— Думаю, что так. В этом шуме даже сверхчувствительные микрофоны не смогут уловить негромкого разговора… и, к тому же, здесь так темно, что за нами могут следить хоть из двенадцатидюймовых инфракрасных биноклей, все равно им ничего не удастся прочитать по губам.
— Ну и прекрасно. Однако, они неплохо поработали над тобой, отец! Если бы не твоя, гм-м-м… ментальная индивидуальность, даже я не смогла бы заметить подмену.
— Так ты считаешь, что в этом отношении я в безопасности?
— Абсолютно!
— Тогда приступим к делу. Я знаю, что вы — ты, Набос и Дал-Налтел — обладаете проницательными и острыми умами, поэтому все вместе заблуждаться не можете. Отсюда следует вывод, что «Перевозки» действительно связаны с шайкой Тауна-Моргана и с тионитом. Логическим продолжением — Дал, конечно же, думал на эту тему — должно быть… — Сэммз замолк.
— Ты хочешь сказать, что наш отъявленный мерзавец Мургатройд не только один из пиратских главарей, но и принадлежит к банде Тауна-Моргана-Изаксона? Но, отец, что за идея! Неужели все действительно может быть так низко и подло?
— Все может оказаться еще хуже, чем ты предполагаешь. Теперь следующее. Кто, по вашему мнению, является настоящим боссом?
— Ну, уж конечно не мистер Геркаймер, — усмехнулась Джил. — Мне кажется, максимум того, на что он способен — управляться с бизнесом по продаже горячих сосисок Такая мелюзга, что его и в микроскоп-то не рассмотреть как следует! И, конечно, не партнеры с Венеры и Марса. Я думаю, они могут заниматься крупными делами — однако в масштабах планеты, не более. Теперь Мургатройд. Я сама никогда не встречалась с ним, но по отзывам у меня создалось впечатление, что ему далеко до Тауна. А Большой Джим — хотя это весьма меня удивляет меня — почти наверняка не главный организатор.
— Да, еще вчера это показалось бы поразительным и мне; но после того, что произошло сегодня — я еще расскажу тебе об этом, удивляться не приходится.
— Я рада. Мне почему-то казалось, что ты станешь возражать, и я уже сама начала сомневаться в своих выводах… слишком они не согласуются с общепринятыми представлениями… или, скорее, с тем, что называют общепринятыми представлениями. Что ж, тогда остаются Изаксон и сенатор Морган. — Джил неуверенно нахмурила брови. — Изаксон, конечно, незаурядный человек. Способный. Одаренный. Прекрасно информированный. Исполнитель высокого класса! Именно такой и должен руководить «Перевозками». А что касается Моргана… Я всегда думала, что он просто болтун и пустобрех… — Джил умолкла, не закончив фразы.
— Так же полагал и я — до сегодняшнего дня, — мрачно заметил Сэммз. — Я тоже думал, что он просто развращенный, невероятно жадный политикан, ловко манипулирующий настроениями толпы. Однако наши оценки этого человека необходимо подвергнуть радикальному пересмотру.
Мозг Первого Ленсмена лихорадочно работал. Двумя абсолютно различными путями они с Джил пришли к одному и тому же выводу.
Но если Морган действительно Большой Босс, то почему же он удостоил личной беседой такую мелкую сошку, как Олмстед?
Или работа Олмстеда являлась значительно более серьезным делом, чем мог предположить Сэммз?
— У меня есть еще дюжина вопросов, нуждающихся в твоей проверке, — сказал он наконец. — Но лучше я расскажу сейчас о том, что же произошло сегодня…
Наступил вторник; приближался час ланча, когда Сэммз вошел в конторку, где за большим столом сидел седой человек.
— Капитан Уиллогби?
— Да.
— Докладывает Джордж Олмстед.
— Четвертый помощник Олмстед, — уточнил капитан; затем он нажал на кнопку, и тяжелая звуконепроницаемая дверь захлопнулась, клацнув замком.
— Четвертый помощник, сэр? Новое звание, не так ли? Каковы же мои обязанности?
— Да, новое и специальное. Вот несколько параграфов из должностной инструкции, прочитайте их и подпишитесь… — Капитан не стал добавлять — «в противном случае»; в этом не было необходимости. Сэммзу стало ясно, что Уиллогби, обычно весьма словоохотливый, намеревался как можно меньше общаться со своим новым подчиненным.
Он пробегал глазами строчки: «…четвертый помощник… должен… никаких обязанностей и ответственности во время рейса… груз…» Затем следовал раздел, который заставил его внутренне похолодеть: «…отдав команду по детальному обследованию корпуса корабля снаружи и почувствовав сопротивление подчиненных, он должен заставить их выполнить приказ под страхом смерти или любого другого наказания, которое он сочтет необходимым…»
Ленсмен не показал, какое впечатление произвел на него этот страшный документ — он просто взглядом попросил у капитана ручку и вывел внизу бумаги имя Джорджа Олмстеда — четким быстрым почерком Джорджа Олмстеда.
Затем он вместе с Уиллогби поднялся на борт «Королевы Вирджинии», где капитан указал его каюту.
— Прошу, мистер Олмстед. До знакомства с суперкарго и остальными вашими людьми никаких обязанностей на ближайшие дни у вас не будет. Вы можете свободно передвигаться по судну, но с одним исключением — не появляйтесь в рубке, пока я сам вас не позову. Я выразился понятно?
— Вполне, сэр! — Уиллогби вышел, и Сэммз, закинув на полку свои нехитрые пожитки, занялся осмотром помещения.
Каюта была крохотной, но, невзирая суровую экономию лишнего веса на кораблях такого типа, была оборудована всем необходимым. Здесь находились полки — или, точнее, высокие стеллажи с книгами и микрофильмами, кварцевые лампы, шкафчик с навигационными картами и даже спортивные тренажеры. На низком столике стоял мощный приемник, способный ловить передачи из практически любой точки пространства. Недостаток у этого помещения был всего один — хотя и весьма существенный — отсутствие ультраволнового видеоэкрана. Однако этот факт нисколько не удивил Сэммза — вряд ли «они» желали, чтобы Джордж Олмстед знал, куда его везут.
Удивился же Сэммз тогда, когда встретился с людьми, находящимися в его непосредственном подчинении. Их было сорок человек — и невооруженным взглядом можно было разглядеть, что все эти парни принадлежат к подонкам и отбросам общества.
Через некоторое время он понял, что они отнюдь не являлись обычными космическими крысами и бродягами.
Шестеро из них — наиболее сильные физически и весьма недоразвитые в умственном плане — были беглецами из камер смертников, убийцами или того хуже. Он взглянул на самого крупного типа из этой шестерки, сложением напоминавшего шкаф, — рыжеволосого гиганта по имени Твори, с маленькими свиными глазками и огромными кулаками — и спросил:
