— Боятся… — задумчиво проговорил Андрей.
— Имеют право. А диплом «Миссури» и без того крут. И потом, как они рассуждают: все шито-крыто-конфиденциально, а потом, в процессе, можно будет и сменить ориентацию. Когда проект даст первые результаты, когда общество дорастет и т.д., и т.п. В любом случае нам-то что? Со следующего года все равно свертываем и переходим на контрактную систему. А сейчас нам бы только восполнить недостачу за счет…
И я прикусил язык — не сказать, чтоб вовремя, но все-таки. Нельзя мне пить. Кто-то от водки начинает бушевать, как Омельчук, кто-то вырубается, как Артур, в ком-то, не будем показывать пальцем, бесятся гормоны, а я с виду будто ничего, но зато в упор перестаю отличать темы для светских бесед от секретной (ладно, пусть очень конфиденциальной) информации. Еще, блин, и кайф ловлю: типа нет в «Миссури» никого осведомленнее и круче Цыбы. НАМ!.. вот идиотизм. Да отец меня убьет. И будет, черт возьми, прав.
Багалий слушал как-то чересчур внимательно. Он был заметно разочарован, когда я осекся. Но ненадолго.
— …за счет процента пошре… прогре… по-грешности.
Неизвестно откуда взявшийся Санин ввалился в беседку, бесформенным кулем рухнул на лавочку и по-собачьи встряхнулся. Текло с него в три ручья: успел искупаться, притом в одежде. А еще говорят, что от этого трезвеют.
— Процент погрешности? — заинтересовался Андрей. — А что, там большой процент?
Санин с готовностью позволил взять себя на понт:
— А ты думал?! Старый Цыбельман ва-а-аще офигел, когда мы нейронки перешерстили. Это ж сколько народу зря комбинари… комбатори… тьфу ты, черт. В общем, ты понял. Только оно… того… между нами. — Он воровато огляделся по сторонам.
И увидел меня:
— Ой.
Следующие минуты две он бессвязно, но очень пламенно клялся в вечной любви и уважении к своему шефу, т.е. моему отцу. Какового назвал «старым Цыбельманом» (он повторил это словосочетание раза три-четыре, и не без удовольствия) исключительно по ошибке, а сам ничего подобного, разумеется, и в мыслях не имел. Короче, все сводилось к горячей мольбе не заложить его, бедного программиста, перед благодетелем-работодателем. Я поморщился:
— Пить надо меньше.
— А кем ты там вообще, Влад? — подал голос Багалий. — Я имею в виду, чем занимаешься?
Санин захихикал. И снова начал отвечать раньше, чем я, тормоз, успел его остановить:
— По-всякому. Недавно сообразил прогу для лохов… типа кто хочет за бабки ком-би… ну ты понял. Слушай, Цыба, а сколько твой батя с этих… как их… центров стрижет? — Он зашелся в совершенно идиотском хохоте.
— Не твое дело. Заткнись.
Вышло не очень уверенно. По правде говоря, я уже сомневался, хочу ли его заткнуть. Этот наклюкавшийся задохлик, похоже, был способен навыдавать куда больше секретов отцовской фирмы, чем я сам при всем желании. Черт возьми, если б не Багалий…
— А рекомбинаторика? Влад?! Или ту программу тоже…
— Андрюха. — Я шагнул вперед, разделив их, как судья в боксерском поединке. — Кончай трепаться. Ты Веру случайно не видел?
— Не видел. Влад, скажи…
— Верку? — раздумчиво переспросил Санин. — Так она же смылась давно. Домой. Еще светло было…
И я выругался прямо в его пьяную морду. Длинно и непечатно.
— Все сюда. Живо!
Я был настроен решительно. В конце концов, какого хрена? Почему я должен терпеть у себя эту непотребную ораву, отвечать за них, следить, чтоб никто не утонул и не попался соседским псам, а утром смотреть на опухшие с перепоя морды да еще и наливать на опохмелку?!. Все, день рождения кончился. Уже почти два часа как. С меня хватит!..
