4
Лорд Ферости рем ир Айн прибыл в крепость Тангеринг и предложил сорок беррилов и половину дохода от урожая своих садов, как плату за предсказание.
Его условия были приняты. Он задал свой вопрос Ткачу Одрену и вопрос его был: «в какой день я умру?»
Собрались предсказатели и ушли во тьму.
Когда кончилась тьма, Одрен дал ответ: «Ты умрешь в Одстрет» (девятнадцатый день любого месяца).
— Какого месяца? Через сколько лет? — воскликнул Ферости.
Но связь была разорвана, и ответа не было. Лорд вбежал в круг, схватил Одрена за горло и начал душить его, крича, что если он не получит ответа, то сломает Ткачу шею. Его оттащили, хотя он и был сильным человеком. Он бился в их руках и кричал:
— Дайте мне ответ!
Одрен сказал:
— Ответ дан, и цена уплачена. Иди.
Разгневанный Ферости рем ир Айн вернулся в Гарут, третий домейн своей семьи, бедную местность на севере Осноринера, которую он сделал еще беднее, выжимая из нее плату за предсказание. Он закрылся в крепости, в самой высокой башне очага, и не выходил оттуда ни к другу, ни к врагу, ни в посев, ни в жатву, ни для кеммера, ни для набега. И прошел месяц и девять месяцев, а он продолжал жить и ждать. А в Однотерхат и в Одстрет — в восемнадцатый и девятнадцатый дни месяца — он не ел, не пил и не спал.
Его кеммерингом по любви и обету был Харбор из клана Геганнер. Этот Харбор в месяц Гренде пришел в крепость Тангеринг и сказал Ткачу:
— Мне нужно предсказание.
— Чем ты заплатишь? — спросил Одрен.
Он видел, что пришедший плохо одет и плохо обут, его сани стары, а все его снаряжение нуждалось в замене.
— Я заплачу своей жизнью, — сказал Харбор.
— У вас больше ничего нет, милорд? — поинтересовался у него Одрен. Он говорил теперь с ним, как с благородным человеком.
— Вы больше ничего не можете предложить?
— Ничего, — заявил Харбор. — И я не знаю, ценна ли для вас моя жизнь?
— Нет, — сказал Одрен. — Для нас она не ценна.
Тогда Харбор упал на колени, сраженный любовью и стыдом, и воскликнул:
— Я умоляю ответить на мой вопрос! Спрашиваю я не для себя!
— А для кого?
— Для моего лорда и кеммеринга Ферости, — признался Харбор и заплакал. — С тех пор, как он вернулся от вас с ответом, у него нет любви и радости. Он умрет от вашего ответа, который вовсе не является ответом.
— Человек умирает только от смерти, — сказал Ткач Одрен. Но страсть Харбора его тронула. Наконец он сказал:
— Я поищу ответ на ваш вопрос, Харбор, и не спрошу за это плату. Но помните, что плата есть всегда. Вопрошающий всегда платит.
Тогда Харбор прижал руки Одрена к своим глазам в знак благодарности. Собрались предсказатели и ушли во тьму.
Харбор был с ними и задал свой вопрос, а вопрос его был: «Долго ли проживет Ферости рем ир Айн», ибо Харбор хотел узнать день, месяц и год, чтобы любящее сердце его кеммеринга успокоилось. Предсказатели ушли во тьму, и вот Одрен закричал, как от великой боли, как будто его жгли на огне:
— Дольше, чем Харбор из Геганнера!
Харбор отправился домой в Герут через снега Тренде. Он поднимался на башню.
Здесь сидел его кеммеринг Ферости, мрачный и хмурый.
— Аше, — сказал Харбор, — я был в крепости и получил от предсказателя ответ. Я спросил, долго ли ты проживешь, и он ответил: дольше, чем Харбор.
— Значит, ты спросил у них, когда я умру? — спросил Ферости и медленно поднял голову, как будто она у него непомерно тяжела.
