Я не стал слушать.
Из-за поворота показалось шествие. В сумерках отдельные фигуры в колонне не различались. За исключением Аскета, как я стал называть главного служителя. В предутренней полутьме он выделялся лихорадочным блеском глаз. Казалось, они светятся изнутри. А может, не казалось. От ритмичного топота ног тряслась земля, в ушах звенела песня о славе Спасителя, о каре еретикам и тому подобном. Она звучала торжественно и протяжно на одной ноте, очень нудно и громко. Долго послушаешь – действительно отупеешь.
Я опустился на одно колено и запел басом, подражая православным клирикам:
– Славному Спасителю по-мо-о-лим-ся-я!
Наскоро сляпанное заклинание усиления на основе Воздуха сработало более чем идеально. Я чуть не оглох от низкого громового рыка. Стало не по себе от обилия инфразвуковых обертонов. Так и было задумано. Голуба неплохо разобралась с волнами, резонансами, потоками, давлением и с прочей физикой.
По толпе прошло колыхание от ударной волны, и шествие замедлило шаг. Губы Аскета перестали шевелиться, а песня зазвучала медленней и тише.
– Славному Спасителю по-мо-о-лим-ся-я!
Колонна остановилась метрах в десяти от меня. Взгляд Аскета по-прежнему светился и по-прежнему выражал те же самые чувства крайнего фанатизма. Нет, пожалуй, добавилось немного удивления.
– Присоединяйся к нам, брат, – произнёс он мелодичным тенором, резко контрастирующим с истощённой внешностью.
Одновременно со словами от ауры Аскета отделился фиолетовый «щуп» из того же плетения, что и над всеми, и бессильно стёк с моей защиты. Этого никто, кроме меня, не заметил.
Глаза главного служителя расширились.
– Ты?! – выкрикнул он истерично-злобно.
Вместо ответа, я запел молитву:
Славься, Спаситель, в садах свяще-енных!
Вспомни о нас – почитателях ве-ерных,
Не дай совершить безумье вои-ителям
На радость еретикам, на горе служи-ителям!
И так далее и тому подобное. Текст составляли мы с Лионой. Хуго тоже пытался помогать, когда переставал твердить о чудовищной ошибке.
На службах использовались в основном канонические тексты, но допускались и собственные, посвящённые конкретному случаю или ситуации, причём не обязательно в стихах. Этим мы и воспользовались. Рифмы понадобились исключительно для удобства пения.
Громкое басовое звучание с нижайшими обертонами производило непередаваемое впечатление: народ стоял не шелохнувшись, а некоторые служки рефлекторно упали на колени. Аскет же с большинством служителей продолжали стоять, но и у них волосы встали дыбом.
Закончил молитву традиционно:
– Да пребудет с нами благодать Спасителя! – и поднял вверх руку, чуть не добавив «аминь».
Неожиданно для меня самого с ладони сорвался тусклый белый сгусток и, превратившись в тонкую пелену, растянулся и накрыл всех… «Старая» благодать растворилась в «новой», а фиолетовое плетение распалось на нити и быстро развеялось. Такого я не предполагал даже в самых смелых фантазиях.
По толпе пробежал стон, и люди попадали. Служители продолжали стоять ещё несколько мгновений, но потом, по одному, медленно опустились на колени. Пример подал Аскет, он рухнул первым. Упал и пополз ко мне, постоянно подвывая:
– Прости недостойного! Я знал, знал, я чувствовал! Нет мне прощения! Накажи меня, отправь недостойного к демонам, святой Егориус!
Он подполз, взял полу моего балахона и принялся исступлённо её целовать.
Я растерялся. Нет, растерялся – слишком мягко сказано. Потерял дар речи, был в шоке, оху… и даже больше.
– Я чувствовал, что это ты, но гнал от себя истину! Я недостоин боле служить Спасителю! Святой Егориус, покарай меня от Его имени! – продолжал Аскет на одной ноте.
– Братья! – наконец опомнился я и заговорил через «мегафон». – Вас жестоко обманули! Идите покарайте истинных еретиков, посмевших оговорить меня! Я прощаю вас! Встань! – обратился я к Аскету. – Веди истинно верующих к тому, кто оклеветал меня! Во имя Спасителя!
Глаза Аскета снова засверкали фанатичным блеском.
– Исполню, брат Егориус! Я знал, что ты добр к истинно верующим!
– Стой! Дай людям отдохнуть пред новой благодатью! Хлудовцы! Останьтесь дома, вы мне понадобитесь! Проследишь, – бросил Аскету. – А меня ждут дела во благо Его! Прощайте и не ищите меня больше, я сам вас найду, если станет нужно! Да пребудет с вами благодать Спасителя! – С этими словами я вскочил на коня и сорвался с места в карьер.