Они медленно сползались к фонарю над крыльцом, в своем большинстве мокрые и синегубые, местами протрезвевшие, местами наоборот и с поголовно офигевшими физиономиями.
— Короче. Пора по домам. Сейчас погрузимся в машину, и в город. Собирайте плавки, помады и прочие запчасти. Ну, вперед!
Немая сцена получилась еще та. В дверной проем высунулись на интригующую тишину Ростик и Тонька. Вот кто провел время не без пользы — уважаю, но хорошенького понемножку. Трезвый и злой Омельчук громко матюгнулся. Лизка, похожая на малость пощипанного павлина, несмело шагнула вперед:
— Ты шутишь, Цыбуля, да?
— Какая еще машина? — поддержала ее Маринка. — Мы же по-любому все не поместимся.
— Большая, — успокоил я. — Поместимся.
«Шутишь»! Давно я не был так серьезен. И напрасно, между прочим, не был. Вот уж не думал, что выставлять из дому гостей настолько кайфово. Теперь понимаю, почему отец никогда не отказывает себе в этом удовольствии. Кстати, если они надеются на ночную развозку по домам, то напрасно: высажу всю толпу в центре, на Площади, и пускай ловят такси.
Отправился выводить из гаража отцовский дачный «лендровер». В мой собственный «мерс» (Маринка хоть и пьяная в дым, а права) вся толпа уж точно никак не влезет. Ключ зажигания почему-то никак не вставлялся в скважину, хотя растопыренные пальцы на вытянутой руке вроде бы не дрожали, потом я долго вспоминал, как на этой машине работают передачи, поэтому под крыльцо подрулил где-то через четверть часа, не раньше. И, как оказалось, правильно сделал. Пауза всем пошла на пользу.
— Ого! Вот это тачка! — восхищенно выдал Артур.
— Блеск, — подтвердил Вадик.
— Твоя? — поинтересовался Омельчук.
Они уже и не думали возмущаться. Действительно, что прикольнее: ночная поездка на крутом внедорожнике — или сонное расползание по углам чужой дачи? По общему мнению, вечер определенно выходил на новый виток.
— Предки к началу года презентовали, — небрежно бросил я. — Ну? Налетай!
— Чур я у тебя на коленях!!! — завопила Лизка.
К кому она обращалась, не знаю. Я, во всяком случае, за рулем.
…Поместились все. Правда, «лендровер» стал до боли похож на банку со шпротами, кое-как напиханными в два ряда. Шпроты возились, хихикали, взвизгивали и отпускали непристойные шуточки. Я локтем отпихнул тело, нависшее над коробкой передач (судя по щуплости, санинское, но не уверен), и тронул машину с места. Нас конкретно тряхнуло, и все хором издали дружный восторженный вопль.
Автомобиль почему-то передвигался короткими рывками вроде прыжков кенгуру, а в лобовое стекло то и дело тыкались какие-то ветки и еще непонятно что. Наверное, из-за того, что наша территория чересчур густо засажена всякими кустами-деревьями, да и вообще тесновата для такой большой машины. Ничего, вот выедем на трассу… Впрочем, народу было безумно весело и так.
— Гони, Цыба!!! — заорал кто-то с заднего сиденья.
И я погнал.
Что-то со звоном стукнуло о бампер и отлетело в сторону — скорее всего калитка: было влом останавливаться ее открывать. Кажется, разбилась одна из фар, но у «лендровера» их все равно больше, чем нужно. Наконец-то удалось развить нормальную скорость: машина понеслась вперед легко и плавно, как самолет по взлетной полосе. Сквозь боковое стекло врывался густой ветер, стегал по щеке и набивал ватой ухо. Испуганно взвякивали сигналы встречных драндулетов, шарахались в сторону чьи-то фары. Я давил на акселератор, выжимая еще и еще. В лицо с бешеной скоростью летела ночь.
