Гейдж придерживалась другого мнения.
– Я помогала тебе развлекать гостей. Твоих гостей, смею заметить.
– Смею заметить, – в тон ответил Артур, – им было не так уж весело в твоей компании. Лорд Хэнскрафт так боялся Лиса, что чуть не потерял сознание вместо тебя, а лорд Сейвудж вообще сбежал.
Гейдж не стала уточнять подробности, кто от кого сбежал, опасаясь, что Артур заставит ее найти лорда Сейвуджа и принести извинения. Лучше пойти по пути наименьшего сопротивления. Как ни крути, Артур избавил ее от поцелуя Хэнскрафта и непременного замужества. Мать, судя по быстрому появлению, стояла у окна, и если бы губы Хэнскрафта имели неосторожность закончить начатое, уже бы к вечеру в доме появился священник.
– Ладно, – Гейдж великодушно взмахнула рукой. – Говори.
Артур прошелся по комнате, подкрепился одним орешком и с лукавой улыбкой ответил:
– Собственно, ничего страшного я не прошу. Прихоть, если угодно. Твое выступление на музыкальном вечере. Сегодня.
Гейдж ахнула, схватилась за сердце, для пущей убедительности сделала вид, что теряет сознание, выждала минуту, открыла глаза – ноль сочувствия.
– Я не передумал, – покачал головой Артур.
– Понятно, – она села, – ты собрал всех этих аристократов, чтобы они посмеялись над твоей сестрой.
Артур хранил молчание.
– Может быть, мне сразу выйти в костюме клоуна?
Артур только развел руками.
– Если ты уверена, что он тебе к лицу… В самом деле, он ярче и живее, чем твои любимые платья. Как цвет называется? Мышиный, уныло-дождливый или прошу всех кавалеров обходить стороной?
– С тобой попросишь, – отмахнулась Гейдж. – Как тебе друзей не жаль – понять не могу.
Артур молчал, из чего следовал вывод: не жаль.
– Налей хотя бы бренди, – попросила Гейдж.
– Не уверен, что это улучшит твой голос.
И ее Артуру тоже не жаль.
– Не хочу быть свидетелем того, что там произойдет. Пусть стыдно будет тебе одному. Налей еще, – попросила Гейдж, чувствуя приятное тепло и сонливость после первого бокала. – Ты станешь моей совестью и глазами, расскажешь все утром.
– Позовешь, когда проспишься, – усмехнулся Артур, отбирая пустой бокал. Естественно, он наполнял его примерно на два глотка – не более, но для Гейдж и это было сверх нормы. – Кстати, я не так коварен, как ты думаешь.
– Правда?
– Конечно. Вот доказательство. Сегодня приезжает твоя подруга Хлоя. У тебя есть шанс одним махом вернуть долг и убедить меня к ней присмотреться.
Гейдж застонала. Единственный талант мисс Роу, для друзей Хлои, заключался в подражании звукам некоторых домашних животных. Вряд ли кому-либо из гостей захочется услышать песню в исполнении козы или петуха.
Сама же Гейдж пела как поросенок, готовящийся к праздничному столу.
Итак, костюмы клоунов не обязательны.
– Ваша матушка будет расстроена, – печально протянул Уил.
Лорд Сейвудж пропустил замечание, стараясь сосредоточиться на письме.
– Хорошие вести могли бы, наоборот, улучшить ее настроение, – еще более грустно продолжил камердинер.
Лорд Сейвудж все еще раздумывал над содержанием письма.
– Она так рассчитывала на эту поездку! Пять молодых привлекательных леди и только один граф. Пять незамужних леди и только один неженатый граф. Пять сердец готовы биться ради одного титула. Пятеро против одного! Но ваша светлость выстоит! Как обычно, графиня зря роняет слезы надежды в пустой детской! Нет, ни одна из этих красоток не затронет вашу холодную душу! Пройдут годы, детская по-прежнему будет пустовать, леди Сейвудж не выдержит одиночества… Ваша светлость, она на грани… Ваша светлость, вы меня слышите?
Лорд Сейвудж отложил в сторону нетронутый лист бумаги, подошел к окну – ничего не изменилось. Мисс Карлейн все так же улыбалась болвану, который не догадывался снять ее с лошади.
Интересно, кого он боится: Лиса или Гейдж?
У мисс Карлейн получилось невозможное: она вывела Хэнскрафта из состояния апатии. Молодой человек потрясен, а это, определенно, сильные эмоции.
От мысли, что у этой пары возможно совместное будущее, стало неуютно. С чего бы, интересно?
Ему тридцать пять, он танцевал на сотне изумительно скучных балов, держал в объятиях не менее скучных девиц и верил, что однажды встретит женщину, которая избавит его от тоски.
Ему не подойдет леди, в запасе у которой несколько подготовленных фраз или комических историй. Нужна женщина, рядом с которой хочется жить, а не просто хохотать. Избранница должна быть хороша собой, иронична, и не пресмыкаться перед его титулом и состоянием.
К сожалению, выполним только первый пункт. Второй под большим сомнением. Третий практически нереален.
Он согласился приехать в ДримКарлейн, соблазнившись названием и уступая прихоти матери. Графиня верила, что это Рождество если и не принесет в клюве аиста младенца, ускорит его появление. Она внимательно ознакомилась со списком гостей, после чего попросила оставить ее в одиночестве на несколько дней.
– У меня будет время помечтать о внуках, – вздохнула графиня, – а у тебя возможность ими заняться.
Тейн привык к откровенности матери, но тема наследников начинала угнетать. Он не представлял рядом со своим сыном ни одну из барышень, которых вывозили на бал дебютанток, и ни одну из кокеток, с которыми проводил ночи. Хотя, для начала предстояло сделать серьезный выбор, чтобы ребенок вообще появился на свет.
Скорее всего, сейчас он бы не думал о столь глобальных вопросах, если бы оставил Уила графине.
Тейн с усмешкой отошел от окна. Мисс Карлейн только что притворно упала в обморок и была спасена Артуром от разоблачения. В ее возрасте девушки стремятся попасть в объятия джентльмена, а не сбежать.
Поступок позабавил и Тейн даже более снисходительно отнесся к сетованиям камердинера.
– Пять? – переспросил он.
Уил расплылся в улыбке и поспешно закивал.
– Пять, ваша светлость. И смею заметить, какой бы выбор вы ни сделали, он будет самым верным.
– Ты в этом абсолютно уверен?
– Ваша светлость обладают выдающимся умом и интуицией.
Тейн сел на стул, откинувшись на спинку, закинул ногу на ногу. Жаль, что его камердинер – мужчина, к тому же, низкого происхождения. Сложись обстоятельства по-другому, они могли стать прекрасной парой. Один обладает титулом и состоянием, второй готов выполнить любую прихоть за разумную плату.
Впрочем, Уила нельзя назвать красавцем, а женщина с такой внешностью могла от горя лишиться рассудка. Слишком полный, слишком рыжий, слишком конопатый – едва различишь, где находятся глаза. Но он был смышленым, расторопным и верным – последнее на зависть любой красотке.
