— Вернулся и все рассказал.
— Ты можешь это сделать?
— Да. Если только они не поймают и не убьют меня.
Стю вздрогнул, они все вздрогнули.
— Ты пойдешь один, Том. Все время на запад. Ты можешь определить, где запад?
— Там, где садится солнце.
— Да. И если кто-то спросит тебя там, ты им скажешь: тебя выгнали из Свободной Зоны…
— Меня выгнали. Выгнали Тома. Вышвырнули на дорогу.
— …Потому что ты слабоумный.
— Тома выгнали, потому что Том слабоумный.
— …и потому что у тебя могла появиться женщина, и у этой женщины мог родиться ребенок-дебил.
— Ребенок-дебил, как Том.
Желудок Стю болезненно сжимался. Голова казалась железным шаром, получившим способность истекать потом. Он чувствовал себя так, словно мучился от страшного, изматывающего похмелья.
— Теперь повтори, что ты скажешь, если кто-то спросит тебя, почему ты оказался на западе.
— Они выгнали Тома. Потому что он слабоумный. Да, в натуре. Они боялись, что я могу поиметь женщину, как это делаете вы, лежа голыми в постели. И она может забеременеть идиотиками.
— Верно, Том. Это…
— Выгнали меня, — тихо и грустно произнес он. — Выгнали Тома из его чудесного домика прямо на дорогу.
Стю дрожащей рукой прикрыл глаза. Посмотрел на Ника. Образ Ника раздвоился, а потом утроился.
— Ник, — беспомощно выдавил Стю, — я не знаю, смогу ли я закончить…
Ник взглянул на Ральфа. Ральф, бледный как мел, лишь покачал головой.
— Кончайте, — неожиданно сказал Том. — Не оставляйте меня здесь, в темноте.
Стю силой заставил себя продолжать:
— Том, ты знаешь, как выглядит полная луна?
— Да… такая большая и круглая.
— Это не половинка луны и даже не четвертинка.
— Да, — сказал Том.
— Когда ты увидишь совсем полную луну, то вернешься обратно на восток. Назад, к нам. Обратно в свой дом, Том.
— Да, когда я увижу ее, я вернусь, — согласно кивнул Том. — Вернусь домой.
— И, возвращаясь, будешь идти ночью, а спать днем.
— Идти ночью и спать днем.
— Верно. И постараешься никому не показываться на глаза.
— Никому.
— Но кто-то все же может увидеть тебя, Том.
— Да, кто-то может.
— Том, если это будет один человек, ты убьешь его.
— Убью его, — нерешительно повторил Том.
— Если больше одного, ты убежишь.
— Убегу, — более решительно произнес Том.
— Но все-таки постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Можешь повторить все снова?
— Да. Вернуться, когда будет полная луна. Не половинка и не четвертинка. Ночью идти, а днем спать. Чтобы меня никто не видел. Если увидит один человек, убить его. Если больше, чем один, убежать. Но постараться, чтобы никто не увидел.
— Очень хорошо. Я хочу, чтобы через несколько секунд ты проснулся, идет?
— Идет.
— Когда я скажу про слона, ты проснешься, идет?
— Идет.
Издав тяжкий, дрожащий: вздох, Стю откинулся на спинку стула и пробормотал:
— Ну, слава Богу, вот и все.
Ник глазами выразил согласие.
— Ник, ты знал, что может произойти такое?
Ник покачал головой.
— Откуда он мог узнать все это? — тихо спросил Стю.
Ник потянулся к своему блокноту, и Стю обрадовался, что может наконец избавиться от него. Странички, на которых был написан сценарий Ника, почти совсем размокли от пота. Ник написал что-то и протянул блокнот Ральфу. Ральф прочитал, медленно шевеля губами, а потом протянул листок Стю.
Некоторые люди во все времена считали, что безумие и слабоумие граничат с ясновидением. Я не думаю, что он сообщил нам что-то, из чего мы можем извлечь практическую пользу, но знаю, что он здорово напугал меня. Он сказал «магия». Как бороться с магией?
— Это выше моего понимания, вот и все, — пробормотал Ральф. — То, что он говорил про Матушку Абагейл… Я даже думать об этом не хочу. Разбуди его, Стю, и давайте поскорее уберемся отсюда. — Ральф чуть не плакал.
Стю снова подался вперед.
— Том?
— Да.
— Ты хотел бы увидеть слона?
Глаза Тома моментально раскрылись, и он огляделся.
— Говорил я вам, это не сработает, — сказал он. — Нет, в натуре. Тому не хочется спать посреди дня.
Ник протянул Стю листок бумаги, тот заглянул в него и заговорил с Томом.
— Ник говорит, что у тебя отлично получилось.
— У меня получилось? И я, как раньше, стоял на голове?
В приступе горького стыда Ник подумал: «Нет, Том, на сей раз ты выполнил гораздо более сложный трюк».
— Нет, — сказал Стю. — Том, мы пришли спросить тебя, не сможешь ли ты нам помочь?
— Я? Помочь? Конечно! Я люблю помогать!
— Это опасно, Том. Мы хотим, чтобы ты пошел на запад, а потом вернулся обратно и рассказал нам обо всем, что там увидишь.
— Ладно, конечно, — без малейшего колебания ответил Том, но Стю показалось, что он заметил, как мгновенная тень пробежала по лицу Тома… и исчезла за бесхитростным взглядом его голубых глаз. — Когда?
Стю нежно коснулся ладонью шеи Тома и мысленно спросил себя, какого черта он тут делает. Как можно постичь все это, если только ты не Матушка Абагейл и у тебя нет прямой связи с небесами?
— Теперь уже скоро, — мягко сказал он. — Очень скоро.
Когда Стю вернулся домой, Фрэнни готовила ужин.
— Гарольд заходил, — сообщила она. — Я приглашала его остаться поужинать, но он извинился и сказал, что не может.
— Ага.
Она пристально взглянула на него.
— Стюарт Редман, какая муха тебя укусила?
— Наверное, муха по имени Том Каллен. — И он рассказал ей обо всем.
Они сели ужинать.
— Что все это значит? — спросила Фрэн. Лицо у нее было бледным, и она почти ничего не ела, а лишь перекладывала еду с одного края тарелки на другой.
— Черт меня побери, если я знаю, — сказал Стю. — Это что-то вроде… ясновидения, наверное. Не знаю, почему нельзя допустить, что у Тома Каллена под гипнозом появляются видения, хотя ведь всем нам на пути сюда снились вещие сны. Как еще их назовешь, если не ясновидением.
— Но сейчас кажется, они были так давно… мне по крайней мере.
— Ага, и мне тоже, — согласился Стю, ловя себя на том, что он тоже размазывает еду по тарелке.
— Послушай, Стю… Я знаю, мы договорились по возможности не болтать о комитетских делах вне комитета. Ты сказал, что мы лишь станем без конца пререкаться, и, наверное, ты был прав. После 25-го я не проронила ни слова по поводу твоего избрания начальником полиции, верно?
Он слабо улыбнулся.
— Да, Фрэнни… Не проронила.
— Но теперь я должна спросить тебя, по-прежнему ли ты считаешь, что это была хорошая идея — послать Тома Каллена на запад. После всего, что случилось сегодня днем.
