— Как же твоя поэтесса могла спокойно проводить бросившего ее звездного «Дон-Кихота» в такой безвременный рейс? — покачал головой Анд. — Неужели не горевала, не плакала, не умоляла?
— Представь себе, проводила молча. Она не пожелала стать его женой, оставив его свободным. Более того, не призналась ему, что у них появится сын или Дочь. Но родилась Весна!
— Вот о какой матери написала она книгу!
— Поражен? Даже такого бурундца, способного записывать свои мысли, проняла исповедь Весны, дочери Весны, прародительницы вешних. Прочти же все сам и пойми, какой тайной вешних владеешь вместе со мной.
Теперь Анд устроился на подоконнике. Обладая даром молниеносного чтения, с помощью которого ему удалось одолеть здесь так много книг, он быстро «проглотил» тоненькую книжку. И понял, понял больше того, что говорила ему Эльма.
Дочь Весны Закатовой вовсе не писала о том, что ее мать не предупреждала звездонавта о появлении на свет их дочери. Она лишь бегло рассказала о мимолетной встрече поэтессы с космическим спасателем, в котором она будто бы увидела желанного «Дон-Кихота». И больше ничего…
Очевидно, остальное само родилось в сознании Эльмы только из-за того, что в их племени старшие сестры носили имена Весен. И романтичная девушка решила, что открыла тайну своего племени, будто бы берущего свое начало от маленькой поэтессы. И ей хотелось, безумно хотелось, чтобы сердечным другом Закатовой был улетевший звездонавт.
Анд охотно прощал Эльме эту ее мечту и не собирался опровергать ее.
Увидев вопрошающий взгляд подруги, он соскочил с подоконника, где сидел с книгой в руках в ее позе, и только сказал:
— Я понял, — и добавил, чтобы быть честным: — даже более того, что должен был понять.
— Нет! Ублюдок ничего не понял. Великий Урун-Бурун поможет Анду понять, содрав с него кожу, каково в Пору Ненависти искать здесь самку с берега вешних!
Этот грубый окрик раздался с порога заклиненной двери.
Анд и Эльма в испуге обернулись.
Там с торжествующим видом стоял тощий и сутулый бурундец в жреческой одежде с жиденькой бородкой и лысой головой.
Два десятилетия назад он точно так же стоял на этом пороге перед испуганной парочкой.
Прехорошенькая аппетитная толстушка протиснулась мимо него в приоткрытую заклиненную дверь, пахнув жгучим обаянием женского тела. И только что провозгласивший себя главой новой Церкви Жрец с гривой волос на голове и еще темной бородой в испуге отстранился, как от занесенной дубины. И женщина исчезла, хотя он успел узнать ее.
В книгохранилище, куда тайно захаживал Жрец, посередине обветшалого помещения с книжными шкафами в растерянности стоял молодой рыжий бурундец завидного телосложения с увесистыми кулаками, сейчас беспомощно сжатыми, с бегающими маленькими, узко посаженными глазками, которыми он рыскал по набитым пылью трещинам стен, пока не остановился на железном пруте в углу.
Жрец перехватил его взгляд и, желая проверить застигнутого, произнес на неважном древнем языке:
— Пусть не ищет Ур-Бур дубинки. Не Жрец убьет Ур-Бура, а муж Майды, если узнает о встрече Ур-Бура в таком месте с его женой, с его собственностью.
— Жрец никогда не видел переломанных позвоночников? — неуверенно спросил парень, показывая свою начитанность, но тщетно стараясь придать голосу угрожающий тон.
Жрец усмехнулся:
— Человек такой вертит головой, а руки и ноги у него не шевелятся, но голос есть. Его может услышать и Вождь, и муж Майды, ее владелец.
Ур-Бур снова посмотрел в угол, на железный прут.
Жрец спокойно продолжал:
— Подсобные жрецы поднимаются следом за своим Жрецом. Другого выхода, кроме лестницы, отсюда нет.
Ур-Бур согласно кивнул, и взгляд его бегающих глаз стал еще более растерянным. Ему не пришло в голову, что Жрец лжет, как и то, что Жрец присматривается сейчас к нему, к человеку, попавшему в его руки.
Жрец уже прикидывал, как ему использовать этого дубину, сделать его послушным орудием в своих руках.
Требовалось покончить наконец с проникшим с берега вешних Лжежрецом и с его ересью, основанной на достижении Добра, как противоположности Злу, в то время как из древних книг, ради которых Жрец поднимался в Дом до неба, явствовало, что Добро — это имущество.
Старый Вождь благоволил к Лжежрецу, покровительствовал пришельцам с берега вешних и едва ли не с презрением относился к толкованию Добра Жрецом. Чтобы утвердить религию Жреца, требовалось убрать Вождя, заменить его послушным владыкой, который изгонит и чужаков, и их лжепророка.
Жрец давно высматривал среди бурундцев подходящего человека. Но те, кто был силен и умен, представлялись ему непригодными для слепого выполнения его воли.
И вот Великий Случай дал ему в руки застигнутого врасплох могучего парня с увесистыми кулаками и сломанным в драке носом. Хитроумный план мгновенно созрел в Начинающей лысеть голове.
— Старый Вождь немощен и глуп, хотя его все еще слушают неразумные бурундцы. Выживший из ума старец наверняка поддержит мужа Майды.
Как загнанный зверь, Ур-Бур снова посмотрел на палку в углу.
— Жрец не проговорится, — успокоил его искуситель, — но Майда попалась, конечно, на глаза подручным жрецам. Разве Жрец может поручиться за каждого? — Он опять лгал, и опять простодушный бурундец не заподозрил этого.
Он лишь проворчал:
— Ур-Бур расправится и с мужем Майды, и с Вождем.
— Если Жрец поддержит его, — многозначительно добавил Жрец.
— В чем Жрец поддержит Ур-Бура? — осведомился низколобый силач.
— В намерении стать Урун-Буруном, вождем племени бурундцев.
— Разве это возможно?
— Надо привлечь всех бурундцев. Ничто так не объединяет, как ненависть.
— Ненависть? К кому?
— К вешним, которые затесались на наш берег. И крадут рыбу из нашей реки-кормилицы. Вот это и надо внушать бурундцам. И Жрец поможет им понять, что возглавит их, ненавидящих пришельцев, Ур-Бур, которому и надлежит стать Вождем, изгнав и вешних, и их Лжежреца с его дурацкой «Добротой», идущей от какого-то сказочного Христа или Креста, то ли чьего-то имени, то ли средства казни.
— А старый Вождь? Разве он потерпит эту ненависть?
— Его надо убить. Это уж дело Ур-Бура. У Жреца — голова, а руки как при поврежденном позвоночнике.
Рыжий парень задумчиво покачал головой. Жрец продолжил:
— Муж Майды не будет ждать. Надо начинать сразу.
— Что ж. Начнем. С кого? С Вождя? С вешних, с Лжежреца?
— Всему придет свой черед. Сначала надо исподволь убедить всех, что нет никого выше бурундцев, что пришлые вешние — воры. Если старый Вождь начнет противиться, убить его.
