говорю.
– Как вас зовут?
– Мое имя указано в документах.
Она сует мне под нос пачку листов мелким шрифтом.
Я вижу только две фразы:
ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен курить.
Женщина говорит:
– Ваш запрос на проведение терапии, – она переворачивает страницу, – а это список желаемых исправлений.
– Здесь что-то не так. Я не могу прочитать.
Она пожимает плечами и отворачивается от меня. Я не достоин внимания. Она возводит руки к студентам на галерее.
– Перед нами яркий пример расстройства личности, сопровождающееся социальной дезинтеграцией. Наблюдается частичная потеря связи пациента с окружающей реальностью и сознательный разрыв со своей прежней ролью в обществе. Современные методы коррекции легко справляются со всевозможными отклонениями от общепринятых норм и дают хороший прогноз на возвращение утраченного социального опыта. Однако последние статистические данные вызывают тревогу.
Я говорю:
– Пожалуйста, принесите воды. Очень хочется пить.
Женщина продолжает:
– При проведении стандартных процедур в период обострения отдается предпочтение транквилизаторам с применением непосредственного воздействия на хвостовое ядро головного мозга. Однако в ряде исключительных случаев, новые идеи и воспоминания, внедренные при помощи общего сценария, не приживаются и не находят биохимического отклика.
– Я хочу пить. Пожалуйста, принесите воды. Умоляю.
– Некоторые пациенты во время процедуры видят сон, который повторяется каждую ночь в течении нескольких месяцев после вмешательства. Поначалу он вызывает минимальное беспокойство, но со временем бредовая симптоматика нарастает. Больные отмечают утрату эмоций и ощущение «измененности», которое сопровождается восприятием окружающего мира, как нереального, мрачного и депрессивного места. Пациенты отличаются нездоровой подозрительностью, склонностью видеть в случайных событиях происки врагов, выстраивают сложные теории заговоров против себя. К сожалению, даже откат к более ранней версии сознания не приводит к положительным изменениям. Во многих случаях наблюдается развитие дегенеративных процессов в головном мозге.
Я не могу больше терпеть. Жажда невыносима. Она разрывает мне горло. Я кричу что есть мочи:
– Дайте воды!
Женщина вздрагивает и медленно поворачивается в мою сторону. Её алые губы дрожат. Она улыбается и все внутри меня холодеет. Нужно бежать. Она кивает на дверь и произносит мне в самое ухо:
– Вам пора уходить. СЕАНС ЗАВЕРШЕН.
Это приказ. Я пытаюсь подняться, но падаю на пол. Мышцы совсем онемели. Я ползу, спасаясь от сумасшедших "ТЫ ДОЛЖЕН БРОСИТЬ КУРИТЬ"; "ТЫ ДОЛЖЕН УСТРОИТЬСЯ НА РАБОТУ". Реальность болезненна и отвратительна. Она ненавидит меня.
Женщина произносит:
– Помогите ему.
Две пары рук хватают меня под плечи и тянут к двери. Ноги скользят по шершавому полу. Я чувствую, что сейчас обмочусь. Я уверен, что там, куда меня волокут двое охранников, находится смерть. Незнакомцы бросают меня у стены в коридоре. Я сжимаюсь в комок. Реальность танцует в припадке. Потолок провисает и падает вниз. Он сейчас раздавит меня.
– Хреново тебе?
Я поднимаю голову. Рядом стоит Михаил. Он улыбается мне, как ни в чем не бывало. Будто мы старые приятели, которые встретились на вечеринке по случаю дня рождения. Я вижу его белые ровные зубы и понимаю, что у меня никогда не будет таких. От этой мысли хочется плакать, приступ истерики и умиления настолько велик, что из глаз льются слезы.
– Как я здесь оказался?
– Ты умирал, пришлось вызвать врача.
– Скажи мне, – я с трудом подбираю слова, – я изменился?
– Это вряд ли, – Михаил помогает мне встать, – Тебе нужно одеться.
Он дает мне сверток с вещами. Я надеваю мокрые шмотки на голое тело. Футболка серого цвета, потертые джинсы, пальто. Вся одежда пахнет аптекой. Запахом смерти.
– Подожди меня у окна – говорит Михаил.
– Стой, – я хватаю его за рукав, – принеси мне воды.
Михаил молчит. Он достает из кармана пластинку с таблетками.
– Принимай как обычно. Этого хватит на какое-то время.
– Разве лекарство поможет теперь?
– Вот и проверим.
– Они ковырялись во мне. Я какой-то другой. Неужели ты не заметил?
Михаил пожимает плечами. Он уходит, оставляя меня одного. Я закрываю глаза чтобы скрыться от мира. "ТЫ ДОЛЖЕН БРОСИТЬ КУРИТЬ"; "ТЫ ДОЛЖЕН УСТРОИТЬСЯ НА РАБОТУ" мелькают во тьме, маскируясь под мысли. Я бью себя по лицу, пытаясь прогнать наважденье, и оно исчезает, уступая место больнице. Кошмар сменился кошмаром. Люди входят в двери и выходят обратно. Вдоль стен на кроватях лежат доходяги вроде меня. Несколько человек бессвязно мычат, выгнув спины дугой.
За окном светит солнце.
Я не помню, когда в последний раз его видел. Кажется, здесь всегда идет дождь. Так ли это на самом деле? Не знаю. Я давно перестал замечать что-то другое. Некоторые вещи происходят совсем незаметно будто их нет, но потом всходит солнце. В его свете становится ясно, что я ошибаюсь. Мир не соответствует моим представлениям. Не секрет, что угрюмым, злобным людям, вроде меня, все видится серым. На деле город красивый, оболочки прекрасны, океан великолепен, горы вызывают восторг. Нужно лишь присмотреться. Найти это все.
Вот я и смотрю.
Тонкая грань стекла отделяет меня от реального мира.
Михаил возвращается вместе с мужчиной в костюме. Он какой-нибудь Толик-Борис-Александр. Полицейский, юрист, адвокат. Поди разбери. В его взгляде скользит что-то такое псевдо-собачье. Хвост бы ему. Он бы вильнул. Видимо Михаил заплатил приличную сумму и теперь мы стали с Николаем-Валерой-Антоном друзьями. Он сует мне какие-то документы и ручку.
– Ознакомьтесь и подпишите.
Я чувствую себя идиотом. Буквы скачут перед глазами, я пытаюсь читать, но, к ужасу, натыкаюсь на одни и те же слова. Они подменили весь текст!
Ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить курить, ты должен устроится на работу, ты должен бросить
