— Означает ли это, что придется меньше топить, — спросила Нана жена Агача.
— Судите сами, — ответил Кемур, поддерживающий идею Тебеда, — На первом этаже будет содержаться скот, находиться мастерские и склады. Сверху чердак, на всей площади которого мы устроим комнаты для обучения детей и а также ткацкие, прядильные и вязальные цеха. Получается только наружные стены соприкасаются с холодным воздухом. А общие стены с дымоходами обогревают сразу несколько комнат. Мы подсчитали, если женщины будут дежурить у печей по очереди, то каждой придется поддерживать огонь в нескольких печах примерно один раз в полмесяца. Вам самим решать, как распределить дежурства.
На этом месте дискуссия временно разделилась. Женщины сбившись в отдельную кучку шумно обсуждали появившуюся возможность.
— Кроме этого, мы по чугунным трубам подведем воду прямо в специально оборудованные для стирки и для приготовления пищи помещения, — улучив мгновенье тишины, искушал прекрасную половину собравшихся Тебед. Очень быстро женщины затихли, и он продолжил, — Постоянно будет горячая вода, а грязная может сливаться по специальным чугунным трубам.
После этих доводов хозяйки еще спорили некоторое время. Но суть их возражений сводилась к сомнениям в самой возможности такой необременительной жизни.
Последовавшие уверенные объяснения Тебеда и Кемура немного растопили их недоверие. Мужскую часть поселка глава привлекал преимуществами спокойного отдыха после напряженного дня. Женщины, занятые на хозяйственных работах не будут отвлекать их грохотом посуды и своим ворчание. В этом месте ропот прекрасной половины перекрыл голос выступающего, что вызвало взрыв хохота у мужчин. Дети не будут досаждать своим шумом, потому что будут играть, обучаться или работать в специально отведенных местах.
— Не следует забывать, что никто в одиночку не способен построить просторный и добротный и безопасный дом. А сообща мы справимся. Месяцев за семь, — продолжил Тебед. — Сейчас дома разбросаны, каждый сам по себе. Не приведи небеса, случится что, каждый дом по одиночке пропадет. Только в едином доме мы будем сильны. Я предлагаю сегодня разойтись, обдумать все в кругу семьи. А завтра соберемся и окончательно определимся.
Чертыхаясь Агач положил на глиняный раствор следующий саман и вспомнил, как на второй день все жители единодушно высказались за строительство. Знали бы они заранее, во что это выльется. За первые три месяца полные энтузиазма Утадцы возвели их рваного камня фундамент на известковом растворе. На следующий месяц вырос каркас второго этажа, были устроены перекрытия. Агач с помощниками уже завершали монтаж стропил и обрешеток, а люди Койчу успели сложить всего лишь две трети стен. Строительство превратилось в негласное состязание, которое начало жить своей независимой жизнью, и чем выше росли стены, тем больше сил и энергии отдавали создатели своему совместному детищу.
Женщины и дети изготавливающие саман стремились сформовать блоков больше, чем его могли сложить каменщики. Бригады, занятые изготовлением черепицы и кирпичей, стремились обогнать и саманщиков и плотников. С плотниками и каменщиками соревновались, по одним им ведомым критериям столяры, изготавливающие двери и оконные рамы. Подобный ажиотаж подстегивал строительство.
Стремительно возводимое здание вызывало гордость своих создателей. Койчу с удовлетворением окинул взглядом 90 метровое строение, полностью перекрывшее ушелье на правом берегу. Левый берег Утада представлял собой отвесную скалу. Над рекой построили небольшую мастерскую, под ней водяные колеса. Под коридором, соединявшим мастерскую с общим зданием, расположились ворота.
В речи строителей появились новые слова: сантехника, раковина, столовая кухня, умывальная комната, уборная, прачечная. Каждая семья получала в распоряжение две комнаты. Трапезы в будущем доме решили проводить в общей большой столовой.
Спустя девять месяцев по настоянию женщин весь хутор готовился к гуляниям в честь постройки нового жилища и был занят уборкой территории. Когда весь сор был убран и ушло все наносное, взору строителей предстал плод совместного труда. Ослепительно белоснежное единое здание высотой около одиннадцати метров ласкало взор своих создателей. Только теперь они начали осознавать, что их трудолюбие, их единодушие сумели воздвигнуть это чудо.
— Уверяю, господин, я видел собственными глазами, — Тилчи, пригнув голову вкрадчиво нашептывал Джуту, — это самая настоящая крепость.
— Не ты ли уверял меня, что на Утаде все в порядке? — нехорошие нотки в голосе Джута вызвали озноб у его собеседника.
— Мой князь, я был там почти пять лет назад. Тогда это были самые обычные нищие оборванцы без гроша за душой.
— Зато с тех пор кое у кого грошей прибавилось, — под безжизненным взглядом своего повелителя Тилчи ощутил, как стремительно уменьшается в размерах. Ручейки холодного пота катились по его спине. Незадачливый доносчик уже почувствовал себя летящим в пропасть, что изредка случалось с недругами или обманувшими Джута, погибшими в результате несчастного случая. «Аман донес», — пронеслась мысль у стремительно искавшего пути к спасению придворного.
— Господин, это все Сатучу. Они с Тебедом сообща вели торговлю. Я в их торговле не участвовал.
— Но ты не осведомил меня. И они тебе платили, — казалось Джут проявил интерес к человеку, предающего родного брата.
— Мне угрожали. Но я никогда не осмелился бы идти против моего повелителя, — дрожащий, покрытый испариной Тилчи цеплялся за жизнь как мог.
— Разбогател ты тоже по принуждению, — князь пристально разглядывал приближенного, что-то решая для себя, — к этому вернемся позднее, а теперь расскажи все с самого начала.
Тилчи, нутром чувствующий, что самой страшной угрозы он избежал, суетливо засеменил вслед за хозяином, направившимся в другую комнату.
— Как я уже рассказывал моему господину, раньше хутор был самой обычной дырой. После моего посещения еще полгода время от времени люди посещали его. Как мой князь знает, раньше переправлялись через Бакон по доскам, уложенным поверх огромных валунов, расположенных в реке. После наводнения они исчезли. Никто не понимает как. Веками стояли. Да и наводнение было несильным. Однако они исчезли, а тропу, размыло. Теперь даже пешему невозможно попасть в долину Утада. Как известно, правый берег Бакона сплошь отвесные скалы.
— Как же они сообщались с Таузером? — перебил князь подчиненного.
— Они натянули между берегами канаты и по ним переправляли грузы, — удивившись вопросу Джута, который сам неоднократно видел переправу, рассказчик продолжил, — а через пару лет хутор перестал проявлять признаки жизни. Тогда этому никто не придал значения, потому что тогда начались…
