Пред рассветом их разбудило неловкое положение паланкина, при котором их ноги оказались значительно выше головы. Раздвинув занавески, они увидали вокруг себя горы, снежные вершины которых уже сверкали в лучах пока еще невидимого в ущелье солнца. Кругом расстилался суровый горный пейзаж. Голые скалы, обрывистые, почти отвесные бока утесов, груды камней, обрушившихся с ближайших высот, загромождали узкую тропинку, по которой, далеко вперед и назад, растянулся караван, сопровождавший наших путешественников. По обе стороны паланкина шли люди, вооруженные копьями с широкими, блестящими остриями, тяжелыми секирами и мечами странной формы. У некоторых были ружья с небольшими треугольными прикладами. Впереди каравана, на маленькой горной лошадке, ехала какая-то темная фигура, завернутая в длинный плащ. "Не это ли радж-йоги?" подумал Андрей Иванович.
Узкая тропинка, извивавшаяся то вправо, то влево, наконец круто повернула за угол утеса и перед глазами путешественников открылась горная площадка, пространством в несколько десятков сажен, нечто вроде карниза, примкнутого к отвесному боку горы. В центре этой площадки виднелось нечто вроде монастыря, у ворот которого и остановился караван.
Первое лицо, встретившее наших путников при выходе из паланкина, был Нарайян.
— Приветствую вас, джентльмены, в такой черной трущобе, куда никакие сыщики не заберутся, — сказал он весело пожимая руки приятелям. — Здесь совершенно безопасно мы можем продолжать наши занятия. Но прежде я советовал бы вам обратить внимание на грандиозный вид, который открывается с высоты этой площадки. Мы, индусы, вообще хладнокровны к красотам природы. Какой-нибудь цветник, плодовый сад, даже просто поле, засеянное рисом, производят на нас большее впечатление, чем красивейший ландшафт, на котором европеец готов проглядеть свои глаза. Пока нам приготовят завтрак, не хотите ли дойти до края площадки, откуда видны не только долины Пагора, но и благословенные равнины Индостана.
Вид на самом деле оказался поразительным: у ног наших путешественников как будто внезапно развернулась необъятная рельефная карта страны, на которой реки рисовались тонкими серебряными нитями, леса казались небольшими пятнышками причудливой формы, крошечными кусочками бархатистого мха, а города — микроскопическими белыми точками, ярко блестевшими под лучами утреннего солнышка. Тем не менее этот вид произвел не одинаковое впечатление на обоих приятелей. В то время, когда профессор стоял точно очарованный, не сводя глаз с раскинувшейся пред ним картины, и даже не находил слов, чтобы выразить свой восторг, Андрей Иванович, привыкший в своих заоблачных странствиях к подобным видам à vol d'oiseau, когда земля кажется необъятной чашей с приподнятыми краями, относился к ландшафту гораздо хладнокровнее. Его более занимала мысль о таинственном радж-йоги, под покровительством которого находились они с товарищем во время своего ночного путешествия.
— Скажите, пожалуйста, мистер Нарайян, — спросил он, когда восторги профессора несколько поулеглись, — скажите, пожалуйста, кто был этот всадник в темном плаще, ехавший верхом впереди нашего каравана?
Прежде чем ответить на этот вопрос, Нарайян на мгновение задумался, опустив глаза в землю.
— Это очень замечательная личность, — сказал он, как-то нерешительно взглянув на Андрея Ивановича.
— Радж-йоги? — быстро спросил Грачев.
— Откуда вы знаете, мистер Гречоу?
— Догадываюсь. Правда?
Нарайян промолчал, как будто углубившись в рассматривание вида.
— Разве это тайна? — продолжал расспрашивать Андрей Иванович.
— Вовсе не тайна… Но я право не знаю, как вы относитесь к подобным вещам…
— К каким вещам, мистер Нарайян? Я даже не знаю, что такое радж-йоги.
— Так вы ничего не слыхали о йогизме?
— Должно быть, ничего… Авдей Макарович, вы знаете, что такое йогизм?
— Йогизм? — повторил профессор, с трудом отрываясь от созерцания вида. — Что такое йогизм? Кажется, какая-то религиозная секта… А впрочем, мистер Нарайян это лучше знает. Объясните-ка нам, мистер Нарайян, что такое йогизм.
— Вы придаете мне слишком много значения, мистер Сименс. Объяснить, что такое собственно йогизм, я не умею, но у вас в Европе в настоящее время происходит мистическое движение, как реакция против крайностей учения материалистов. Поэтому, я думаю, что вы сами догадаетесь, что такое йоги, если припомните своих гипнотистов, магнетизеров, спиритов, теософистов и разного рода супранатуралистов.
— Но ведь это все — или бестолковые мечтатели, или шарлатаны-фокусники, — заметил профессор.
— Может быть… Вам лучше знать, мистер Сименс. Одно только могу сказать, что наши йоги, если и делают фокусы, то эти фокусы нельзя объяснить никакими доселе известными физическими или механическими законами. Примеры вы, кажется, видели уже в Нариндре…
— Так, значит, Нариндра — тоже йоги?
— Не знаю. Я хотел сказать, что йоги делают такие же чудеса, как и Нариндра. Известно ли у вас в Европе что они по произволу умирают, что их зарывают в землю, над их могилой сеют хлеб и когда он поспевает, убирают его, а затем разрывают могилу похороненного йоги и тот оживает?
— Я что-то читал об этом, — припомнил Андрей Иванович, — но я полагал, что это сказки, придуманные путешественниками для оживления их скучных книг.
— Это факт, мистер Гречоу: я могу уверить вас в этом, как очевидец. Если вы поживете здесь подольше, вы, вероятно, сами будете свидетелем подобного случая. Магабанпурский раджа, например, любитель подобного рода развлечений и всегда обставляет их с особенной торжественностью.
Олово "раджа" напомнило Андрею Ивановичу вопрос, который давно уже вертелся у него на языке.
— А что такое радж-йоги? — спросил он, — особый вид этой секты, или иерархическая степень?
— Радж-йоги значит: раджа йогов, повелитель, князь, господствующий над йогами.
— Звание это передается по наследству? — полюбопытствовал профессор.
— Сколько мне известно, нет. Он прежде всего — учитель, глава школы или секты — как хотите… Йоги — его ученики, адепты и нужно пройти довольно продолжительный искус, чтобы удостоиться чести быть принятым в их число. Но этого еще недостаточно. Внутри школы существует строжайшая иерархия знания и могущества. Только немногие из принятых в ученики достигают высших степеней, доступных йогам. Остальные всю жизнь тщетно ожидают посвящения в те тайны, которые ставят йогов так высоко над обыкновенными смертными… Но разговор наш затянулся, а вам следует позавтракать и отдохнуть…
