причинить ущерб? Разве что Баралору, но не похожи здесь собравшиеся на его защитников. Он и сам далеко не промах, не стал бы подряжать этих людей для нашей поимки. Да и когда? С того момента, как мы покинули замок мага, прошло всего два дня. Баралор если и успел вернуться, то организовать такие широкомасштабные поиски точно не смог бы.
– Может, мы отвезем их в Зарлин?
Мы дружно закивали, подтверждая полное согласие с такой постановкой вопроса.
Предложил это помощник Лютиса, что последнему не слишком понравилось.
– Сдадим злоумышленников Магистру, пусть он разбирается, что к чему, – продолжил рассуждать помощник.
– Не говори ерунды, Арчи. Зачем беспокоить Магистра? И так все абсолютно ясно. Они виновны и даже не пытаются это отрицать.
Похоже, Лютис не собирался менять свое решение, и это было прискорбно.
Мы сидели связанные на центральной площади поселка Туулеб. Вернее, сидел я, Дим лежал – сидеть со связанными лапами собаке неудобно. Любопытные жители поселка толпились поодаль, наблюдая за этой странной картиной.
Ох уж этот Туулеб. Знали бы мы, лучше обошли бы его стороной. Но кто же мог предположить, что люди здесь так впечатлительны. И то, что здесь находится этот – как его? – ревнитель и блюститель Лютис Привер. Обрадованные счастливым избавлением от навязчивой компании Баралора, мы по доброте душевной не придали слишком уж большого значения испуганному нами крестьянину и отправились через поле.
– Дим, ты что хочешь на ужин? – поинтересовался я, поспешая следом за моим мохнатым другом к дороге.
– Окорок.
– А еще что?
– Еще один окорок.
– Как банально. Совсем никакой фантазии.
– Какая может быть фантазия, если у нас больше ничего нет? Разве что еще колбасы.
Перед тем как впрягаться в дельтаплан, я наведался в замок и собрал то, что могло пригодиться нам в дороге. Распихал по карманам с десяток заряженных стикеров, почти полностью опустошив запасы Баралора, и набил дорожную суму колбасами. Пусть это будет небольшой компенсацией за те уроки хороших манер, что я давал магу. Ну и за пленение нас с Димом тоже.
– Это так, – согласился я, – но я имел в виду нечто другое. Что ты мечтаешь съесть, когда мы доберемся до населенного пункта? Там наверняка можно будет зайти в закусочную, или что там попадется.
– Попадется-то непременно что-нибудь. Вот только чем мы будем платить за обед?
Это да, денег у нас с собой не было.
– А тебя как в собаку превращали, вместе с карманами или нет?
– Это ты к чему?
– Да вот думаю, когда тебя расколдуют обратно, будут ли у тебя в карманах деньги?
– Не знаю, – сказал Дим, чуть подумав. – Я даже не уверен, будут ли у меня карманы. Я уснул и само превращение не видел. В любом случае, сейчас у нас денег нет.
Дим подпрыгнул несколько раз. Наверное, чтобы убедиться, что денег при нем действительно нет.
Я вздохнул. Да, без финансовых средств путешествовать печально.
Были ли у Баралора деньги? Очень даже может быть, но шарить по ящикам в их поисках я посчитал ниже своего достоинства. Достоинство, оказывается, весьма дорогая вещь. Вот только платить за него приходится нам, вернее, расплачиваться. В частности, сейчас – невозможностью наведаться в трактир. А что поделать, оно того стоит. Быть может, это единственное, что есть у нас с Димом кроме нескольких стикеров и сумки с продуктами.
– Дим, а что ты умеешь делать? – поинтересовался я.
– Читать и писать на нескольких языках. В том числе на древних, – откликнулся мой друг без промедления.
С образованием у него все в порядке. Очень полезные умения, но не сейчас.
– Боюсь, нам это не пригодится. Вряд ли у крестьян найдутся древние манускрипты. А насчет писать ты вроде как-то уже пытался.
– Да, писать, пожалуй, временно не получится, – согласился Дим. – Еще могу слагать стихи и составлять прошения.
– Прошения в стихах – это нечто. При случае продемонстрируешь?
– Вообще-то я то и другое делал по отдельности. Но если хочешь, можно и совместить.
– А что-нибудь более приземленное?
Дим задумался минут на пять.