— Я спросил, долго ли ты будешь жить?
— Долго ли? Глупец! Ты мог и не спрашивать у них, когда я умру, в какой день, месяц, год. Сколько дней мне осталось. Ты спросил: «Долго ли?» О, глупец! Дурак! Конечно, дольше, чем ты!
Ферости поднял стол из красного камня и бросил его в голову Харбора. Харбор упал.
Ферости увидел, что разбил Харбору череп и поставил стол на место. Он лег рядом с мертвым и обхватил его руками, как будто они были в кеммере. Так их и нашли. Ферости сошел с ума, и его держали под замком, так как он повсюду искал Харбора, думая, что тот где-то в домейне.
Он прожил еще месяц и повесился в Одстрет, в девятнадцатый день месяца Терн.
Моя хозяйка, разговорчивый человек, организовала мое путешествие на восток.
— Если человек хочет посетить крепости, он должен пересечь Каргаз, затем попасть через горы в старый Кархид, к Рену, старому королевскому городу. Мой сожитель по очагу водит караваны грузовиков через проход Зенар. За чашкой орша он рассказал мне, что завтра они отправятся в первый переход. Весна теплая, дороги расчистились до самого Энгожера. Еще несколько дней и снегоочистители совсем расчистят их. Меня не заставишь пересекать Каргаз.
Эрхенранг — мой дом и крыша над головой, но я йомешта, да будет благословенно молоко Меши, а йомештой можно быть где угодно. Мы вновь прибывшие: лорд Меша родился две тысячи двести два года назад, а Старый Путь Хандадара уходит в прошлое еще на десять тысяч лет. Если вы интересуетесь Старым Путем, вам нужно вернуться на Старую Землю. Послушайте, мистер Ай, я сохраню вашу комнату до вашего возвращения, но вы мудрый человек и на время должны уехать из Эрхенранга, потому что все знают, что предатель всем демонстрировал свою дружбу с вами. Теперь, когда старина Тайб стал Королевским Ухом, все опять будет хорошо. Если вы пойдете в Новый порт, найдете там моего товарища по очагу и скажете ему, что я вас послал…
И так далее. Как я сказал, он был разговорчив, и, обнаружив, что у меня нет ингретора, принялся давать мне советы, правда, маскируя их словами «если» и «как если бы».
Он был управляющим моего острова. Я мысленно называл его хозяйкой, так как у него были толстые ягодицы, которые раскачивались при ходьбе, мягкое толстое лицо, а по характеру он был добр и любил подглядывать, шпионить и разнюхивать. Он хорошо относился ко мне, но за маленькую плату показывал мою комнату любителям острых ощущений, когда я отсутствовал: смотрите комнату загадочного Посланника! Он был так женоподобен по внешности и манерам, что я однажды спросил, много ли у него детей. Он удивленно взглянул на меня.
Оказывается, он не родил ни одного, хотя был отцом четверых — одно из маленьких потрясений, которые я постоянно получал. И культурный шок ничто по сравнению с биологическим шоком, который получал я как мужчина, находясь в обществе тех, кто пять шестых времени был не мужчиной и не женщиной, а чем-то средним.
Радиобюллетени были полны деяний нового премьер-министра Пеммер Харт рем ир Тайба.
Большинство из этих новостей касалось событий на Севере в долине Синот. Тайб постоянно поддерживал претензии Кархида на этот район — именно такие действия на любой другой планете на данном этапе цивилизации привели бы к войне, но не на Гетене. Ссоры, убийства, феодальные распри, набеги, вендетты, пытки, похищения — весь знакомый человечеству набор. Только без войн, как будто у них не было способности к войне. В этом смысле они вели себя как женщины, но не как мужчины или муравьи. Во всяком случае, до сих пор. Все, что я знал об Оргорейне, указывало, что последние пять-шесть столетий он превратился в способное к войне общество, в настоящую нацию.
