его волосам.
— Только не густи, — шепчет он.
Он давно понял, что её настроение чувствует природа. Когда Вероне хорошо — светит солнце, день ясен, щебечут птицы, ей плохо — вокруг ненастье. Она управляет погодой, потому что любит этот мир.
Для чего им жить среди людей, запрещающих верить в Бога?
— Вот бы прочитать всю Библию целиком, до конца… — мечтая, произносит Верона.
***
— Ви, мне надо поговорить с тобой, — деловито входит к Вероне Ника, сбрасывает на диван яркую шубку. — Ты одна?
Верона утвердительно кивает головой.
Она дома. Рабочий день окончен, Гербет придёт позже.
— Я должна предупредить, меня вызывали из-за тебя. Тобою интересуются.
— Кто? — спрашивает Верона.
— Будто ты не догадываешься, — отвечает Ника, плюхаясь на диван и поправляя высокий сапог. — Ви, слушай, мне это совсем не нравится. Я сидела там полтора часа. Меня спрашивали обо всём: кто ты, как долго мы знакомы, с кем ты сейчас встречаешься, каковы твои интересы. Знаешь, я не хочу вникать в твои дела, но ты связалась с кем-то, кто небезопасен. Они говорили что-то о том, что у твоего Герберта проявляются признаки нетолерантности. А ещё знаешь, что они спрашивали?
— Что? — без всякого интереса спрашивает Верона.
— Они сказали, что ты веришь в Бога. Верона — это правда?
— Возможно, да.
— Ты с ума сошла! Не ожидала от тебя такого, — фыркает Ника. — Фу, это так старомодно, ты же знаешь, сейчас за такое можно схлопотать «Красный маркер».
— У тебя-то самой как дела?
— Живу с Филлипом, — отвечает Ника. — Сейчас покажу тебе, увидишь сама. Смотри, куда он нас свозил.
На фото белый песок, пальмы, море, красивый мужчина, четыре женщины рядом с ним, среди которых смеющаяся Ника.
— Вы подружились? — спрашивает Верона.
— Вполне, — отвечает Ника. — У нас настоящая семья. Филипп относится ко всем ровно. Днём я с девочками катаюсь по салонам и спа, вечером веселимся все вместе. Смотри, какой маникюр, — крутит Ника разрисованными пальцами. — У тебя есть Мартини или хоть что-нибудь из алкоголя?
Верона подходит к шкафу.
— Есть вино.
— Хорошо, наливай вина.
Через полчаса:
— Это ужасно, — сипит размякшая Ника, растирая по лицу тушь. — Ви, ты не представляешь, что нам приходится терпеть. Он женился на микроволновке. Официально записал её женою во всех документах, и теперь ставит перед нами эту дурацкую печь, заставляет кланяться ей, восхвалять её и петь ей песни. Я схожу с ума…
— Почему ты не уйдёшь от него? — спрашивает Верона.
— Куда? — кричит Ника. — Он полностью содержит меня! Ты же знаешь, я ушла с работы с «Чёрным маркером», кому я теперь нужна?! Я думала всё будет иначе, оставила наш офис, думала, Филипп будет любить меня хотя бы так же, как тех троих, а он теперь говорит, что мы все ему надоели, и он хочет жить с Бернаром.
— С мужчиной?
— Если бы! С собакой… — плача, отвечает Ника. — Он считает, что животные лучше людей. Слушай, Ви, беги отсюда. В тебе всегда была какая-то детская простота, ты не сможешь здесь жить, погибнешь. Они расспрашивали о тебе полтора часа, они сначала были любезны, потом угрожали. Они всё знают про тебя, от меня им нужны были только показания, и я всё подтвердила. Я думаю, вам с Гербертом, осталось жить без «Красного маркера» максимум дня два. Наверняка, уже внесена отметка о вашей неблагонадёжности в базу, сама знаешь, что будет, когда об этом узнают на работе, никто не вспомнит твои заслуги, все твои хорошие дела. Вам с Гербертом в нашем обществе, в нашем государстве не место, вы другие.
Верона смотрит в окно. Там темнота. Ночь давно окутала город, и даже выпавший снег не делает улицы светлее и чище. Снег тут же тает, становясь чёрной жижей, хлюпает под ногами прохожих, превращая дороги в полосы мокрой липкой грязи.
***
— Верочка, вставай, — целуя, тихонько шепчет Герберт. — Я пойду пораньше, приходи, я буду ждать тебя.
Верона открывает глаза.
Темно, Верона откидывает одеяло. Прохладно, но это не беда. Верона встаёт.
— Договорились со Славой и Виктором почистить утром снег у храма, — говорит Герберт, надевая тёплую куртку.
Верона смотрит в окно. Там зима. Белый снег толстым покрывалом застилает улицы, крыши домов, белым инеем пушатся ветви деревьев.
Верона вздыхает. Да, здесь совсем другая страна.
Тёплый свитер, сапоги, шапка, варежки, шуба. Теперь на полгода это её одежда на каждый час дня.
Верона выходит на улицу. Пар её дыханья белым облачком устремляется вверх. Тёмное небо уже дышит красками рассвета. День будет хорош! Морозная дымка утра, свет огоньков пробуждающихся окон, хруст снега под ногами — всё похоже на сказку. Прекрасная, величественная тишина. Луна ещё не покинула небо, солнце уже близко. Несравненная тайна зарождающегося дня.
Верона идёт туда, куда зовёт колокол, наполняя переливами всё пространство. Семь куполов-луковиц, на каждом крест распятья устремлён ввысь, в небо. Лицо обжигает студёный воздух, но какая же красота, оказаться после мороза в тепле, почувствовать запах воска и ладана, ставший уже хорошо знакомым.
— Вот и Вероничка, наша пришла! Да ты замёрзла, — поднимается навстречу Вероне бабушка Мария, и пытается согреть своими тёплыми широкими ладонями озябшие пальцы Вероны.
— Твой муж с моим уже весь двор расчистили! — обнимает Верону новая подруга Ирина, за длинную юбку которой прячется озорная Танюшка. — Причащаешься сегодня?
Вероника утвердительно кивает. Она привыкла обходиться без слов, но здесь молчит не из страха, а потому что всё и так ясно, несмотря на трудности нового для него языка.
Спокойно. В ожидании начала службы, Верона-Вероника садится рядом с женщинами и открывает Книгу. Здесь читать её можно открыто и свободно, ради неё выучен новый сложный язык.
«Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь». Евангелие дочитано, но это только начало. Верона перелистывает список глав. Вся Библия целиком на её коленях. Не надо скрываться, искать остатки этих строк на стенах.
Служба удивительна, красива, таинственна, светла.
Звон колоколов. Держась за руку Герберта, Верона выходит из храма. Удивительная земля! Белый снег слепит чистотой, блестит под лучами яркого солнца. Красота!
В белой шубке Верона и сама похожа на снежинку, спустившуюся с неба.
— Знаешь, не хотел тебе говорить, — начинает Герберт, — но там, откуда мы приехали, беда. Помнишь, когда мы уезжали, шли дожди, а теперь земля раскололась, землетрясение, двадцать стран ушли под воду. Того города, где мы жили, больше нет, его скрыла вода.
Верона смотрит в морозное синее небо. Ясно.
2021
«Он
