Естественно, что о создании такого компьютера при современном уровне техники нечего было и думать. Приходилось искать новые пути - и Макферсон не сомневался, что знает, каким будет этот путь.
Живая ткань.
В теории все это выглядело достаточно просто. Компьютер, как и мозг человека, состоит из отдельных частей - маленьких электронных клеток того или иного типа. С каждым годом размеры этих "клеток" уменьшались и должны были уменьшаться и впредь по мере развития микроэлектроники. Потребление энергии также сокращалось.
Тем не менее достигнуть размеров реальной нервной клетки, нейрона, они не смогут никогда. Ведь в одном кубическом дюйме умещается около миллиарда нервных клеток. Никакая миниатюризация не в состоянии достигнуть такой экономии места. Равным образом никаким техническим способом нельзя создать элемент, которому требовалось бы так мало энергии, как нервной клетке.
Следовательно, надо создать компьютер из живых нервных клеток. Ведь умеем же мы выращивать отдельные нервные клетки в культуре ткани, умеем изменять их искусственным путем. А в будущем научимся выращивать нужные типы клеток, обеспечивать нужные связи.
Это позволит создать компьютер, размеры которого не превысят, скажем, шести кубических футов, но который вместит мириады нервных клеток. Его потребность в энергии будет достаточно скромной, и но возникнет никаких побочных трудностей, связанных с уничтожением вредных отходов и прочим. Вместе с тем это будет носитель самого большого интеллекта планеты.
"Фирма Кью".
Некоторые лаборатории и научно-исследовательские институты уже вели предварительную работу и добились неплохих результатов.
Однако Макферсона интересовал не сам органический сверхкомпьютер - он был лишь побочным продуктом. Его же увлекала идея органического протеза человеческого мозга.
Ведь стоило создать органический компьютер, состоящий из нервных клеток и получающий энергию из насыщенной кислородом крови, и сразу открывалась возможность вживить его в тело человека, который таким образом обретал два мозга.
И что же будет тогда? Тут отказывало даже воображение Макферсона. Разумеется, возникало невероятное количество самых разных проблем - взаимосвязи, расположения искусственного мозга, потенциального соперничества между ним и "старым" мозгом и еще множество других. Но до 1986 года хватит времени для их разрешения. В конце корцов, в 1950 году большинство людей все еще посмеивалось при упоминании о космических полетах.
"Фирма Кью". Сейчас она была лишь далеким видением, но выделите на нее средства - и она обретет реальность. Макферсон в этом не сомневался, но теперь, после того как Бенсон скрылся из клиники, положение изменилось.
В дверь кабинета заглянул Эллис.
– Кто-нибудь хочет кофе?
– Да, - ответил Макферсон и посмотрел на Морриса.
Моррис покачал головой и встал.
– Я, пожалуй, проиграю кое-какие записи Бенсона.
– Неплохая мысль, - сказал Макферсон, хотя вовсе так не думал. Но он понимал, что Моррису необходимо чем-то заняться, иначе он мог совсем расклеиться.
Моррис и Эллис ушли, и Макферсон остался наедине со своими разноцветными графиками, наедине со своими размышлениями.
11
Когда Дженет Росс кончила свой рассказ, было уже двенадцать, и она испытывала невероятную усталость. Виски помогло ей успокоиться, но усилило утомление. Она заметила, что начинает запинаться, терять ход мыслей, говорить совсем не то, что ей хотелось сказать. Никогда еще ее не охватывала такая всепоглощающая усталость.
Андерс, напротив, был полон сил и энергии, и это ее раздражало.
– Как вы думаете, где сейчас Бенсон? Куда скорее всего он мог направиться? - спросил он.
Она покачала годовой.
– Невозможно сказать. Поведение после припадка непредсказуемо.
– Но вы же его психиатр, - настаивал Андерс. - Вы должны многое о нем знать. Неужели вы не можете представить себе его следующий шаг?
– Нет, - сказала Дженет. (Как она устала! Неужели он не понимает?) - Состояние Бенсона, безусловно, вне нормы. Он на грани психоза, у него спутанное сознание, он получает частые стимуляции и перенес несколько припадков почти подряд. Он способен на что угодно.
– Но если он растерян… - Андерс помолчал. - Что он может сделать в таком состоянии? Как будет себя вести?
– Послушайте, - сказала Дженет. - Это бесполезно. Так мы никуда не придем. Сейчас он способен на все.
– Ну, хорошо. - Андерс поглядел на нее и отпил глоток кофе.
Ну почему он не может перестать? Нелепо же пытаться выследить Бенсона, исходя из его психического состояния. И ведь ясно, как все это кончится. Кто-нибудь наткнется на Бенсона и пристрелит его. Даже Бенсон сказал…
Дженет сдвинула брови. Что он сказал? Что-то о том, как все это кончится. Но что именно? Она попыталась вспомнить его слова, но не сумела. Тогда она была так испугана, что не слишком его слушала.
– Тупик, - сказал Андерс, вставая и отходя к окну. - В любом другом городе у нас еще оставалась бы надежда на успех. Но не тут, не в Лос-Анджелесе. Это же пятьсот квадратных миль! Он больше Нью-Йорка, Чикаго, Сан-Франциско и Филадельфии, взятых вместе. Вам это известно?
– Нет, - ответила Дженет, думая о другом.
– Слишком много мест, где можно укрыться, - говорил Андерс. - Слишком много путей к бегству… слишком много шоссе, слишком много аэропортов, слишком много пристаней. Если он не дурак, то уже едет в Мексику или в Канаду.
– Нет, он этого не сделает, - сказала Дженет.
– А что он сделает?
– Вернется в клинику.
– А мне почудилось, что вы не беретесь предсказывать его поведение, - заметил Андерс после некоторого молчания.
– Это только предчувствие и ничего больше.
– Ну, так едем в клинику, - сказал Андерс.
НПИО выглядело как военный штаб во время боевых действий. Прием пациентов был отменен до понедельника. Четвертый этаж был закрыт для всех, кроме сотрудников клиники и полиции. По коридорам сновали "научники" с испуганными лицами. Они явно опасались не только потери дотаций, но и увольнения. Непрерывно звонили телефоны, репортеры пытались прорваться сквозь кордон полицейских. Макферсон заперся у себя в кабинете с руководителями клиники; Эллис рычал на каждого, кто приближался к нему на десять шагов; Моррис куда-то исчез, и его никак не могли найти, а Герхард и Ричардс пытались заказать телефонный разговор, чтобы проверить прогноз на другом компьютере, но все линии были заняты.
Беспорядок был полнейший: пепельницы, доверху набитые окурками, скомканные бумажные стаканчики из-под кофе и огрызки бутербродов на полу, мятые куртки и халаты на стульях. Телефоны звонили не умолкая: едва кто-нибудь вешал трубку, как тут же раздавался звонок.
