– Умею, – все же ответил Макс.
Голос хриплый, надсадный – как у старого курильщика.
Радостно заулыбавшись, пацан так же звонко, но уже без страха закричал:
– Он говорит! Ник, он разговаривает! Я же тебе говорил! А ты: «Дикс он, дикс! Если не веришь, то давай, проверь сам. Или слабо?» Нормальный он! Я проверил!
На камень взобрался еще один мальчишка – этот был постарше, чернявый, но в остальном копия первого: тощий, прожаренный солнцем до состояния «грязный негр», с такой же неухоженной шевелюрой. И было что-то еще, неуловимое, делающее его похожим на первого. Доводилось Максу встречать в книгах выражение «просоленный морем». Вот оба они были именно такими – просоленными. Не вызывало сомнения, что море долго въедалось в их тела и души, пока не пропитало до последней косточки.
Недоверчиво косясь на Макса, старший произнес:
– Был бы диксом, тебя, дуралея, порвал бы как Тузик грелку.
– Да ну! Дикс разве будет ботинки снимать и плавать с одеждой на голове?! Диксы такими продуманными не бывают!
Ник, все еще нехорошо косясь, буркнул:
– Привет. Ты кто?
– Привет. Я – Макс.
Происходящее в своей обыденности было столь абсурдно, что чувство удивления полностью парализовало – ответил очень спокойно.
Белобрысый радостно представился:
– Я – Дима, а это – Ник. В смысле Никита. Но его все Ник называют.
– А тебя вообще-то никто Димой не зовет! Тебя Снежок зовут!
– Пусть так! Но я же все равно Дима!
Максу надоело выслушивать этот пустой треп, и он, все же надеясь, что это не бред умирающего, попросил:
– Ребята, у вас попить нет чего-нибудь? Второй день без воды уже.
Мальчишки синхронно переглянулись, затем уставились на него со странным выражением. Старший, первым не выдержав, спросил:
– А ты вообще откуда?
– Вообще-то я хабаровский, но потом в Питер переехали.
– Да нет, ты откуда здесь взялся? – уточнил младший.
– Из Питера и взялся. Светляк там появился, мы с друзьями смотрели на него, а потом раз – и я в море оказался. Вчера это было. С тех пор хожу здесь, ищу воду и людей.
Ну не смешно ли – общаться с галлюцинациями? Макс, несмотря на четкость «картинки», до сих пор не мог поверить, что перед ним и вправду дети, да еще и по-русски разговаривающие. Нет, определенно его мозг спекся окончательно.
– Ну ты и учудил… – выдав непонятное, Ник покачал головой. – Повезло тебе крупно.
– Да еще и Анфисе не попался! – с восторгом выдал Снежок.
– Какой Анфисе?
– Это рыбина, которая тебя чуть за пятку не цапнула. Она вокруг буя постоянно крутится. Прикормленная гадина. Мы ее Анфисой зовем. Не знаю почему, – пояснил Ник. – Она тебя заметила и думала, что ты назад выбраться захочешь, на тот берег. Под уступом тебя караулила. И ошиблась – ты вперед поплыл, через расселину. Да еще быстро так – будто катер. Никогда не видел, чтобы так быстро кто-то плавал. Вот и не успела догнать.
– Он ведь новенький. В поселок его поведем? – уточнил Снежок.
– Наверное. Куда же еще?
– Так он не переболел, наверное. Второй день только.
– Там разберутся. Эй! Макс, ты не переболел еще?
Ничего не понимая, тот начал догадываться – все происходит наяву. С трудом ворочая пересохшими губами, спросил:
– А вы откуда здесь?
– Да откуда и ты, – ответил Ник. – Здесь все такие. Сперва смотрели на светляк, а потом бац – и здесь. А некоторые даже не смотрели – поблизости ошивались, даже не зная про него, и попались. Тебе еще повезло. Странно, что сразу никто не заметил или сам на остров не пошел, – буй ведь рядом совсем, чуть дальше в проливе. Ты почему сразу к острову не пошел?
Макс, осознав, что ему действительно не мерещится происходящее, глупо улыбнулся и, обернувшись, указал вдаль, чуть левее темнеющего у горизонта бесплодного островка:
– Нет, буй – там. Далеко. За островком, и трубы там еще из воды торчат. Вот недалеко от них буй был. Я оттуда пришел.
Мальчишки уставились на него озадаченно. Снежок удивленно воскликнул:
– Вот же повезло тебе, что нас нашел! От самого дальнего буя, получается, добрался. Мало кто оттуда сам приходит.
– Да ты, наверное, совсем от жажды умираешь, – сочувственно произнес Ник.
Макс молча кивнул.
– У нас воды нет, – вздохнул мелкий. – Выпили в обед всю. На остров тебе надо. Мы отведем. Фиг с ними, с ракушками. Правда, Ник?
Старший ответил неодобрительно:
– Рыжий разозлится или даже Бизон. Ох и будет нам…
– Да фиг с ними – новенький гораздо важнее.
– Это ты Бизону сам скажешь, если такой умный. Давай я дальние камни без тебя осмотрю, а ты бегом тащи его в поселок. Как приведешь – так сразу назад: я за двоих никак не успею.
Макс из их разговора понимал только слова – смысл ускользал. Но жест Снежка был вполне ясен: тот приглашал следовать за ним.
Зашнуровал наконец ботинок. Поднялся. Пошел за мальчишкой.
Неизвестно, что здесь происходит, но одно почти очевидно – его должны напоить.
Диме кличка подходила идеально – на фоне до черноты загорелой кожи его почти белая вихрастая шевелюра и впрямь напоминала кучку снега. Он, судя по всему, знал здесь каждый камешек – идти за ним Максу было удобно и приятно. Даже частые обходы не напрягали – их явно делали ради комфорта. Там, где он потерял бы немало времени на раздевание-одевание и заплывы, мальчишка просто находил другой путь – человеку, который знает каждый коралл на дне, это легко.
Вскоре рифовый хаос остался позади – к острову они подошли по мелководью с ровным песчаным дном. Нет, коралловые нагромождения и здесь встречались, но нечасто и лишь в отдельных местах.
Выбравшись на берег, Макс с тоской уставился на крону высоченной пальмы. Там, в основании сходящихся к вершине листьев, висели крупные плоды. Кокосы? Наверняка. Снежок, увы, не стал останавливаться – так и шагал вперед не оборачиваясь. За весь путь ни слова не проронил, что в принципе понятно – хоть местность знает, но за дорогой надо следить в оба глаза и не отвлекаться. Одно неловкое движение – и проткнешь ногу о коралл или обломок раковины: сандалии у него ненадежные.
В кустах обнаружилась широкая, хорошо натоптанная тропинка. Почти сразу она вывела к поляне, на которой четверо детишек возрастом лет по восемь – десять возились с длинными мясистыми стеблями какой-то темно-зеленой водоросли.
Не выдержав, Макс спросил:
– Что это они делают?
– Дровяк сушат, – неохотно ответил Димка – его разговорчивость не возвращалась, да и настроение, похоже, упало.
– Дровяк?
– Водоросль такая. Дровяная водоросль. Толстая она и не совсем пустая внутри. Как высохнет, можно на дрова пускать. Не очень она горит и дыма вонючего много от нее, но сойдет.
