Когда всё было кончено, Найл понял, что не может скрыть своего отвращения, попытайся он это сделать — его бы наверно вывернуло. Телесное наказание Друско было глупым и садистским — и кроме того, бессмысленным, так как мирный договор сделает стену ненужной. Найл теперь сожалел, что согласился установить мир с таким монстром, но как официальное лицо, обязан сохранять маску любезности.
Безсознательное тело Друско унесли муги. И Тифон вновь заговорил.
— Прежде, чем мы закончим праздник, хочу сделать одно объявление. Карвасид уже сказал вам, что среди нас находятся два посланника из города Корш. Он также уполномочил меня сообщить вам, что мы скоро заключим мирный договор, который разрешит путешествия и торговлю между нашими двумя народами.
Аудитория взорвалась в восторженных аплодисментах, и образовала дорожку, чтобы позволить Найлу и капитану приблизиться к подиуму. Аплодисменты продолжались, пока Тифон не вынужден был поднять руку, требуя тишины. Он сказал: "Пожалуйста поприветствуйте капитана Маканду и полковника Найла!"
Пока, окруженный сияющими лицами, Найл шёл за капитаном к подиуму, его раздражение растворилось, уж очень много тепла изливалось на него. Как только это случилось, он перестал чувствовать антипатию к Магу. Опять он выглядел, как добрый правитель дружелюбного народа. Это было кстати. Не собираясь входить в конфронтацию с правителем Страны Теней, Найл предпочел чувствовать себя дружески расположенным к Магу.
Натолкнувшись на ступени, которые вели к подиуму, паук растерялся. Его восемь широко расставленных ног не были предназначены для подъема по лестнице. Он очевидно предпочел бы сразу подняться на подиум, но чувствовал, что это будет не по этикету. Кое как размещая ноги на узкой лестнице, он поднялся на подиум. Найл последовал за ним и встал рядом, прямо перед Магом, который оставался на троне. В близи Найл рассмотрел, что кожа Мага была серая и больная, покрытая густой сетью мелких морщин, напоминая замшу.
Маг улыбался им, затем протянул свою руку капитану. Это выглядело как приглашение встать на колени и поцеловать её.
Паук колебался. Найл видел, что это не жест протеста, а просто капитан не представляет как это сделать. Паук по крайней мере на два фута был выше Мага, и глядел на него сверху. Подогни он передние ноги — завалится вперед. А если согнуть все ноги, то это заставит его тело исчезнуть в их середине. Паук решил проблему, сложив все свои ноги под собой так, как будто он собирался спать. Его рот наконец выполнил нечто-то похожее на поцелуй. Зал безмолвствовал, очевидно пораженный экстраординарным зрелищем: страшный монстр, воздает почести их правителю!
Затем Маг протянул свою руку Найлу, все еще улыбаясь. Внезапно чувство единства с аудиторией у Найла исчезло, он был возмущен и оскорблён. В конце концов, он — правитель его собственного города! И низводить его просто до уровня посла — это расчетливое оскорбление. Найл оглянулся, чтобы посмотреть на Тифона, как бы говоря: "Разве Карвасид не понимает, что я — правитель города пауков?"
Тифон смотрел беспомощно и примиряющее. Его глаза говорили весьма ясно: "Продолжайте, для пользы дела, сделайте это."
Но Найл знал, что он должен делать. Он глянул в глаза Магу, покачал головой и твердо сказал: "Нет".
Всё, что случилось потом, произошло настолько быстро, что Найл не успел никак среагировать. Улыбка Мага сменилась выражением лютой ярости. Сильнейший удар обрушился на голову Найла так, что звезды из глаз посыпались. Он только почувствовал, как его другая щека уже ударилась об пол. На мгновение он потерял сознание.
Когда очнулся, капитан как раз боролся против двух мугов, которые были очевидно устойчивы и к ментальным атакам и к ядовитому жалу. Один из когтей паука захватил муга за локоть, рывок и предплечье упало на пол. Но из обрубка не вытекло ни капли крови. А муг пошел себе, как будто ничего не случилось. Два других муга присоединились к драке, и через мгновение паук был повержен ударом по голове.
Найл попробовал встать на четвереньки, но не имел на то никаких сил. Лицо Мага было как у бесноватого, пышащее гневом и ненавистью, на мгновение Найл подумал, что его сейчас прямо и убьют. Вместо этого другой удар выбил из него дух и вывернул внутренности. Ещё секунду он с изумлением ощущал как поднимается в воздух над своим телом приблизительно на десять футов, затем наступила тьма.
Когда Найл проснулся, он чувствовал себя одним сплошным комком боли: тело, голова, лицо, щеки — всё болело. Его нижняя губа распухла, как воздушный шар. А с левой стороны лица, казалось, содрали кожу. Живот и рёбра болели так, как будто кто-то пинал его ногами, что было к тому же ещё и обидным. Найла всего передёрнуло, когда он попробовал пошевелиться, лучше уж просто лежать в неподвижности. Также слышался какой-то громкий хрипящий звук, затем он понял, что это — его собственное дыхание.
Найл изрядно замерз. Когда он открыл глаза — скорее приоткрыл — он понял почему. Он лежал на каменном полу в тюремной камере. Тусклый желтый свет падал через зарешёченное отверстие в двери. Свет также сочился через отверстие позади него, там должно быть было окно. Под ним стояли деревянные нары, прикрепленные к стене двумя цепями.
Найл кое-как на четырех костях дополз до кровати. Его руки нащупали что-то мягкое. Одеяло! Когда удалось забраться на кровать, там ещё обнаружился деревянный брусок, видимо, подушка. Найл завернулся в одеяло, повернулся к двери и погрузился в тяжёлый сон.
Когда он снова открыл глаза, освещение со стороны двери было уже выключено. Серый дневной свет из окна позволил рассмотреть, что стены темницы сложены из зеленых каменных блоков. Это указывало на то, что он, вероятно, все еще находится во дворце. Найл встал на колени на кровати и поглядел вверх. Там в толще камня имелось зарешёченное окно. Он плотнее запахнулся в одеяло, в попытке сохранить остатки тепла, и снова затих на тюремном ложе. Ушибы ныли и с левого боку и, особенно, большая шишка на правой стороне головы, куда его основательно приложили.
Внезапно Найл почувствовал присутствие матери. Она повторяла его имя. В таком, полностью неподвижном состоянии, он слышал ее так же ясно, как будто она была рядом в камере.
— С тобой всё хорошо?
Найл понимал, что маму не обмануть, даже если сказать: "Да". Так как она фактически слилась с его сознанием, то прекрасно чувствовала, как ему "хорошо". Потому он ответил:
— Нет. Я нахожусь в тюрьме.
— Но почему?
— Я оскорбил Мага, отказавшись поцеловать его руку.
