Схема работы Плутов была общеизвестна. Они использовали Соглядатаев.
Соглядатаи были субинтеллектуальные инфобионты, необычайно полиморфные, но безвредные – в худшем случае они отъедали какие-то сотые доли процента трафика. Соглядатаи были везде – в Оболочке, Сгущениях, Ореолах; ни один уголок Галанета не был от них свободен, во всяком случае, за пределами Сокрытия. Игнорировать их было дешевле, чем пытаться извести. Соглядатаи ничего не портили, никому не докучали, а главное – не лезли в серьёзную информацию выше первого уровня доступа (а если кто-то и пытался пролезть, его быстро вычисляли, и больше о нём ничего не слышали). Соглядатаев интересовали исключительно Нули. Вся доступная информация о Нулях.
Наблюдатель ни секунды не сомневался, что Соглядатаи есть и внутри него, в его квантовом мозгу. Необыкновенная гибкость этих инфобионтов наводила на подозрения, что они, в отличие от Стражей, могут читать его мысли. Если бы Наблюдатель открыл цивилизацию, Соглядатаи поняли бы это раньше, чем он доложил бы об открытии Стражам. Таким образом, Плуты узнали бы о появлении разума на третьей планете раньше Чистильщиков.
В этом для Наблюдателя заключался шанс получить свободу. Слабый, но шанс.
Между тем шли эры, и третья планета показывала всё более любопытные признаки. Её климат дестабилизировался, началась быстрая смена оледенений и потеплений. Почти наверняка это должно было направить эволюцию на путь универсализма и высокой адаптивности, путь, ведущий к зарождению разума. И вот однажды по всему тропическому и субтропическому поясу северного полушария начали загораться крошечные стабильные тепловые точки.
По ряду признаков это не могли быть ни пожары, ни гейзеры. Это были костры. Какое-то животное на третьей планете научилось разводить и поддерживать огонь.
Конечно, костры сами по себе ещё ничего не значили. Приручение огня вовсе не гарантировало, что третья планета породит техноцивилизацию, что та выйдет в космос и создаст непосредственную угрозу узлу. Ситуация была неоднозначной. Наблюдатель мог вызвать Чистильщиков, но мог и не вызывать.
Да, у него оставалась эта жалкая крупица свободы. Даже Стражи не должны были наказывать его за подобные колебания. Существует ли у местной расы перспектива вырасти в опасность для узла связи? Должен ли он вызывать Чистильщиков? Уже пора или ещё нет? Наблюдатель имел право не торопиться с решением.
И он не стал вызывать их. Ни в эту, ни в следующую вахту, через тысячелетие, когда огней стало заметно больше.
Вся надежда Наблюдателя была на то, что Соглядатаи зафиксируют его сомнения. Что распространят весть о перспективной планете по тайной сети Плутов. И что Плуты не пожелают упустить свой шанс захватить очередную нулевую цивилизацию.
Что они пошлют Червя для контакта с Нулями – эмиссара с правом предоставления доступа в Галанет. Что Червь прибудет раньше, чем Наблюдатель будет вынужден просигналить Чистильщикам, или хотя бы раньше, чем Чистильщики уничтожат местных Нулей… И наконец, что Плуты – в обмен на пятимиллионолетний архив данных по третьей планете – окажут ответную любезность.
Вернут доступ в Галанет и ему, Наблюдателю.
Вернут связь с миром. Вернут свободу. Вернут настоящую жизнь.
Из мемуаров. С гордо поднятой головой
С гордо поднятой головой я вошла в зал Совета – вошла, чтобы предстать перед судом. Меня обвинили в тяжком преступлении – покушении на жизнь капитана корабля. Это грозило бланк-дисквалификацией или даже смертью. Тем не менее, я не испытывала страха. Моя совесть была чиста. Я была уверена, что совершила правильный поступок на благо Колонии. И большинство Совета разделяло те же чувства, судя по аплодисментам, которыми встретили моё появление.
Как требовал Устав, суд по особо важным делам вершился Советом Рианнон в полном составе. Судебное слушание – длительный процесс, обставленный множеством церемоний, но в мемуарах нет нужды пересказывать все детали, интересные лишь законникам. Заняв место подсудимой, я обвела внимательным взглядом депутатские скамьи.
Я не знала почти никого из нового состава Совета. Люди на скамьях были новички, избранные лишь вчера – субпраймы или даже рядовые колониалы своих доменов. Все прежние депутаты погибли при штурме Ллиса – одни как заложники, другие как повстанцы. Как сказали бы древние: смерть уравняла всех. Не скрою, меня слегка беспокоило, что эти новые люди совсем не искушены в политике и могут легко поддаться на манипуляции какого-нибудь враждебного мне демагога. Впрочем, я была готова принять любой приговор.
– Гвинед Ллойд! – торжественно объявил Овайн Регед, временный председатель суда (ещё вчера это был никому не известный клерк из социал-инженерного департамента). – Вам предъявлено обвинение в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса, капитана корабля «Султан Демонов Азатот». Подтверждаете ли вы отказ от защитника?
– Подтверждаю, – ответила я. Не было недостатка в людях, которые рвались мне помочь, но я была уверена, что сама справлюсь со своей защитой.
– Ваш обвинитель – Тангейзер Варгас. – (В этом не было ничего удивительного. Ни один колониал Рианнон не пожелал выступить в столь неблагодарной роли). – Мастер Варгас, представьте суду свидетельства обвинения.
Капитан «Азатота» занял место обвинителя. К тому времени он почти оправился от электротравмы – только ожоговый пластырь на шее напоминал о ней. Лицо Варгаса выражало упрямую решимость. Он, очевидно, понимал, что обвинение имеет мало шансов, но чувство долга не позволяло ему отступить. Зал встретил Варгаса недовольным гулом, и в этом шуме совершенно потонуло вступление его речи.
Обвинитель-потерпевший начал с того, что вывел в общий обзор видеосъемку с места преступления. Запись была сильно сокращена: Варгас вырезал все события, которые предшествовали моему удару.
– Вы забыли показать то, что было раньше! – обратила я внимание на этот нечестный приём. – Перед тем, как я ударила вас током! Расскажите нам, капитан, что произошло.
– Я объявил вам приказ овер-коммандера, – хмуро ответил Варгас. – Приказ об уничтожении вашей аппаратуры, заражённой аквилианским вирусом.
– И не только! Напомните, капитан, что ещё приказал вам уничтожить овер-коммандер!
Шум недовольства в зале усиливался. Все слишком хорошо помнили ужасную речь Янга, и Варгас не мог уйти от ответа.
