– Эя? – раздалось мягкое, чуть озабоченное и оба знали чье. Эрлан стоял у сосны на верхушке пригорка и протягивал жене руку, чтобы помочь подняться.
Девушка поспешила наверх. И не видела, как взгляды братьев встретились, словно рапиры.
– Что-то случилось? – спросил жену, притягивая к себе, и знал – Вейнер видит, как они обнялись.
– Нет, все нормально, – улыбнулась Эя, разглядывая мужа и подумалось – а ведь он действительно ангел: такой заботливый, нежный, добрый, умный и в то же время сильный, властный. Идеал.
И растеряно покосилась на Шаха – "плакатный герой"?
Самер хмурил брови, прослушав как трансляцию разговор Эры с Шахом, и шел, раздумывая над его словами. С одной стороны – бред, с другой… Нет, точно вздор. Вейнера заносит, обострение детской болезни "насоли старшему брату". Вбил себе в голову несуществующую любовь и меняет тактику, чтобы добиться своего. Вот заняться-то нечем!
Эрлан пропустил Эрику вперед, а сам поотстал и дождался брата, встал у него на дороге.
– Не лезь в моей жене, – выдал четко и категорично.
– Жене? – усмехнулся Шах, прищурил недобрый глаз. – И где доказательства, что ты ее муж?
Лой чуть побледнел от такой наглости, и не сдержался – толкнул брата к стволу ближайшей сосны, придавливал локтем горло:
– Я сказал: оставь Эйорику в покое! – процедил в лицо.
Вейнер смотрел в его холодные, злые глаза и видел отчетливо совсем не того Эрлана, что нарисовала себе Эра. И спасибо Табиру – научил владеть правом – скинул путы чар Лой, уничтожив их мысленно с особой циничностью. И стало как-то легче, словно потерял пару кирпичей из дорожной сумки.
Шах ушел в сторону, освобождая, в общем-то, и не придавленное горло, перехватил руку Лой, и, выворачивая впечатал его плечом в тот же стол, и тоже слегка, с намеком, как и он. Спокойно и не скрывая едкой насмешки, процедил ему в ухо:
– А теперь слушай сюда, Орфей хренов: а – на меня твои чары больше не действуют, б – мне плевать брат ты мне или чучмек с какой-нибудь Бета -3. Оставь свою лапшу для своих ушей. Я привык жить своей головой, сам думать, делать выводы, решать, действовать, и не ты, ни Отец всея Деметры, не заставите меня видеть, чего нет и верить в то, что не существует.
Эрлан дернул руку, намекая, что услышал и пора его отпустить, и развернулся к Венеру. С минуту разглядывал его, словно взвешивал и измерял, и бросил:
– Ты ничуть не изменился.
– Видно мы всегда "любили" друг друга. Рад, что остался верен своим принципам, – сунул руки в карманы и, отвесил поклон, не скрывая насмешки.
– Шут, – сжал зубы мужчина. Шах посерьезнел, глаз прищурил.
– Да? Но во всяком случае – реальный, а не фальшивый, как ты. Кстати, а какой ты? – чуть пихнул его к дереву, задирая. Внутри начинало бурлить раздражение. – Без своего гиблого очарования, без маски идеально и непогрешимого – кто ты?
Эрлан понял одно – Вейнер становится все сильней. Уроки пошли ему впрок, только применять полученные навыки он решил не на пользу учителям. Это раздражало не меньше, чем его упорное и активное желание получить Эю.
Лой взял себя в руки, спокойно выслушал и не менее отстраненно заявил:
– А – Эйорика моя жена. Нравиться тебе это – не нравится, принимаешь ты этот факт – не принимаешь – она моя жена и носит моего ребенка. Б – у нас существуют определенные правила и законы. Ты либо следуешь им и чтишь, или становишься изгоем. Если ты тронешь ее, если только вздумаешь… мне тоже будет плевать брат ты мне или шишка с ели. Я убью тебя и меня никто не осудит.
И двинулся нагонять ушедших вперед.
Шах, постоял, обдумывая услышанное. Лой не вызов бросил, не угрожал, он предупредил о том, как легко и просто убрать соперника и остаться чистеньким. Вейнер четко это осознал и еще больше утвердился в своих, до этого зыбких, предположениях.
Мнение Эры и ее желание не входили в планы Эрлана, это тоже следовало из его слов и навевало определенные выводы.
Вейнер бодро шагал, нагоняя ребят и думал: странное дело, стоило чуть усомниться и немного копнуть, так, всего лишь в качестве эксперимента, на авось, как из бочки меда тут же полезли змеи. Теперь он был обязан разобраться, раскопать все скелеты из всех шкафов элиты Деметры. Скептическая струнка характера, привычка во всем сомневаться, а не слепо принимать на веру, сыграла ему на руку. Вейнер был уверен, что полез на ту территорию, где чужие не гуляют, именно поэтому, а не из-за ревности, Эрлана так взвело. Если Лой упорно держит оборону вокруг, как он утверждает, уже окончательно его бастиона, значит, не уверен, значит, есть что-то, что он не желает показывать. Значит, есть страх. Значит, есть чего бояться.
И поморщился, допуская, что ищет пятно на солнце, чтобы не потерять окончательно надежду, чтоб было легче жить. Разобраться – разве бы он не вел себя так же, поменяйся местами с братом? Разве не готов был устроить полосу препятствий к Эрике? Он бы вообще нагородил укепрайон, заминировав подходы на километры.
И что его накрыло? Что въелось? Как паранойя! Он ведь даже в юности этой ерундой не страдал. Пацаны маялись первой любовью, сирень обдирали, стихи писали, а ему трынь-трава. Завел любовницу на первом курсе и жил с ней до последнего, не отказывая себе в связях с другими. После уехал, даже не попрощавшись – зачем? Интрижки заводились легко, сами собой, и так же легко сводились на нет отношения, когда уже не грело и не тянуло. Но чтобы бегать, чтобы биться лбом с упорством не то что – барана, полного кретина, в закрытую дверь? Выдумывать пути подхода, тактику, стратегию? Чтоб быть готовым на откровенную глупость?
Что происходит? Сошел с ума? Заняться нечем?
Может не получил, что хотел и в том проблемка?
– Куда летим, сокол ясный да резвый, – придержал его за плечо Самер. Шах глянул на него и сразу понял:
– Опять уши грел?
– Ты мне другое скажи – самому не надоело? Куда ты лезешь, что хочешь?
– Ты только не лечи, ладно? – озлился мужчина. Самара плечами повел.
– Могу молчать, только интуиция подсказывает: добром твои притязания не кончатся. Сломаешь жизнь троим. Они – пара, неужели не видишь? Любят друг друга. Не надо меж ними клин вбивать, да и не вобьешь.
– Уверен?
– Смена тактики ничего не изменит, позиция беспонтовая.
– А в раз?
– Это в тебе баранье упрямство говорит, уязвленное самолюбие или еще что? – внимательно посмотрел на него Самер. Шах долго молчал, пытаясь в себе разобраться, и слукавил:
– Не знаю.
Самара услышал фальшь, но промолчал. Мысли Вейнера были непонятны ему, но совершенно доступны Сабибору, и внутри их черноты лежало яркое теплое ядро, похожее на солнце.
Шах влюбился, возможно впервые и по самые аксоны. Но не признавался в этом даже себе, боясь чего-то.
