Страшный шум и крик подняли люди, пытаясь в страхе напугать и отогнать дракона. Завыли собаки, закричал в страхе дикий скот, но дракон все больше заглатывал Прабога… Тот уже перестал сопротивляться, только укрепил свою мощь, дракон совсем было заглотил его, на Земле настал великий Мрак и повеяло холодом приближающегося Льда, но тут Прабог внезапно продрал бока дракона, вырвался наружу, и снова радостно закричали звери и птицы, а люди крикнули славу отцу-родителю.
Шли века, люди вместе со зверьем шли за отступающим Льдом. Их стало много, но и в потомстве каждый нес в груди каплю Солнца. За Льдом, что отползал дальше на Север, оставались бескрайние топкие болота. Там не пробраться ни зверю, ни человеку. Если бы не берегини, сотворенные возмужавшим Прабогом, девы с крыльями, юные и вечно прекрасные, что жили на берегах болот, берегли людей, оберегали от напастей. Потому люди носили на груди амулеты-обереги.
Когда Мрак увидел, что Прабог создал берегинь, он исполнился злобой и в ненависти произвел на свет упырей. Эти страшные ненасытные чудовища с радостью полезли жить в болота, где подстерегали людей, утаскивали на дно, манили ночью блуждающими огоньками, кричали детскими голосами, заманивали в топь, а там набрасывались и выпивали кровь.
Между упырями и берегинями сразу завязалась жестокая борьба. Отныне человек, если он неосторожен в пути, помогает упырям совладать с собой, а если прозревает опасность, то помогает берегиням победить упырей. Опять же так длилось долго. Мир был молод, и Земля рожала таких богатырей, какие потом никогда не появлялись на белом свете, когда народы размножились и измельчали.
Однажды ночью тяжело дрогнула Земля, застонала. В страхе проснулись звери и бежали без оглядки, птицы проснулись и покинули гнезда, рыба ушла в глубь океанов. Тяжело стонала Земля, бежали по ней трещины, плыла огненная лава, и как исполинская гора поднялось что-то среди горящих разбуженных вулканов.
Белый Свет, выдавив тьму за край Земли, осветил исполина, которому горы были по пояс. Огромный, мрачный, он медленно двинулся по Земле, и та прогибалась под его тяжестью.
Его назвали Пурушей, ибо он порушил на своем пути непроходимые для людей горы и целые горные хребты. Конечно же, именно от этого славного и замечательного великана пошел корень нашего богоизбранного народа, самого лучшего и замечательного на свете.
Пуруша и сейчас спит в огромном горном хребте. Если же настанет грозный час для скифского народа, то проснется Пуруша, поведет плечами, и рассыплются в песок горы…
Понятно, подумал Николай, почему это богатырь Святогор замкнулся в горе и спит уже десятки веков, почему Марко Кралевич живет со своим конем Шварцем в скале, почему король Вацлав спит в горе Бланик вместе со своим войском, почему находится вне времени в скале король Матьяш, и даже поздние богатыри во главе с Ильей Муромцем спят в скале, ожидая выхода. Был бы показан пример, а подражатели найдутся!
А там, глядишь, и за границей вместе с русскими сапогами переняли обычай: «надо погодить». Король Артур уединился в скале, Мгер Младший вместе с конем дремлет в скале, даже король Витовит забрался в скалу – где только нашел в болотистой Прибалтике?
Вот разве что Ядвига с войском спит под Требицким костелом, им подходящей скалы, видать, не нашлось. Или уже все разобрали.
Много было героев среди потомков Пуруши. Один особенно примечателен, ибо от него и ведем род, а среди волхвов еще есть старики, которые помнят этого героя. Как и все скифские воины, он был в звериной шкуре, в львиной, вооружен палицей. По скифскому обычаю носил два лука, а также колчан стрел, острия которых были смазаны змеиным ядом.
– Горакл? – вырвалось у Николая.
Дед недовольно кивнул и продолжал тем же монотонным голосом, от которого Николая клонило в сон. Горакл, а по-скифски – Таргитай, – был великий герой. Много славных дел совершил, сражаясь за пределами страны. Дивились и трепетали жители богатых теплых стран, но богатырю в звериной шкуре не могли выставить достойного противника. Горакл – сама непобедимость скифов!
Вернувшись домой, Горакл женился на Дане. Пожил, отдохнул, но когда у него появились один за одним три сына, Горакл понял, что каждодневный подвиг отца ему не под силу, и поспешно отправился опять искать славы и приключений.
А сыновья Горакла росли: Агафирс, Гелон и Скиф. Росли без отца, но безотцовщина пошла на пользу. Другие могли прятаться за широкие папины спины, эти ж невольно несли всю тяжесть мужского труда. Что и говорить, выросли крепкими, отважными, предприимчивыми.
Однажды Дана велела одеться в чистое и прийти на ристалище. Сыновья удивились, но перечить не посмели и явились на полигон в сопровождении своих людей. У каждого уже работало по уходу за стадами по целому отряду.
Оглядела мать сыновей. Рослые, широкоплечие, с могучими мышцами. Все трое почтительно ждут, что скажет мать.
– Да будет вам известно, – сказала она, – что вы дети великого героя. Имя его…
Она замолчала, с сомнением рассматривая их. Рослые и крепкие парни, никогда не видела таких рослых и крепких мужчин, но достаточно ли сильны их руки, крепки мышцы?
– Кто наш отец? – не выдержал Скиф, самый младший.
– Горакл. Он всегда носил по нашему обычаю два лука. Один оставил мне для вас.
– Мне? – спросил Агафирс.
– Мне? – спросил Гелон.
– Мне? – спросил Скиф еле слышно, потому что по младшинству не надеялся на отцовский лук.
– Тому, кто сумеет натянуть тетиву. Он же и останется владеть этими землями, а братья уйдут за Дон и Днепр. Племя наше разрослось, кому-то предстоит дальняя откочевка, иначе предвижу распри.
Радостно закричали братья. Каждый надеялся оказаться самым удачливым. Вынесла мать лук из пещеры, и сыновья сразу ощутили трепет: лук был великанским, тяжелым, отполированным частым прикосновением руки героя, чья жесткая ладонь выгладила середину лука до блеска.
– Двадцать лет его никто не касался! Испытайте силы!
Схватил лук Агафирс. С тревогой смотрели братья, как умело упер одним концом в землю, одной рукой ухватился за другой конец и принялся сгибать, а другой рукой тянул вверх тетиву, стремясь набросить ее на конец.
Трещит лук, начинает гнуться. Вздулись мускулы Агафирса, и впервые увидели браться, как чудовищно силен их брат. Уже на три пальца осталось дожать, на два…
Побледнел Агафирс, ослабли его руки. Как молния разогнулся лук, ударил богатыря в подбородок. Брызнула кровь изо рта старшего брата, охнул он и осел на землю.
Радостно схватил лук Гелон. Чувствовал в себе великую силу, но осторожности ради перевернул лук, упер другим концом в землю, стал натягивать тетиву сверху вниз, добавив к своей силе еще и немалый вес…