В голове вертелись сумасшедшие мысли одна невероятнее другой. Я скакал на автомате, не замечая ничего вокруг. А справа от меня из-за близких гор показалось огромное красное солнце. Самым верхним краешком – рассвет.
На главной улице посада я резко остановился, вздыбив коня. Улица пустынна, но за окнами виднелось множество прильнувших к ним аур.
– Я прощаю вас, мои подданные! Вашу глупость и невежество! Но это – в последний раз! – И поехал к опускающемуся мосту.
Когда Лиона подсказала свой план, я посчитал это бредом. Во время совместной молитвы, когда внимание служителей отвлечётся от главной цели и пелена благодати ослабнет, надо попытаться разрушить или лишить силы объединяющее плетение. Это Богиня подсказала. Фиона подтвердила – проблематично, но реально. Что ж, попытка не пытка, и я начал действовать. «Мегафон» с инфразвуком – ударить адреналином по безразличию. Пение, стихи, ритм, громкость, правильный прикид – собрал всё лучшее из шоу-бизнеса. И Лиона, и Хуго внесли посильную помощь.
Но чтобы благодать?! О ней речи вообще не было. Только про ослабление от рассеянности, и то это только предположение. И ещё я чувствовал, что моя пелена чуточку другая и что-то мне напоминает, но никак не мог вспомнить что, и «девочки» никак помочь не могли.
Эти мысли, мешая спать, вертелись в башке несколько ночей. Пока не плюнул. Есть вещи поважнее.
С момента избавления от шествия народ снова меня полюбил. Дворовые и посадские жители долго чувствовали себя виноватыми. Наиболее смелые просили прощения, мол, демоны попутали.
А святой Егориус – реальная историческая личность. Он прославился борьбой с чернокнижниками в незапамятные времена, и о нём ходили легенды. Ещё он с успехом обращал в настоящую веру самых закостенелых язычников. Вот так вот.
Фанатикам не удалось собрать новое шествие против не знаю кого, кто конкретно натравливал их на меня. Им просто никто не поверил, а без веры собрать шествие невозможно. Вот, оказывается, как я «опустился» с тем проклятием. Возможно, организаторов накажут по-другому, но не буду спорить, мне по барабану. Елавное – мы снова отбились от очередной напасти и снова мои акции взлетели до небес.
Медиан места себе не находил на следующий вечер после неудавшегося шествия, я печёнкой чувствовал, как он мечется, разговаривая со мной.
– Вы в самом деле святой?! – Его голос замер в конце фразы.
– Я – нет, а вот мой тёзка Егориус – святой. Знаете, Медиан, я почти ничего не помню. Молитва, благодать… такая светлая! – врал напропалую. – Отправил их наказать клеветников зачем-то… Со мной такое впервые. Даже не знаю, что и думать, это больше по вашей части.
– Я чувствовал… Всегда. Что-то в вас не то, – медленно рассуждал помощник. – Передумал и про чёрных, и про Древнего, вы уж простите меня, барон, – произнёс он виновато. – Теперь понял… Спаситель ведёт вас! – заявил он внезапно очень торжественно. – Вы очистите мир от скверны демонов! Я уверен в этом! Да пребудет с вами благодать Его! – закончил совсем пафосно.
– Полно вам! Сделаю всё, что смогу. Извините, меня зовут.
– Конечно, конечно. Да, вспомнил! Брат Иглуний, наш епископ, сегодня внезапно засобирался в поездку, на инспекцию приходов и монастырей, а он домосед…
– Мне это совершенно не интересно! До связи, брат Медиан.
Я сразу отключился, не стал ждать дополнительных прощаний. Вроде не фанатик, а ведёт себя… Как искренне верующий ведёт себя. Храни его Господь.
О пелене благодати друзьям я рассказал.
– Что ж, очередное подтверждение. Не зря мы с тобой связались, – спокойно сказал Рон.
Остальные с ним согласились.
Через три дня после Шествия Спасителя я принимал присягу у моей «армии». Две сотни солдат и сотня всадников выстроились на плацу рядом с новыми казармами. Сотня копейщиков с новенькими щитами с изображением серпа и молота и сотня арбалетчиков без щитов. «Арбалеты» – наши стреляющие амулеты. Названия сотен довольно условно, у нас все будут уметь всё. Вернее, уже умеют. Рон специально таких подбирал, и двадцатку местных уже натаскали.
Для особой торжественности все, в том числе и я, были в красных плащах с серпом и молотом. У знаменосца, стоящего напротив строя, реял аналогичный флаг. Красиво, чёрт побери! Я стоял рядом со знаменем. Хуго рядом со мной.
Забили барабаны, запели горны, и ко мне чётким строевым шагом направился Прунис, мой капитан, командующий вооружёнными силами. Рон остался комендантом крепости и начальником тайной стражи.
