— Синдикат завязан с ними? — спросил Иван.
— Нет, — ответил Цай, — Восьмое Небо опередило Синдикат. Они больше выпытали у довзрывников… но я не знаю всего.
— Значит, ретранс дает возможность и перемещаться?
— Это сложная штуковина, мы не догадываемся о всех ее возможностях. Перемещаться можно, но…
— Хорошо! — обрезал его Иван. — Значит, их всего несколько?
Карлик выставил свои уродливые руки-крючья, трехпалые и кривые.
— Их не больше, чем пальцев на моих руках.
Иван ничего не понимал. Можно с ума сойти. Это просто провидение! Неужели он интуитивно угадал, куда посылать Кешу?! Или им и впрямь движут Благие Силы?!
— Почему он оказался у Реброва?!
— Он мог быть только у самых крутых бугров этой мафии, — твердо заявил Цай, — о мелкоте и говорить нечего.
— Хочешь сказать, что Толик был одним из главарей Восьмого Неба?!
— Нет! Это точно! Там два семейных клана. Там нет русских наверху, только среди исполнителей.
— Но почему же тогда? Почему у него оказался ретранс?! И почему он не смог его использовать во всю мощь?!
Они замолчали. На эти вопросы не было ответов. Только догадки. Только варианты. И один Иван знал наверняка — Толика готовили, его берегли для какого-то большого дела. Какого?! Ответ рождался сам. Восьмое Небо, а скорее всего, те, кто заправлял через эту вселенскую мафию, хотели взять власть над Великой Россией. У Ивана камень упал с сердца. Отхлынуло жуткое, давящее отчаяние. Если так, значит, он ошибался, значит, они еще не дорвались до власти в России, значит, наверху сидят не предатели и резиденты, а хорошие, добрые русские люди. Просто они не ведают, что творится, что готовится… не ведают, а вся эта мразь и нечисть типа толиков ребровых не подпускает к ним близко. Пятая колонна! Предатели! Но ладно, это еще не все, это мелочи, главное, что измена не проникла наверх. Слава Богу! Иван готов был расцеловать отпрыска императорской фамилии в тридцать восьмом колене карлика Цая ван Дау, законного императора Умаганги, агента Синдиката и Восьмого Неба, беглого каторжника, ученого, блестящего инженера и безжалостного, жестокого преступника.
— Я пойду к ним! — сказал он твердо, без тени былых сомнений и тревог.
Гуг Хлодрик отвернулся от него и прохрипел через плечо:
— Ты пойдешь на смерть. Иди, Иван, раз уж тебе не терпится сдохнуть. Иди!
В бункере стало тихо. Только Хар все сопел и пускал лиловые пузыри. Но и он вдруг замер, напрягся, поднялся на четвереньки, тряхнул совсем по-собачьи кудлатой и ушастой головой, подошел на полусогнутых к «подполу» и завыл.
— Ну чего там? — недовольно поинтересовался Кеша.
— Сбежал, — по-людски ответил оборотень Хар. Кеша быстро подошел к люку, заглянул вглубь. Креженя в «подполье» не было.
До этого дня Ивану не доводилось видеть столь близко Верховного Правителя Великой России. Да и желания у него особого не было, хватало лицезрения главы советов по визорам и инфограммам. Теперь обстановка изменилась. Он рискнул. Он не мог не рискнуть. Яйцо-превращатель лежало у Ивана в нагрудном кармане-клапане повседневного и привычного комбинезона, выгоревшего еще на Гад-ре. Иван специально нарядился в старую, рабочую одежду — не пировать шел и не любезностями обмениваться. Он оторвал превращатель от шеи всего за несколько секунд до того, как Правитель вошел в собственный кабинет. Немногим ранее, и застал бы тот в огромном старинном кресле своего двенадцатого или пятнадцатого помощника по общим вопросам. Да, Иван пошел на хитрость, он не имел больше права обивать пороги приемных, просить о встречах и аудиенциях. Или его поймут сейчас. Или никогда.
Правитель досиживал в тихости и благости уже третий, последний срок — без малого четырнадцать лет «у руля». Был он еще не стар, если верить публикуемым данным — восемьдесят три, расцвет сил. Но при ближнем рассмотрении оказался он пониже, пожиже, чем виделся с экранов. Редкая полуседая шевелюра, большой мясистый нос, подернутые дымкой выцветшие глаза, выгоревшие, а может, и с рождения рыжеватые брови, толстые подрагивающие губы. Сутулый, чуть косящий, прячущий левую руку в кармане двубортного пиджака нестареющего покроя, чуть прихрамывающий и вообще, какой-то нескладный, перекошенный, нервный.
На Ивана он поглядел отсутствующим взглядом, встрепенулся с опозданием, когда проходил мимо огромного резного стола. И сразу же потянулся к хрустальной панели, окаймляющей массивную столешницу, там была сигнализация.
— Не извольте беспокоиться, — учтиво сказал Иван.
— Поломалась? — выгнув бровь, поинтересовался Правитель. Он совсем даже не был напуган.
— Нет, эти штуковины не ломаются, вы запамятовали, и кстати, ими можно управлять мысленно.
— Проклятый склероз, — как-то странно процедил Правитель и с прищуром, из-под нервно разлохмаченных бровей взглянул на Ивана.
Тот сразу понял свою оплошность — движение этого кособокого хромца было явно не случайным, а было оно отвлекающим. Черт возьми! Так опростоволоситься… и кому?! десантнику, прошедшему сквозь ад сотен планет! Иван чуть двинулся, всего лишь попытался переменить позу. Но не смог. Незримое поле словно слоем льда сковало его в том положении, которое он успел занять минуту назад на столь же резном как и стол кресле, жестком и высоком, нещедро обитом темно-коричневой грубой кожей.
Правитель сокрушенно развел руками.
— Вам же тут не положено находиться, а вы… расселись, понимаете ли. Так что уж не обессудьте, э-э, молодой человек, потерпите. Кому следует проверят все… и отпустят вас… потом.
— Я пришел к вам! И только к вам! — решительно заявил Иван. Язык ему повиновался, а это было главным.
— Не надо, не тратьте сил и времени, — Правитель придвинулся совсем близко. И ласково, по-отечески поглядел на сидящего, — ну зачем вам сейчас говорить, а потом еще повторять вашу жалобу, сразу расскажете тем, кто вам поможет. Разберутся с вами, не волнуйтесь.
Иван не мог повернуть головы. Но он увидал, как из-за стенных деревянных панелей выскользнули две тени. Наверняка еще две были за спиной. Сейчас все закончится — его уволокут, будут проверять, мытарить… и все пропало! Какой же он наивный, пытался побеседовать по душам, все объяснить, спасти Россию, мир, земную цивилизацию… олух царя небесного!
— Как он прошел? — совсем другим тоном, резким и даже злым спросил Правитель у теней.
— Он не проходил! — четко, по-военному отрапортовала одна из них.
