– Напомни, я доплачиваю тебе за лесть?
Камердинер тяжело вздохнул.
– К сожалению, нет, ваша светлость.
– К чему же ты стараешься?
Уил опустил глаза, пытаясь вжиться в роль раскаявшегося грешника.
– Понятно, – догадался Тейн, – леди Сейвудж. Уверен: она вдобавок оплачивает ежедневные напоминания о моей женитьбе.
Уил по-прежнему рассматривал рисунок на ковре.
– Плюс: я довольно щедро оплачиваю то, что входит в твои прямые обязанности.
– Я бы так не сказал, ваша светлость.
– Вот как?
Уил работал у графа десять лет и знал, когда преступал порог дозволенного.
– Я хотел сказать, – поспешно подхватил камердинер, – более чем щедро. Очень щедро. Неимоверно щедро. – Он задумался, понял, что переигрывать не в его интересах, и скорбно добавил: – Хотя, и не безгранично.
– В таком случае, избавь меня от витиеватости в твоей речи.
– Да, ваша светлость, – под строгим взглядом невозможно спорить.
– И еще: когда в очередной раз станешь перечислять достоинства леди, присутствующих в ДримКарлейн, учти, что их шесть. Будь внимательней.
Уил мог простить вспыльчивость графа, но несправедливость… Прежде, чем вступить в спор, он еще раз воспроизвел в памяти всех леди и их горничных поименно.
– Ваша светлость, прошу простить меня за наглость… если это, конечно, наглость… – Он выпрямился и многозначительно посмотрел на хозяина. – Но молодых леди пять.
Граф встал, подошел к окну. Там не происходило ничего интересного – только снежинки, кружась, усевали двор, но эта картина подействовала успокаивающе.
– Безусловно, это наглость, Уил, – холодно ответил он. – Спорить со мной. Особенно, когда я прав.
– Вы дадите шанс доказать мою точку зрения?
Граф обернулся. Храбрость камердинера была забавной, но искренней. Хотя Уил относился к категории прислуги, однако, значил для Тейна гораздо больше. Он взял его к себе еще мальчишкой, тому едва исполнилось тринадцать лет, а сам лорд Сейвудж уже покорял спальни Лондона.
Повзрослев, Уил перенял некоторые пристрастия своего хозяина. Он стал любимцем женщин, несмотря на неприятную внешность и обидчивый характер. Он знал, что другие господа не позволяют своим слугам такой роскоши, как собственное мнение или проявление неудовольствия. И знал, что лорд Сейвудж сильно от них отличается.
– Ну, что ж, – граф налил себе бренди, – у тебя две минуты.
Камердинер изобразил поклон.
– Достаточно одной, ваша светлость. – Он выставил ладонь вперед, загибая пальцы поочередно. – Уверен, вы обратили внимание на мисс Далтон. Это самая красивая леди, которую мне доводилось видеть.
Светлые локоны, обрамляющие маленькое лицо хищницы.
– Полагаю, ты видел их не так уж много, – заметил Тейн и кивнул, предлагая продолжить.
– Мисс Армоуз, которая всегда так задорно смеется.
Белокурая мисс, попавшая под обаяние невыносимого брюзги Викстера. И смеется она, только глядя на него.
– Мисс Чартэс – скромна и послушна, как Ангел.
Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить невысокую, худенькую мисс, которую либо случайно толкали, либо забывали, либо игнорировали. Вряд ли Ангел мог стерпеть подобное обращение.
– Ты видел Ангелов еще меньше, чем красивых леди.
Камердинер загибал уже четвертый палец.
– Мисс Уэлшем, которая привлекла внимание сразу двух джентльменов.
Хорошенькая мисс, которая на пони пыталась догнать двух всадников: Стерлинга и Алистера. Тейн не был уверен, что эти двое вообще догадывались о преследовании – они ни разу не оглянулись на леди. Их даже не разжалобил запыхавшийся пони.
– Она так мила и скромна, и богата, что могла бы заинтересовать вашу светлость. К тому же, у нее божественный голос. Она поет, как соловушка.
– Безусловно, важное качество для жены, – подтвердил Тейн. – И все же, не отвлекайся.
– Мисс Уолтер, ваша светлость.
– Полагаю, ты имеешь в виду ту леди, которая так устала в дороге, что мы не видим ее уже два дня?
– Да, ваша светлость, но леди очень и очень красива.
– Здесь остается только поверить на слово. – Тейн выжидательно посмотрел на камердинера. – Итак, ты уверен, что перечислил всех леди?
– Да, ваша светлость.
– В таком случае, Уил, это еще большая наглость, чем я думал вначале. Ты не упомянул хозяйку дома.
Уил широко распахнул глаза от удивления.
Ага, значит, они у него коричневые, а не рыжие.
– Леди Карлейн? – ахнул Уил, приложив руку к сердцу. – При всем уважении, ваша светлость, при глубочайшем и всенепременном уважении, ни одну замужнюю даму старше пятидесяти не относят к категории молодых привлекательных леди.
Губы графа дрогнули в улыбке.
– Я имею в виду ее дочь.
Уил отнял руку от сердца, ненадолго задумался и вынужден был опять возразить.
– Ваша светлость, но вряд ли старую деву можно рассматривать как молодую и привлекательную. Видите ли, если бы это было так, она бы не была старой девой.
Тейн отвернулся к окну, чтобы успокоиться – на этот раз снежинки раздражали – сделал еще глоток бренди, несколько раз глубоко вздохнул и бросил:
– Пошел вон!
Уил не ждал второго предложения, но отомстил, громко хлопнув дверью.
Тейн опустился в кресло у камина. Ему стало тоскливо и еще более одиноко, чем до приезда в ДримКарлейн. Несколько раз возникала идея – уехать, но память воссоздавала лицо и грустную улыбку мисс Карлейн, когда они встретились в библиотеке. Он нанес оскорбление шутливым предложением – на следующий день она даже не подала вида, что помнит. Она не строила глазки, не докучала заверениями, как он умен и галантен, не стремилась к его обществу, но и не избегала.
Она была тихой, скромной в одну минуту – и абсолютно непредсказуемой в другую.
Она сложена так, что иногда трудно удержать руки от прикосновения. Она молода и не замужем.
Ваша светлость, вы хоть раз подумали, что было бы, если бы я согласилась?
Он улыбнулся. Слова старой девы прозвучали как вызов.
Раздался вежливый стук в дверь.
– Заходи, – уже спокойно произнес граф.
Сначала появилась голова, потом остальные части тела камердинера.
– Ваша светлость, я вот тут подумал…
Граф снисходительно усмехнулся.
– Как чудесно, что ты иногда это делаешь.
– В общем, – Уил рассматривал очередной узор на ковре, – если вы настаиваете, думаю, мисс Карлейн все же можно отнести к молодым привлекательным леди.
– Разумно.
– Думаю, даже леди Карлейн… если вы настаиваете… все же, ей нет шестидесяти…
Тейн рассмеялся.
– С этим повременим.
– Да, ваша светлость.
